Энергия души - Алексей В. Мошков
— И не только внешность, — уточнил чужак, — но и кое-что из воспоминаний.
— Тем более.
— Видите ли, господин Марстон, — сказал его собеседник, — у нас нет определенного облика. Мы можем быть кем угодно. — Едва он произнес эти слова, как лицо, руки, фигура мадам Хендриксон начали неуловимо меняться. Через мгновение перед Марстоном сидел его брат Джекоб, плотный высокий брюнет в темно-синей униформе Корпуса Глубокой Разведки. — Такой облик вас устраивает?
Марстон покачал головой.
— Хорошо, — согласился Протей. — Тогда вот так.
Теперь перед Марстоном сидел давешний щеголь в модном костюме.
— А тот… немой старик… тоже принадлежит к вашей расе? — полюбопытствовал Марстон.
— Собственно, это тоже я, — отозвался гость.
— Понимаю. Так что же вас ко мне привело, господин Протей?
— Как вы, должно быть, уже поняли, пирамидка Марстона.
— Да. Ваши предыдущие воплощения тоже талдычили о ней, но я могу лишь повторить то, что им сказал: у меня нет того, что вы ищете. Да и услышал я о ней сегодня впервые.
— Возможно, возможно, — пробормотал Протей. — Пирамидку эту нашел ваш прадед Филипп Марстон. Нам известно, что он никогда не пытался ни продать, ни обменять ее. Да и подарить тоже. И вполне понятно почему.
— Почему?
— Вам, пожалуй, лучше этого не знать.
— Позвольте уж мне решать, что для меня лучше.
— Во всяком случае, я вам этого не скажу.
— Тогда разговор окончен. Убирайтесь, покуда я не вызвал полицию.
— Погодите, — сказал Протей. — Не будем ссориться. Давайте поговорим о возможной оплате.
— Ваши деньги меня не интересуют.
— Допустим, господин Марстон, — не стал спорить чужак. — Однако я уполномочен предложить вам нечто большее.
— Что же? Алмаз размером с Ратушу? Поезд, под завязку набитый редкоземельными элементами?
— Знание, господин Марстон. Знание, которое само по себе принесет вам миллионы.
— Например?
— Вы иронизируете, как будто владеете не одним-единственным магазинчиком, а целой сетью лавок, — продолжал Протей. — Ведь кто вы сейчас, господин Марстон? Старьевщик, полжизни таскавшийся по Полиглобу, рывшийся в мусорных кучах, скупавший в местных лавчонках, столь же захудалых, как и ваша, никому не нужный хлам, большую часть которого не стоило и тащить сюда. А теперь вы втюхиваете этот хлам доверчивым покупателям, не имея ни малейшего понятия, для чего он когда-то предназначался.
— Удивили, — хмыкнул Марстон. — Об этом никто не имеет понятия.
— Ошибаетесь.
— Ну так попробуйте меня разубедить.
— Нет ничего проще! Вот там у вас на витрине выставлены оборотные зверги. Довольно дрянные, следует заметить… Дешевые вторички. А вы знаете, что такое зверги на самом деле?
— Просветите.
— Карликовые звезды, сжатые до размеров спичечной головки!
— Я слыхал о такой гипотезе.
— Это не гипотеза, а поразительная для ваших ученых догадка, — снисходительно пояснил Протей. — Они могли бы пойти и дальше, но им помешало заблуждение, что столь крохотные звезды должны обладать чудовищной массой.
— А разве нет?
— Нет. Потому что, сжавшись до сверхмалых размеров, зверги утратили некоторые свойства сверхмассивных объектов. Закон возрастания дефицита массы при достижении определенного предела…
— Ну допустим, — нетерпеливо перебил его Марстон, который, признаться, мало что понял. — Однако это все научные материи. Пока не вижу, как из этого знания можно извлечь миллионы.
