Крестики и нолики - Мэлори Блэкмен
– За что?
Я прикусил губу. Отвел глаза.
– За что, Каллум?
– Мы… у нас вышел спор…
Миссис Пакстон ждала продолжения.
– Об истории.
– Правда?
– Миссис Пакстон, это несправедливо. Я прочитал несколько тысяч книг по истории, и ни в одной из них нет ни слова о нас, нулях, только говорится, что Кресты воевали с нами и победили. Я считал, история – это поиски истины.
– А! – Миссис Пакстон кивнула. – И вы обрисовали свою точку зрения мистеру Джейсону?
Я тоже кивнул.
– Ясно. Каллум, иногда лучше о чем-то промолчать…
– Но ведь все молчат! Почти все, – поправился я. – А когда о чем-то молчат, это вскоре забывается. Поэтому мы, нули, не попадаем в исторические монографии – и не попадем, пока сами их не напишем. Мистеру Джейсону не понравилось, когда я сказал, что у нас, нулей, тоже есть заслуги. Правда, мистеру Джейсону не нравится все, что я говорю и делаю. Он меня ненавидит.
– Чепуха. Просто мистеру Джейсону не хочется, чтобы вы потерпели неудачу. И если он слишком строг с вами, то лишь потому, что стремится… – миссис Пакстон поискала нужное слово, – выработать у вас стойкость.
– Да бросьте! – Я даже не пытался скрыть едкий скептицизм в голосе.
Миссис Пакстон взяла меня за подбородок, чтобы я поднял голову и посмотрел прямо на нее.
– Каллум, политический курс и в нашей школе, и во всех остальных давно пора менять. Честное слово, мистер Джейсон не больше моего хочет, чтобы вы потерпели неудачу. Нам не нужно, чтобы кто-то из нулей потерпел неудачу.
– Он сам вам так сказал, да?
Миссис Пакстон безвольно уронила руку.
– Ему не обязательно было это говорить.
– Ага, как же. – Я и не собирался ей верить.
Миссис Пакстон некоторое время задумчиво помолчала.
– Каллум, сейчас я скажу вам кое-что совершенно секретное. Полагаюсь на ваше умение хранить тайны. Вы меня понимаете?
Я не понимал, но кивнул.
– Мистер Джейсон не настроен против вас. Знаете почему?
– Нет.
– Его мать была нулем.
Глава 31
× Сеффи
– Камаль, не надо так со мной обращаться. Я этого не потерплю.
– Тогда пойди выпей еще бутылочку вина, а лучше сразу восемь. В последнее время ты только на это и способна.
Папа говорил таким тоном, что я поежилась: было слышно, что он глубоко презирает маму и не стремится это ни скрыть, ни смягчить. Минни сидела на лестнице повыше меня, и мы слушали одну из редких родительских ссор. Редких лишь потому, что папы никогда не было дома. Редких потому, что в тех случаях, когда папа был дома – а это случалось раз в сто лет, – мама либо не замечала провокаций, поскольку была пьяна, либо не начинала ссору первой, поскольку была слишком хорошо воспитана. Мы только что поужинали в гостиной, и мама отправила нас с Минни наверх делать уроки. Одно это было достаточно толстым намеком, что у родителей что-то не ладится. Мама отправляла нас делать уроки, только когда хотела, чтобы мы не путались под ногами.
– Ты даже не станешь отрицать? – спросила мама.
– Зачем мне? Нам с тобой пора взглянуть фактам в лицо. Давно пора, если уж на то пошло.
– Камаль, чем я это заслужила? Я всегда была тебе хорошей женой. Хорошей матерью для наших детей.
– Что есть, то есть. – Папин тон стал еще более язвительным, хотя, казалось бы, куда уж больше. – Ты была прекрасной матерью для всех моих детей.
Я повернулась и вопросительно поглядела на сестру. Она смотрела прямо перед собой. Что папа имеет в виду?
– Старалась как могла. – Мама, похоже, готова была заплакать.
– Как могла? Не так-то много ты и можешь.
– А что, я должна была взять в дом твоего выродка?! – завизжала мама.
– О нет! Чтобы великая Джасмин Адейбе-Хэдли вырастила ребенка супруга как собственного? Это немыслимо. Растить моего сына было бы трудно: вдруг ты сломала бы ноготь или испачкала какое-нибудь дизайнерское платье? Не приведи Господь!
– Теперь я понимаю, что должна была разрешить тебе взять твоего сына в дом, – проговорила мама. – Но, когда ты сообщил мне, я была оскорблена. И совершила ошибку.
– Как и я, когда женился на тебе! – выпалил в ответ папа. – Ты хотела наказать меня за сына, который родился еще до того, как мы с тобой познакомились, и потратила на это годы! Я не виноват, что решил наконец: с меня хватит.
