Саймон Кларк - Чужак
Покой нарушал разве что пробегавший по листьям ветер. И тогда со всех сторон слышались шипящие звуки. Из травы, из-под земли выползали тысячи змей. По крайней мере, именно с этим образом ассоциировалось у меня доносящееся отовсюду шипение: ш-ш-ш.
Странно то, что лес неким образом притягивал, завораживал, гипнотизировал, манил. Хотелось идти дальше и дальше. Так далеко, чтобы потерять дорогу назад, заблудиться и уже никогда не возвращаться. Навсегда распрощаться с внешним миром. Идти, просто идти между этим обступающих тебя деревьев, вслушиваясь в шепчущее ш-ш-ш. Все так тихо… спокойно… безмятежно.
Мне вспомнились сказки американских индейцев, в которых говорилось о живущих в лесу Вендиго — Духах Леса. Вендиго обладают способностью проникать в мозг человека. Постепенно, медленно они овладевают вами, устанавливают над вами контроль, а потом — раз! — и вы сломя голову убегаете в чащу. Только вас и видели.
Примерно так действовал на меня и этот лес. Возможно, в легендах о Вендиго есть что-то.
Так или иначе, но, ободрав кожу на пальцах в попытке открутить заржавевшую гайку, я решил, что было бы полезно подышать свежим воздухом. Солнце клонилось к западу, отбросывая косые лучи на верхушки деревьев. Лес молчал, если не считать криков какой-то одинокой птицы. Вообще-то, не считая тех проклятых гаек на колесе, мне почти удалось привести джип в порядок. Я почистил свечи, фильтры, залил масла из найденной в гараже канистры. Оставалось сменить рваную покрышку и раздобыть где-нибудь бензина. Я уже представлял, как ношусь по сельским дорогам на этой видавшей виды машине, и ветер треплет мне волосы. Круто, да?
Но после того как неудача с гайкой исторгла из меня с полдюжины словечек покрепче, чем «черт» и «чтоб тебя», стало ясно: нужен перерыв. Шансов на то, что ко мне пожалуют гости — Микаэла, Бен или кто-то другой — было мало. Они заезжали утром, сообщили, что горючее кончилось, и что на поиски уйдет в лучшем случае целый день. Конечно, я предложил свое общество и помощь. Конечно, они поблагодарили и вежливо отказались. Кое-кто в группе до сих пор воспринимал меня напряженно и с опаской. Да, я их понимал. Видеть, как на твоих глазах стреляют человеку в голову, как кашица из мозгов забрызгивает забор… да, такое забыть нелегко.
Два или три раза я подходил к их лагерю и бродил вокруг. Словно изгнанный из дома пес. Передо мной то и дело возникало лицо Микаэлы. Она не упоминала ни о каких отклонениях, но, может быть, у нее сложилось какое-то мнение или возникло чувство… Нет, какие тут чувства. Мир стал другим, все гораздо проще. Вопрос надо ставить так: спит ли она с Заком или Тони? Да, именно так. Я начал считать черепа в бассейне, но, дойдя до восемнадцати, почувствовал — хватит. На каждом черепе, в районе макушки, имелась дырка — вероятно, шершни согнали сюда захваченных в плен, а потом перебили их всех поодиночке. Патологоанатом, вероятно, назвал бы причиной смерти этих несчастных «тяжелое повреждение головного мозга». Другими словами, удар молотком по черепу и мозг жертвы расползается, как мокрая туалетная бумага. Потом мертвецов просто столкнули в бассейн и оставили гнить.
Жуткие картины кровавой бойни упрямо лезли в голову, дополняемые воображаемыми криками, хрипами, проклятиями, мольбами, слезами и кровью — понимаете, к чему, прежде чем отправиться в лес, захватил с собой ружье. Впрочем, может быть, мне нужно было вдобавок изгнать из головы мысли о Микаэле, забыть — хотя бы на время — ее удивительно красивые глаза. Да, вы правы, мне не хотелось думать, что она спит с кем-то из этих парней. И уж если откровенно, то надо признать: у старины Грега Валдивы пробудился к этой девушке некий интерес.
Только ради Бога, Валдива, не потеряй тропинку, сказал я себе. Если собьешься с пути, то назад уже не вернешься. Будешь блуждать по лесу до скончания века.
Едва ступив под сень деревьев, я почувствовал себя так, словно зашел в собор. В такой, знаете, величественный, старый готический собор, где прохладно даже в июльскую жару. Толстые стволы уходили вверх, как колонны, поддерживая тяжелую темно-зеленую кровлю.
Тропинку, по которой я шел, протоптали, должно быть, какие-нибудь бродяги. Хотя не исключено, что ей уже миллион лет, что ходили по ней давно вымершие звери со злыми поросячьими глазками и клыками, которые без труда проткнули бы тебя насквозь.
Я уходил все дальше в лес, и ритм моих шагов совпадал с ритмом сердца, а к ним добавлялся ритмичный шорох — ш-ш-ш… — Дыхание ветра, пробиравшегося сквозь листья.