— Я сказал уже, что зверги утратили львиную долю своей массы, но в природе ничего не исчезает бесследно. Масса сверхмалых карликов перешла в светосилу. И даже ваши жалкие вторички заряжены ею настолько, что можно растопить последние ледники на вашей планетке и заодно испарить океаны. А представьте, что произойдет, если эту силу обратить во благо?
— Представил. Выглядит заманчиво, — отозвался Марстон. — Хотя это ваше утверждение требует проверки. Чем еще удивите?
— Вы продали мне сферомуты, даже отдаленно не догадываясь, что это такое на самом деле.
— Вы о золотых шарах с Лебяжьего рынка?
— Вот видите, вы даже не знаете, что это не золото, — вздохнул Протей. — Сферомуты сделаны из металла, родственного ртути. Когда-то их использовали как развивающую игрушку, дающую наглядное представление о мышлении как части общего обмена вещества во Вселенной. Для вас же это просто фокус, способный на минуту развлечь гостей на вечеринке…
— Ну хорошо, господин Протей, — оборвал его Марстон, которому стал невыносим поучающий тон оборотня, не слишком-то щепетильного в вопросах элементарной этики. — Говорить вы, я вижу, мастер, но пока это все слова. Ни одного настоящего доказательства вы не предоставили.
— Доказательства? — переспросил гость. — Ну что ж, будут вам и доказательства. Знаете, я вас, пожалуй, на время покину. Подумайте хорошенько. Вы же деловой человек, господин Марстон. Пощупайте товар, попробуйте его на зуб.
Оборотень поднялся, аккуратно положил лучемет на стол и стремительно вышел из кабинета.
— Пропади ты пропадом с твоими предложениями, — пробурчал Марстон, хватая коробку с остатками пирога и запихивая ее в мусорную корзину.
Сидеть в кабинете он не мог. Достал из ящика стола потертую подмышечную кобуру, нацепил, сунул в нее лучемет. Надел поверх пиджак, чтобы не смущать Альберта видом оружия. Вышел в торговый зал.
— Вам что-нибудь нужно, хозяин? — осведомился слуга.
— Да, Альберт, — откликнулся Марстон. — Я решил узнать, не было ли покупателей, пока мы… мы с мадам Хендриксон пили чай.
— Никого, сэр, — сообщил тот.
— Хорошо, Альберт. В таком случае сегодня мы больше не работаем. Будь любезен, отнеси в башню номер пятьсот семнадцать, в квартирный блок тысяча тринадцать записку для Густава Эйлера, смотрителя-наладчика. После чего можешь быть свободен до завтрашнего… Хотя нет. Завтра выходной. Тогда до послезавтра.
— Благодарю вас, хозяин! — Слуга поклонился. — Я только наведу порядок.
Он показал на все еще рассыпанные по прилавку циркониты.
— Не нужно, Альберт. Я сам. — Марстон быстро нацарапал несколько слов на обороте квитанции и протянул ее слуге. — Хорошего выходного!
— И вам, хозяин! До послезавтра, господин Марстон!
Вновь оставшись в одиночестве, чтобы унять расшалившиеся нервы и осмыслить ситуацию, Марстон принялся было вышагивать между витринами и стеллажами. Он всегда так поступал, когда требовалось обдумать что-нибудь важное, но, сделав несколько шагов, понял, что таким способом нарастающую тревогу ему не заглушить. Впервые в жизни Марстону стало неуютно в собственной лавчонке. Диковины, которые раньше были ему друзьями, молчаливыми и болтливыми, прекрасными и неказистыми, веселыми и мрачными, теперь оказались вовсе не теми, за кого себя выдавали столько лет. Затаившись в своих коробках и ящиках, на стеллажах и витринах, они в любое мгновение могли изменить облик, словно бесчисленные оборотни Протеи — пришельцы из неведомых миров.
«Что ж вы так? — с горечью думал Марстон. — Столько лет я собирал вас. Извлекал из пыли забвения, дарил вам вторую жизнь на радость и удивление людям. Пусть я мало, точнее, практически
