Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров
— Всё нормально. Метров через сто — поворот. Подойдем ближе к дамбе, где деревья — и глуши мотор.
— Хорошо, — отзывается Юсупов. — Ты только эта… скажи, когда поворачивать. Ничего не видно, вообще…
Как это часто бывает, мешкавший рассвет вдруг словно вспоминает, что пришло его законное время — восток вспыхивает, закрасив полнеба багрянцем, звезды над головой Ника мгновенно тают, залитые синевой. Заполошно орут вороны на старых ивах, густо облепивших дамбу. Одеяло тумана расползается буквально на глазах. Еще несколько минут — и ворочающийся посреди болота вездеход будет виден из Кремля как на ладони.
— Право руля, — с досадой рявкает в микрофон Ник. — Гони прямо к дамбе и стоп-машина. Иначе засекут.
— Понял тебя, командир, — как-то очень по-военному отвечает Юсупов, поворачивая тягач.
«Маталыга» приближается вплотную к зеленой стене тальника, чуть-чуть проползает вдоль скрытой зарослями дамбы и, наконец, останавливается, уткнувшись носом в густой частокол камышей.
— Всё, приехали! — обрадовано сообщает Юсупов и глушит двигатель.
Ник стягивает со вспотевшей головы шлем, с наслаждением вдыхает свежий утренний ветерок и тут же морщится — вонь от взбаламученного тягачом болота по-прежнему висит в воздухе.
Тишину теперь нарушает только шелест камышей и рогоза да комариный звон. Люк над сидением механика-водителя приподнимается и появляется всклокоченная голова Юсупова.
— Эта… ну, чего тут?
— Пока ничего, — пришлепнув на щеке первого комара, отвечает Ник. — Давай-ка вниз, и я за тобой. Иначе нас тут сожрут заживо. Это ж не болото, это филиал замка Дракулы — одни кровопийцы кругом.
Закрыв за собой люк, Ник усаживается на командирское сиденье, с трудом вытягивает затекшие ноги и говорит:
— Часа два можно поспать. Потом разведаем обстановку.
— А если эта… они патрули по дамбе пустят или отряд на ту сторону отправят? — спрашивает Юсупов, устраиваясь поудобнее на своем кресле. — Большая Зачистка, помнишь? Засекут нас.
— Во-первых, с дамбы нас не видно. Во-вторых, мост Миллениум обрушился, и отряд из Кремля на другую сторону болота может пройти только двумя путями — через дальние мосты или тут, по дамбе, с которой, напомню, нас не видно. Так что спи, отсыпайся впрок, ночью времени не будет.
Юсупов вздыхает, натягивает на голову полу камуфлированного бушлата и закрывает глаза.
Глава восьмая
ЭнОни опять оставили меня. Война, видите ли, не женское дело. А несчастных собак из лука убивать — выходит, женское, так, что ли? И это при том, что собаки-то в чем виноваты были? Только в том, что выбрали себе для жилья место, которое понадобилось нам.
А теперь — совсем другое дело. Теперь мы собираемся штурмовать Кремль, где засели бандиты. Там почти каждый виновен, и можно никого не жалеть. Хотя, конечно, это не мне решать — кто виноват, кто нет. Суд будет разбираться. Так Ник сказал. Он сильно изменился за последнюю неделю. Когда Вилен вернулся к нам, весь избитый, со сломанным ребром и свороченным набок носом, Ник первый раз при мне выругался матом. И в глазах его как будто огонь зажегся, такой темный, нехороший огонь, страшный.
Из красного дома, где была школа, мы сразу, как и советовал Бабай, ушли. Пробирались обратно к золотистой стене и гаражу, где спрятали тягач — и возле Архангельского кладбища напоролись на банду. То есть натуральная такая шайка отморозков, человек десять их было. У троих ружья, остальные кто с чем — ножи, топоры, дубинки… Камил их первым учуял, лай поднял. Мы за автоматы взялись, а они решили, что раз собака лает, значит — дикая, и на нас бросились. Там кусты такие и насыпь железнодорожная. Хал сказал, что раньше электрички и поезда ходили. Ну, внизу этой насыпи мы и встретились. Их главный, пахан или как там правильно, сразу начал орать, чтобы мы оружие кидали и сдавались, тогда, мол, они нас не тронут.
Ник с ними разговаривать начал, предлагать вступить в наш отряд и сражаться против Аслана и его людей. «Когда мы победим, — сказал он, — вы сможете вернуться к человеческой жизни». Тут эти отморозки ржать начали, как лошади. А потом их пахан говорит: «На кой ляд нам твоя человеческая жизнь? Мы сейчас имеем всё, что хотим, и живем, как хотим. Сами себе хозяева. Так что кидайте стволы и мешки, иначе будем стрелять».
