Айн Рэнд - А есть а
Вам надо некоторое время полежать в постели, мисс Таггарт.
Только не это! Я буду осторожна, буду двигаться мед ленно, и со мной ничего не случится.
Вам следовало бы отлежаться.
Вы думаете, я смогу улежать? Он улыбнулся:
Вряд ли.
К тому времени, когда вернулся Галт, она уже оделась. Доктор Хендрикс рассказал Галту о состоянии пациентки, добавив в заключение:
Завтра я зайду еще раз.
Спасибо, – сказал Галт. – Пришлите мне счет.
– Ни в коем случае, – с негодованием сказала Дэгни. – Я заплачу сама.
Мужчины весело переглянулись, будто услышали это от нищенки.
– Разберемся позднее, – сказал Галт.
Когда доктор Хендрикс ушел, она попробовала встать и двинулась с места, хромая и хватаясь за мебель. Галт подхватил ее на руки, отнес на кухню и устроил на стуле перед накрытым для двоих столом.
Она почувствовала, что проголодалась, и этому способствовал вид стаканов с апельсиновым соком, кофейника, дымившегося на плите, и блестевших под солнцем на накрытом столе тяжелых белых тарелок.
Когда вы в последний раз спали и ели? – спросил он.
Не помню… Ужинала в поезде… – Она тряхнула головой, испытывая неловкость в парадоксальной ситуации: тогда она ужинала с бродягой, убегавшим от безликого и неотступного мстителя; а теперь этот мститель сидит напротив, попивает апельсиновый сок и рассматривает ее.
Как получилось, что вы увязались за мной?
Я приземлилась в Эфтоне как раз перед тем, как вы взлетели. Мне сказали, что Квентин Дэниэльс отправился с вами.
Помню, я видел, как самолет заходил на посадку. Но именно тогда я впервые не подумал о вас. Полагал, что вы поехали поездом.
Глядя ему прямо в лицо, она спросила:
И как я должна это понимать?
Что именно?
– Что вы впервые не подумали обо мне?
Он выдержал ее взгляд. Она заметила его типичное движение: обычно неподвижную складку горделивого рта тронула легкая усмешка.
– Как вам будет угодно, – ответил он.
Она выдержала паузу, чтобы подчеркнуть важность последовавшего вопроса строгим выражением лица, а затем холодно, враждебно-обвиняющим тоном спросила:
– Вы знали, что мне нужен был Квентин Дэниэльс? -Да.
И вы тут же его перехватили, чтобы я до него не до бралась? Чтобы обставить меня, понимая, как больно это ударит по мне?
Конечно.
Она первая отвела взгляд и замолчала. Он поднялся, чтобы продолжить приготовление завтрака. Она смотрела, как он поджаривает хлеб, бекон и яичницу. Движения его были легкими, уверенными и привычными, но точность исходила от другой профессии – это была точность инженера, стоящего у пульта управления. Дэгни внезапно вспомнила, где ей доводилось видеть подобные манипуляции, столь же профессиональные, сколь и не отвечающие ситуации.
Вы научились этому у доктора Экстона? – спросила она, указывая на плиту.
Да, среди прочего.
Он научил вас тратить время, ваше время… – она не смогла сдержать дрожь возмущения в голосе, – на подобные занятия?
Мне доводилось тратить время и на менее значительные дела.
Когда он поставил перед ней тарелку, она спросила:
Где вы берете продукты? Тут есть продуктовый магазин?
Лучший в мире. Магазин Лоуренса Хэммонда.
Что?
Магазин Лоуренса Хэммонда, фирма «Хэммонд карс». Бекон с фермы Дуайта Сандерса, фирма «Сандерс эйркрафт». Яйца и масло поставляет судья Наррагансетт из Верховного суда штата Иллинойс.
Она с досадой уставилась на свою тарелку, будто боясь дотронуться до еды.
Такого дорогого завтрака мне еще не доводилось есть, если учесть, чего стоит ваше время и время остальных.
Верно – с одной стороны. Но с другой стороны, это самый дешевый завтрак, потому что не надо платить тем бандитам, которые год за годом заставляют платить им дань и в конце концов многих обрекают на голод.
После долгого молчания она просто, почти мечтательно спросила:
И что же вы здесь делаете?
Живем.
Ей никогда не доводилось слышать, чтобы это слово приобретало такой реальный смысл.
Чем занимаетесь вы сами? – спросила она. – Мидас Маллиган сказал, что вы здесь работаете.
Здесь я, можно сказать, мастер на все руки.
Кто-кто?
– Меня зовут на помощь, когда что-либо выходит из строя, энергосистема например.
Дэгни взглянула на него и внезапно подалась вперед, к электроплите, но ее остановила боль, и она откинулась назад, на спинку стула.
Он усмехнулся:
Вот именно, но не стоит так волноваться, не то док тор Хендрикс уложит вас в постель.
Энергосистема… – выдавила она из себя. – Здесь есть энергосистема… и она работает от вашего двигателя?
– Да.
Он создан? Работает? На ходу?
Благодаря ему приготовлен ваш завтрак.
Я хочу его видеть!
Не стоит увечить себя, стараясь дотянуться до электроплиты. Обыкновенная плита, ничего особенного, только обходится в сто раз дешевле. И это все, что вам удастся здесь увидеть, мисс Таггарт.
