Пол Андерсон - Игры Сатурна. Наперекор властителям
Искусство, историю, философию и веру, и то, о чем невозможно было мечтать на протяжении сотен поколений, и после всего этого — возрождение, которое не давало чувства, что они когда-либо были безвозвратно утеряны.
Из наших деяний возросло материальное благосостояние каждого, начиная от любого индивидуума и кончая всей нацией, живущей на Земле; кроме того — возрастающее спокойствие и мудрость, которой они научились от многогранной реальности. Всякий раз, когда мы возвращались, раздоры казались меньше и реже возникала ненависть к собратьям.
Но разве наша гордость за них обманывала нас? Они стали блестящей загадкой, которая вежливо нас приветствовала, но не доверяла нам больше и не держала нас против нашей воли. Хотя, в конце концов, ни один из нас не вернется никогда назад. Они больше не делали нам подобных. Нужны ли им наши дары? Нужны ли им мы — странники, которые могут измениться и больше не появляться?
Хорошо, мы сделали свое дело, и одно мы будем делать до конца. Двое в бесконечности и двое в мирах, мы одни помним тех, которые жили и которые умерли, и Олафа и Мэри.
Эпилог
I
Его имя было набором радиоимпульсов. Преобразованное в эквивалентные звуковые волны, оно представляло бы собой безобразный пронзительный птичий крик, и потому что он, как любое сознательное существо, был центром своей системы координат, давайте назовем его Нулем.
В тот день он был на охоте. В пещере энергетические ресурсы были невелики. Но другое существо, которое можно назвать Единицей, — самый важный житель во вселенной Нуля — не жаловалось.
Сам же Нуль чувствовал истощение запасов энергии. По соседству полно аккумуляторов, но для перезарядки Единицы, создающей в себе новую жизнь, необходимо было обработать огромное количество подобных ячеек. Подвижные существа обладали более сконцентрированной энергией. И конечно же, они были более высокоорганизованными. Для того чтобы Единица могла воспользоваться частями тела движущихся существ, эти части надо было лишь слегка видоизменить.
Нуль также нуждался в подзарядке, хотя требования к его функционированию были меньшими, чем у Едининцы. Он хотел не аккумуляторов, а другой легко усваиваемой подзарядки.
Короче говоря, им обоим была необходима смена диеты.
Охота теперь происходила не рядом с пещерой. Последняя сотня лет научила, что это небезопасно.
Нуль знал, что ему нужно идти. Но мысль о том, что ему придется на всем протяжении пути, миля за милей, помогать остававшейся дома Единице, которая сделалась громадной и неуклюжей в ожидании новенького, заставляла его откладывать этот поход. Конечно, он мог бы все еще найти большие передвигающиеся существа в радиусе нескольких дней ходьбы от его теперешнего дома, но это было трудно осуществить.
С помощью Единицы он пристегнул на плечи лямки контейнера, взял в руки оружие и отправился в путь.
Солнце клонилось к закату. Небо было все еще светлое, когда он вышел на след. Раскрошившиеся кристаллы почвы еще не исцелились, виднелись вывороченные пласты известковой глины и следы смазки. Установив свои рецепторы на самую высокую чувствительность, он проверил все частотные полосы, которые производили одинаковые шумы от передвигающихся существ. Он поймал низкоамплитудный обмен сигналами между двумя индивидами на расстоянии сотни миль, восприятие было ограничено этим расстоянием из-за атмосферных помех; ближе он почувствовал импульсы маленьких разбегающихся существ, за которыми охотиться не стоило; над головой парило существо, наполнившее его мир на короткое время покоем. Но никаких волн от существ больших размеров. Они, должно быть, прошли тут несколько дней назад и теперь были вне досягаемости рецепторов.
Он, конечно, мог пойти по следу и догнать этого неуклюжего земледробилыцика. Это несомненно был пильщик — Нуль знал его приметы, — и следовательно, стоило за ним основательно и неспешно поохотиться. Нуль быстро проверил, все ли у него в порядке. Казалось, каждая часть тела функционировала правильно. Он начал движение широкими шагами в надежде кого-нибудь догнать на проторенной дороге.
Сумерки погасли. Почти полная луна взошла над холмами, как крошечная холодная линза. Ночные испарения давали приятную теплоту в виде тумана на фоне черно-алого неба, на котором сверкали звезды в оптическом спектре и жужжали и пели в радиодиапазоне. Лес сверкал как расплавленный, блестел вспышками ледяных крапинок на кремнии. Ветерок дул сквозь пластинки, абсорбирующие радиацию над головой, отчего они звенели друг о друга. Шуршали землеройки, по кружевным кристаллам хрустели протекторы, речка, сбегая вниз по лощине в долину, громко журчала и источала прохладу.