Я на лица остальных посмотрела, на ружья и поняла — будут, действительно будут стрелять. А еще я на поясе у одного из бандитов уши увидела, человеческие, коричневые уже. Он их веревочкой привязал. Целая связка ушей.
Ну, в общем, я первый раз из автомата стреляла. Оказалось — очень громко, и дергается он сильно. Хал тоже сразу за мной начал стрелять. Он справа от Ника стоял, я — слева. У Вилена позиция плохая была, ему Ник все загораживал. И Вилен закричал: «Падай, падай!», и когда Ник упал, прямо над ним начал стрелять.
Бандиты тоже два раза выстрелили, но у них ружья охотничьи, дробью заряжены и порох в патронах старый. Вилен сказал, что патроны «прокисли». Короче, не опасные у них ружья оказались. К этому моменту мы троих уже убили. Остальные побежали, и тогда Ник гранату кинул им вслед. Не знаю, кого там осколками задело, мы не смотрели. Мы тоже сразу начали уходить с этого места, потому что сверху, с насыпи, кто-то стал кричать: «Что за стрельба? Выходить по одному, без оружия и с поднятыми руками!»
Наверное, это патруль аковцев был. В общем, ушли мы, прямо через кладбище, без дороги. Когда возле озера Средний Кабан привал сделали, Ник на меня за то, что стрелять без команды начала, так ругался, что я даже заплакала. А Хал сказал ему, что если бы не я, они бы нас врукопашную уделали бы, потому что дистанция была маленькая, и мы лопухи, что так близко их подпустили. Ник спорить не стал, он только сказал, что если мы хотим победить, то у нас должно быть единоначалие и дисциплина. Вилен его поддержал и Хал тоже согласился, что без дисциплины на войне нельзя.
Вот поэтому меня оставили. Хал ушел с мужчинами из общины, они будут отвлекающий маневр выполнять. Ник и Вилен на тягаче уехали в обход. Сегодня ночью все начнется. А я сижу тут, в подвале Дома Кекина, запершись вместе с Камилом, и жду. Это, наверное, вообще главная женская работа — сидеть и ждать. Хорошо еще, что я тут не одна. Камил, когда мы сюда забрались, все обнюхал, во все уголки залез, все ходы-выходы проверил. Поймал крысу, съел и возле двери лег — охранять. Я дверь на замок заперла и села рядом.
Замок с ключами, настоящий, работающий, не ржавый. Мне его Филатов подарил. Мы его встретили, когда к рыбакам поехали первый раз. Там место такое — раньше речной порт был, а потом, когда Волга ушла, все травой заросло и деревьями. Протоки какие-то остались, озера. Жарко было, мы все наверх повылезали, на броне разлеглись, только Вилен один в духоте мучился, но иначе никак — сменить его некому, никто из нас водить тягач не умеет.
Филатов из кустов вышел, и мы так резко остановились, что Камил чуть не слетел на землю. Я думала — он лаять будет, а он уши прижал и за меня спрятался. Испугался, что ли? Или пахло от Филатова чем-то таким, неприятным для собачьего носа?
Мы, вообще-то, все пахнем. Это так ужасно, что я иногда просто утыкаю нос в воротник или в угол одеяла, если ночь. Мыла нет, шампуня нет, про дезодорант я вообще молчу. Нет, нагреть воды и помыться — не проблема, но только на первый взгляд. Потому что для этого нужно время, емкости подходящие и место, причем укромное. А самое главное — чем мыться-то? Одной водой — ерунда получается. Кто-то из моих знакомых ролевиков с реконструкторами тусовался и говорил, что в старину мылись золой — там все вещества такие же, как в мыле. Ну, попробовала я… Нет там никаких веществ, одни грязные разводы остаются. В общем, с гигиеной у нас беда. Действительно — живем, как в средние века. Цивилизация наша без электричества и магазинов оказалась в полуобморочном состоянии. Хотя кого я обманываю? При смерти она: чуть дышит и пульс еле прощупывается.
На самом деле, это не мои слова. Так Филатов сказал. Он все такой же, в плаще и с вилами. Я про пятого аковца вспомнила, спросила у него — как, мол, он сумел? А Филатов только плечами пожал, давая понять, что вообще не понимает, о чем речь.
Ник ему говорит — давайте с нами. А он — не могу, очень занят. И ушел. На прощание замок с ключами мне подарил, а Нику — две сигнальные ракеты военного образца. Сказал, что пригодятся. Там такая трубка и металлический колпачок в конце. Его нужно открутить, появится веревочка. За нее дергаешь — и ракета взлетает.
С рыбаками мы быстро договорились. И с Цапко, он раньше фельдшером был, а теперь — главный врач города. Но Аслана и всех его отморозков он ненавидит. Просто и сразу сказал, что поможет всем, чем может. Цапко нас предупредил, чтобы мы к Монаху даже не думали обращаться и его людей опасались. Ник тогда сказал, что с Монахом разбираться будем позже, после победы.