Травы под ногами было мало. Опавшие листья, сухие ветки и мох покрывали землю бархатным саваном того сырого, темно-зеленого цвета, который приобретают лица умерших через месяц после похорон. Могильный мох — вот на что было похоже это. Прохладный зеленый кладбищенский мох.
И снова я испытал прежнее странное ощущение. Оно вернулось. Иди, Валдива иди, иди, иди… Дальше, глубже в лес. Потеряйся в нем, растворись, пропади в нем навсегда…
Вокруг меня шептали листья.
Эй, приятель, посмотри. Из могильного мха выползают змеи. Они преследуют тебя, не отстают. Лижут каблуки своими раздвоенными язычками.
Я шел, не сбавляя шага. Как ни безумно это, может быть, звучит, но лес пробуждал желание забыться. Он обещал вечный покой. И я уже жаждал его прохлады и тишины, хотел, чтобы он затянул меня еще глубже. Я вдыхал запах влажного мха, прелых листьев, тяжелый запах умерших миллион лет назад деревьев, из которых получилась почва у меня под ногами.
Тебе будет хорошо, Валдива, ты растворишься здесь, забудешь о матери и сестре, спящих вечным сном под каменным надгробием. Забудешь о мире, рухнувшем и разлетевшемся на миллион осколков. Забудешь о том, что таится в твоей крови и заставляет тебя убивать зараженных мужчин и женщин. Забудешь обо всем. Забудешь… забудешь… забудешь…
Ритм слов, неспешноо повторяющихся в моем мозгу, сливался с ритмом шагов, они в свою очередь сливались с биением моего сердца, с моим дыханием, с шорохом листьев. Я шел как будто в трансе, и колонны деревьев представали передо мной плотной, непроходимой стеной. Я чувствовал себя микробом, проникающим через шкуру зверя в его мышцы и нервы.
Время исчезло. Я потерял счет минутам… или даже часам. Возможно, там, над пологом из ветвей и листьев, сияло солнце, а может быть, уже наступил вечер. Здесь, в никогда не меняющихся сумерках, определить это было невозможно. И даже воздух здесь был неподвижен, густ и пропитан запахом грибов. На тропинке лежала птичка, точнее, то, что от нее осталось: перья да кости. Я перешагнул через нее.
Дальше и дальше. Глубже и глубже.
В одном месте тропинка вывела меня к лесному озеру. Круглое и глубокое, оно походило на наполненную затхлой водой воронку от бомбы. Вода в нем тоже была зеленая, как мох.
Просачиваясь сквозь этот фильтр леса, я не забывал о главном, инстинктивно выискивая любые указания на затаившуюся опасность. Кто мог мне угрожать? Банда шершней. Может быть, они спрятались за деревьями и наблюдали за мной. «Ага, да это же Грег Валдива. Легкая добыча, — думают они. — Мы проломим ему голову, она треснет, как яйцо, и он будет валяться на земле, дергая ногами, а из его головы будут вытекать мозги».
Справа послышался какой-то звук. Словно хрустнула под ногой давно упавшая с дерева ветка с прогнившей сердцевиной. Листья предупреждающе зашелестели. Плохое это место, Валдива. Здесь живет зло. Только никто не знает, в каком оно обличьи. Никто его не видит. А увидишь — будет слишком поздно.
Может быть, здесь бродят волки. Или шатаются медведи гризли, с колючим, ощетинившимся мехом и злобными глазками. С пастью, в которой полно зубов, острых и длинных. Или ползают распухшие от яда змеи. А может, здесь водится что-то еще. Жуткие твари, которые наполовину кабаны, наполовину медведи… или демоны. У них раздвоенные копыта, толстые ляжки, косматые, словно обсыпанные ржавчиной хвосты, головы, как у быка, и зубы-ножи.
Кто сказал, что они вымерли? А не они ли сопят там, слева? Может быть, эти твари роют рылом землю, отыскивая запах твоей шкуры, Валдива?
На этот раз я все же остановился и снял с плеча ружье. Осторожно, едва слышно отодвинул затвор. И пошел дальше, держа оружие в обеих руках. Взгляд шарил по лесу, отыскивая пару горящих в сумраке глаз. Знакомой дрожи не было, но я чувствовал, знал — кто-то следит за мной.
Я посмотрел под ноги — и меня словно шибануло током. Будь оно проклято. Это ж надо, сошел с тропинки и даже не заметил. Я оглянулся назад, пытаясь найти темную полоску земли, плотно утрамбованную копытами. Ничего. Ничего, кроме могильного мха, застелившего все вокруг грязно-зеленым покрывалом.
Дело дрянь, Валдива. Пора проснуться. Чего хотел, то и получил, заблудился. Вышел прогуляться и заблудился в этом темном лесу.
Я сделал глубокий вдох. Ладно, делай что хочешь, только не стой. Ты найдешь тропинку. Черт возьми, может быть, через десять минут лес кончится, и ты увидишь автостраду, ведущую к городку, где полно забегаловок и супермаркетов.
