Евгений Бенилов - Человек, который хотел понять всё
– Например?… – заинтересовался Франц. – Хотя нет, подождите, я хочу спросить о другом: что эта за планета, где мы сейчас находимся? Вы вообще физическую сторону этого мира исследуете?
– Почти нет… – без интереса отвечал Фриц. – И по очень простой причине: для изучения физики здесь ровно те же возможности, что и в досмертной жизни, а вот для философии – море новой информации. Вы только подумайте: все до одной теории загробной жизни оказались неверны! Перед нашими глазами развертывается невиданный спектакль, и он ждет своего обьяснения. Это – величайший вызов, брошенный Богом человеку!
Щеки Фрица разрумянились, глаза горели. Привстав, он достал из заднего кармана носовой платок и высморкался.
– Я не понимаю… – Франц откашлялся. – Физическая и философская стороны мира связаны: изучение естественных наук наверняка даст ответы и на многие философские вопросы.
– Физика здесь точно такая же, как и в предыдущей жизни: релятивистская механика, уравнения Навье – Стокса, поля Янга – Миллса… Поймите же, разница совсем в другом!
– А смерть? – вскричал Франц. – Смерть определяется физикой, химией, если угодно, – но не философией. Объясните, как наши тела и сознания воскресают после физической смерти, и вы заодно ответите на десятки чисто философских вопросов!
Ведь смерть существует и здесь – так вперед, изучайте ее!
– Изучение смерти – это тупик, – возразил Фриц. – Люди изучали ее на протяжении всей истории человечества и все так же далеки от разгадки, как и в самом начале. А у нас ничуть не больше шансов разрешить эту головоломку, чем у них, ибо то, что смерть происходит с нами во второй раз, ничего не упрощает! Да, нам добавился огромный кусок новой жизни, но смерть… смерть осталась такой же, какой была. Она так же необратима, из нее никто не возвращается – и мы по-прежнему не можем узнать, что произойдет после.
– Да я и не спорю, что из смерти никто не возвращается. Но ведь мы уже по разу умирали – неужели этот опыт не дает материала для обобщений?
– Ровно никакого, – отрубил Фриц. – После первой смерти мы оказались здесь, после второй – можем оказаться где угодно. Гадание в последнем случае столь же целесообразно, сколь и в первом. Припомните всю ту ерунду, которую человечество наплело вокруг смерти за пять тысяч лет своей истории!
Франц устало помассировал себе веки.
– А вы пробовали что-нибудь узнать о Четвертом Ярусе?
– Это тоже невозможно, – Фриц покачал головой, – физически невозможно…
Не вдаваясь в подробности, скажу, что Система устроена так, что «сверху вниз» информация не передается.
– А снизу вверх?
– Снизу вверх – проще простого: клади в Лифт, да отправляй. Только зачем?…
– А почему считается, что Четвертый Ярус хуже Третьего, если вы о нем ничего не знаете?
– Объективных данных к тому нет. Думаю, что причина здесь психологического характера: люди со Второго Яруса попадают сюда, намучившись, – ну и решают, что от добра добра не ищут.
Франц взял с тумбочки стакан воды и отпил глоток. Оживление, испытываемое им в начале разговора, улетучилось… он чувствовал лишь усталость.
– Ладно, – сказал он, – Бог с ней, со смертью, Бог с ним, с Четвертым Ярусом… Но ведь не может вся здешняя физика быть той же самой – иначе каким образом мое тело в мгновение ока перенеслось сюда после аварии? Где находится этот мир по отношению к «досмертному» миру – на другой планете, в девятом измерении? Где находятся остальные ярусы? Да это противно человеческой природе – удовлетвориться изучением одного, пусть даже очень большого, куска мира и игнорировать все остальное!
– Вы слишком любопытны, – с еле заметной усмешкой произнес Фриц. – Это мешает концентрации. Ничего, побудете у нас подольше…
– У меня есть два вопроса, – перебил его Франц. – Первый: в каком виде появляются здесь люди, умершие от старости?
– Никто никогда не умирает от одной старости. Всегда есть какие-нибудь болезни или травмы – а когда человек оказывается здесь, они исчезают без следа.
Иными словами, Бог переносит сюда всех абсолютно здоровыми, а потом дает дожить отпущенный каждому срок жизни до конца… так сказать, доиспользовать попытку.
– Тогда почему же средний возраст здешних людей не превышает средний возраст досмертного мира? – удивился Франц, – Ведь люди, в основном, умирают в старости!
– Вы не учитываете родившихся здесь детей. – отвечал Фриц, – Но, вообще-то, вы правы: средний возраст у нас заметно выше, чем в досмертном мире.