Вы обещали показать мне долину.
Я вам ее покажу. Но не генератор.
Мы отправимся сразу после завтрака?
Если вы так хотите и если сможете.
Я могу двигаться.
Он встал, подошел к телефону и набрал номер.
– Алло, Мидас?.. Да… Он сделал? Да, с ней все в порядке… Ты одолжишь мне машину на сегодня?.. Спасибо. Та риф обычный – двадцать пять центов… Сейчас можно при слать? Нет ли у тебя какой-нибудь трости? Ей понадобится… Сегодня вечером? Да, пожалуй. Охотно. Спасибо. – Он повесил трубку.
Она недоверчиво смотрела на него:
Я правильно поняла: мистер Маллиган, человек, который стоит двести миллионов долларов, берет с вас двадцать пять центов за автомобиль?
Именно так.
Боже мой, неужели он не может дать его вам бес платно?
Он некоторое время изучал ее лицо, как будто для того, чтобы дать ей возможность разглядеть ироническое выражение на своем собственном.
Мисс Таггарт, – сказал он, – у нас в долине нет за конов, нет установлений, нет четкой организации. Мы приезжаем сюда отдохнуть. Но у нас есть некоторые обычаи, которые мы все соблюдаем, поскольку они необходимы для нашего отдыха. Поэтому я должен предупредить вас, что в долине запрещено одно-единственное слово – слово «давать».
Прошу прощения, – сказала она, – вы правы.
Он налил ей еще кофе и протянул пачку сигарет. Беря сигарету, она улыбнулась: на пачке стоял знак доллара.
Если вы не устанете к вечеру, – сказал он, – Маллиган приглашает вас отужинать у него. У него соберутся люди, которых, полагаю, вам будет интересно увидеть.
Да, конечно! Уверена, что не слишком устану. Думаю, я вообще забуду, что такое усталость.
Завтрак подходил к концу, когда перед домом остановился автомобиль Маллигана. Из него выскочил водитель и бегом, без стука и предупреждения, ворвался в дом. Дэгни не сразу поняла, что этим энергичным, растрепанным, запыхавшимся юношей был Квентин Дэниэлъс.
– Мисс Таггарт, – выпалил он, – простите меня! – Интонация горькой вины, звучавшая в его голосе, плохо уживалась с радостным оживлением на лице. – Раньше я никогда не нарушал своего слова! Мне нет прощения, и я не прошу о нем; знаю, вы не поверите моему объяснению, но дело в том, что я… я забыл!
Она взглянула на Галта.
Я верю вам.
Я забыл, что обещал ждать, я обо всем забыл… до самых последних минут, когда мистер Маллиган сообщил мне, что вы разбились здесь на самолете… тогда я понял, что виноват в этом я и что если с вами что-нибудь случи лось… Боже, с вами все в порядке?
Да. Не волнуйтесь. Присядьте.
Не представляю, как можно забыть слово чести. Не могу объяснить, что со мной приключилось.
А мне понятно.
Мисс Таггарт, я работал над этим долгие месяцы, над этой самой гипотезой, и чем больше я влезал в нее, тем без надежней казалось получить результат. Я не выходил из лаборатории два дня, все пытался решить уравнение, которое мне никак не давалось. Но я бы скорей умер там же у доски, чем сдался. Когда он появился, была уже ночь. Я и не заметил его появления. Он сказал, что хочет поговорить со мной, но я отмахнулся, попросил подождать и вернулся к Уравнению. Кажется, я забыл о его присутствии. Не знаю, как долго он стоял, наблюдая за мной, помню только, что внезапно надо мной возникла его рука, стерла все, что я написал на доске, и написала одно коротенькое уравнение. Тогда-то я заметил его! Тогда-то я закричал что есть мочи, потому что это не было решение задачи, связанной с двигателем, но это был путь к нему, путь, которого я не заметил, о котором даже не подозревал, но тотчас понял, куда он ведет! Помню, как я кричал: «Откуда вы знаете?» – а он отвечал, указывая на фотографию двигателя: «Я тот, кто его создал». И больше, мисс Таггарт, я ничего не помню… то есть не помню ничего о себе, потому что потом мы беседовали о статическом электричестве, о превращении энергии и о двигателе.
Всю дорогу сюда мы говорили о физике, – вставил Галт.
Да, я помню, вы спросили, поеду ли я с вами, – сказал Дэниэльс, – готов ли я бросить все и никогда не воз вращаться обратно… Бросить все! Оставить дышащий на ладан институт, который скоро порастет бурьяном, бросить перспективу на всю жизнь остаться ночным сторожем, оставить Висли Мауча и указ десять двести восемьдесят девять и забыть о недочеловеках, которые ползают на брюхе и хрюкают о том, что разума не существует… Мисс Таггарт, – он самозабвенно рассмеялся, – он спрашивал меня, готов ли я бросить все это, чтобы отправиться с ним. Ему пришлось повторить свое предложение, потому что я сначала ему не поверил. Я не мог поверить, что кому-то могут предложить такую вещь, что здесь вообще возможен какой-то выбор. Уехать с ним? Да я бы спрыгнул с небоскреба, чтобы последовать за ним… и успеть услышать, прежде чем разобьюсь о мостовую, предложенную им фор мулу!