По мере продвижения Нуль огибал поваленные, стоящие и сложенные бревна. Он обращал больше внимания на свои радиорецепторы. В ту ночь было что-то странное на верхних частотах связи — случайная короткая нота-набор нот, голосов, басов, похоже на то, о чем ему раньше рассказывали или что он слышал сам. Но мир — загадка. Никто не бывал за океаном к западу или в горах к востоку…
Наконец Нуль остановился, одновременно прислушиваясь и сосредоточившись на молитве. Это было трудно, поскольку его оптические сенсоры в основном выведены из строя темнотой, и он передвигался медленно. Один раз он наступил в смазку от цилиндра, а еще раз усилил кислоту глотком воды. Неоднократно Нуль чувствовал поляризацию в своих энергетических ячейках и останавливался, чтобы дать ей время прекратиться. Он отдыхал.
Небо посветлело над далекими снежными пиками, постепенно становясь алым. Испарения, с привкусом сырости и сульфидов, клубились по склонам. Нуль мог снова видеть тропу, и он нетерпеливо начал продвигаться вперед.
И тогда снова вернулось ЭТО — но на этот раз громче.
Нуль припал к земле. Его решетка повернулась вверх. Да, импульсы исходили сверху. Они продолжали усиливаться. Вскоре он мог уже идентифицировать их с радио-помехами, связанными с действием передвигающихся существ. Но они не были похожи на те, которые он уже знал. И кроме того, там было что-то еще, какой-то резкий хриплый обертон, как будто бы он поймал отзвуки с края модулированного коротковолнового луча…
Звук поразил его.
Сначала он был самым высоким свистом с далеких холодных рассветных облаков. Но спустя секунды, вырос до рева, который потрясал землю, отражался от гор и заставлял звенеть абсорбиционные пластинки до тех пор, пока весь лес не зазвенел.
Голова Нуля превратилась в камеру, в которой отдавалось эхо, казалось, ракета раскроила его мозг пополам. В ужасе он повернул оглушенные и ослепленные сенсоры к небу. И тут Нуль увидел, как ЭТО спускалось.
На мгновение в смятении он подумал, что это — летающее существо. У него было длинное веретенообразное тело и воздушные плавники. Но никогда ни одно летающее существо не спускалось вниз на хвосте, который представлял собой разноцветный огонь. Ни одно летающее существо не занимало такого чудовищного места на небе, находясь на расстоянии в две мили!
Нуль почувствовал разрушительный удар, когда оно приземлилось, разбросав конструкции, растопив кристаллы почвы, раздавив маленькую землеройку в ее норке. Острая волна боли прокатилась по лесу. Нуль бросился ничком на землю…
Тишина, которая последовала, когда чудовище замерло на месте, была похожа на последний удар грома.
Нуль медленно поднял голову. Восприятие пришло в норму. Круг солнца поднялся ввысь над горной цепью. Но было немного обидно, что солнце могло вставать, как будто ничего не произошло. Лес оставался тихий, и едва-едва чувствовались радиошумы. Последние отзвуки эха умолкали между холмами.
Нуль решительно преодолел свой страх. Не было времени опасаться за собственную жизнь. Он включил передатчик на полную мощность.
— Тревога, тревога! Все, кто меня слышит, приготовьтесь к трансляции. Тревога!
За сорок миль от места происшествия индивид, которого можно назвать номером Вторым, ответил, все время увеличивая мощность на выходе:
— Это ты, Нуль? Я заметил нечто странное в том направлении, где ты поселился. В чем дело?
Нуль ответил не сразу. Остальные подключались, и в его голове слышались волны голосов с гор и холмов, из долин, из хижин, палаток и пещер, голоса охотников, шахтеров, земледельцев, мореходов, добытчиков, тех, кто делал орудия производства, которые неожиданно превратились в одно целое. Но он подавал сигнал в собственный дом:
— Оставайся внутри, Единица! Береги энергию! Я в полном порядке. Я буду осторожен, спрячься и оставайся там до моего возвращения.
— Тишина! — последовал скрипучий призыв, в котором все узнали голос Сотого.
Он был самым старшим из них и, вероятно, прошел через полдюжину тел. Необратимая поляризация немного замедлила его мышление, стерев его по краям, но мудрость его возраста осталась, и он председательствовал на их советах.