Ну, а население первых двух ярусов состоит из декораций… у них возраста нет.
– Тогда второй вопрос, – сказал Франц. – если Бог испытывает человека, то чем Он испытывает его здесь, на Третьем Ярусе?
Перед ответом Следователь сделал паузу – дождь заполнил ее барабанной дробью капель по черному стеклу окна.
– Счастьем, – лицо Фрица осветилось. – Человек может быть здесь очень счастлив, Франц. Если только он хочет этого: интересная работа, любимая женщина, друзья, понимающие с полуслова и интересующиеся тем же, чем он… Что вам нужно еще?
– Не знаю, может быть, и ничего, – Франц прислушался к себе. – Нет, мне нужен как минимум еще один ингредиент.
– Какой?
– Я хочу понимать все.
Фриц выпрямился на своем стуле и, подняв указательный палец, покачал рукой, как стрелкой метронома.
– Это невозможно.
Слово «невозможно» упало на пол, как гиря.
– Почему?
– Что такое понимание? – Следователь поправил на переносице очки. – Для вас – человека, обладающего навыками логического мышления, – понимание есть сведение сложных явлений к элементарным законам. Но, что вы хотите считать элементарным? Если физические законы, то это нереально: слишком велико расстояние между надежным миром физики и здешним непредсказуемым хаосом. Или нет, не совсем так: нереально для одного человека, начинающего с нуля…
– Погодите, Фриц! Вы забываете, что я пришел не на пустое место. Ведь до меня здесь существовали вы, а до вас – ваши предшественники! Вы накопили море информации… разве это называется «начинать с нуля»?
Фриц улыбнулся, он явно наслаждался дискуссией.
– Вы путаете две близкие, но все же различные вещи: знание и понимание.
Знание можно накопить и передать по наследству, понимание – нельзя. Понимание является знанием лишь на одну четверть, а на остальные три – принятием и приятием мира, в котором живешь. Однако здешний мир слишком другой: если вы не родились в нем, вам никогда не достигнуть того интеллектуального комфорта, который называется «полным пониманием»…
– Достигают ли его родившиеся здесь дети?
– Достигают, но только в том, что касается Третьего Яруса, а о Первом и Втором они имеют еще меньше понятия, чем вы. И, кстати, Третий Ярус – самый логичный с точки зрения досмертной жизни.
– Вы усложняете, – сказал Франц после недолгой паузы. – Для меня понимание является знанием на 99 процентов, а не на 25. И еще: чувство интеллектуального комфорта мне дает не столько конечная цель, сколько движение к ней, – он помолчал, проверяя свою логику. – Я должен непрерывно двигаться к абсолютному пониманию, иначе я сойду с ума!
– Вы делаете серьезную ошибку, Франц, – возразил Следователь. – Абсолютное понимание – это химера, мираж… движение в этом направлении не приведет вас ни к чему хорошему. Сделайте уступку, стремитесь к ограниченному пониманию – к пониманию ближайшей к вам части мира. Как я.
Воцарилась тишина.
– Не могу, – наконец ответил Франц. – Прежде, чем я умру во второй раз, я должен попытаться понять все.
– Экзистенциальное нетерпение… – усмехнулся Фриц, – да еще в такой тяжелой форме! Странно видеть боязнь не «уложиться» в отведенный ему срок в человеке, уже пережившем одну смерть.
– Я не хочу сейчас об этом думать, – к усталости Франца добавилась головная боль. – У меня ведь есть время?
– До завтра, – ровным голосом произнес Следователь. – Завтра в восемь утра мне нужен ответ… Таня разве вам не говорила?
– Нет… какой ответ?
– Остаетесь ли вы здесь или переходите на Четвертый Ярус.
– Что-о? – вскричал Франц. – Да я в первый раз об этом слышу!… Почему завтра?
– Обычный порядок: не позднее семидесяти дней по прибытии на Третий Ярус.
– Вот это новость! – Франц резко выпрямился на подушке и тут же, сморщившись от боли, бессильно откинулся назад. – Да я и не думал об этом. Ну, я ей скажу… – он внезапно разозлился на идиотский поступок Тани, забывшей сообщить ему о предстоящем решении. – А почему такая спешка? У вас что – инструкция?
– Инструкция?… – Фриц озадаченно поправил на переносице очки. – Да нет… мы просто всегда так делали. Ну, если хотите, могу дать вам отсрочку – скажем, до послезавтрашнего вечера, хорошо? – Следователь подобрал с пола свой атташе-кейс и встал. – Подумайте, время есть… да и решение, в общем-то, очевидно, – уже от двери он обернулся назад. – Я приду послезавтра в семь вечера: подпишем бессрочную приостановку следствия, и все дела… До свиданья.
