Владимир Полуботко - Двенадцатая нимфа
Лаэрт подошёл к своему катеру.
— Ну что же, — сказал он, перелезая через борт, — рад был с вами повидаться. Приятного вам отдыха и привет Альбине!
— Да погодите вы! — сказал Вальтер. — Неужели вы никак не хотите прокомментировать недавнее бесцеремонное вторжение полиции ко мне в дом? Ведь вы же начальник полиции нашего городка!
— Какое вторжение? — удивился Лаэрт.
— Ну, как же! — удивился Вальтер и принялся напоминать Лаэрту то, что сделали недавно его подчинённые.
К его удивлению, Лаэрт слушал и ничего не понимал. К рассказу Вальтера он отнёсся с полным доверием, тем более, что он прерывался комментариями Терезы и Эйрика.
Когда рассказ был закончен, он сказал:
— Если бы я не знал вас с давних пор как человека порядочного и уравновешенного, я бы подумал, что вы меня обманываете, разыгрываете… Или вам это всё приснилось. Начальник полиции — я. И никаких полицейских к вам я не посылал. И никакого полковника полиции с описанными вами приметами я не знаю.
— И как же тогда всё это можно понимать? — спросил Вальтер.
— А очень просто! — рассмеялся Лаэрт. — Вы спрашивали у них ордер на обыск?
— Нет, — честно признался Вальтер, вдруг сообразив, что это было ужасною глупостью с его стороны.
— И документы у того полковника и других полицейских — вы тоже не проверяли?
— Нет, — сказал Вальтер.
— Тут могут быть несколько вариантов разгадки, — задумчиво проговорил Лаэрт. — Скорее всего, это были просто переодетые люди из охраны самого Мецената. То есть, попросту говоря, бандиты, которые вторглись в ваше жильё и учинили там незаконный обыск. Возможно, у них были при себе и документы, но — поддельные. Но, возможно, и не было. Вы же умный человек, господин Вальтер! Вы должны были позвонить мне и спросить меня о том, кто это к вам припёрся. По чьему распоряжению и на каком основании!
— А не может ли это быть полиция откуда-нибудь с континента? — предположил Вальтер. — Меценат очень богат, и у него всё куплено. Может быть, он вызвал полицейских с большой земли, и те провернули всё это на основании какого-то постановления, выданного им там же — на континенте.
— Может быть и такое, — предположил Лаэрт. — Но я почему-то не верю в это. В любом случае законность такого постановления можно будет оспорить. Кроме того: господин Меценат официально не является представителем власти. А по вашим словам, он возглавлял всё это безобразие: отдавал распоряжения, и ему все отчитывались. Я думаю, что это бандитизм чистой воды. Просто налёт грабителей и вымогателей! Вам надо подать в суд на этого мерзавца и привлечь его к ответственности!
— Легко сказать! — усмехнулся Вальтер. — Это один из могущественнейших людей в Венетской империи.
— Я всё понимаю не хуже вас, но если таких людей не ставить на место, то они так и будут чувствовать себя хозяевами нашей жизни, хотя ни в каком законе это не прописано.
— Подавать в суд? — с сомнением спросил Вальтер. — Никогда в жизни ни на кого не подавал в суд.
— А теперь подайте! Но для начала я с ним поговорю. Вы хотели устроить прогулку для своего семейства? Прогуливайтесь, купайтесь, ныряйте с аквалангом, а я вернусь в город и потом сообщу вам о результатах своего собеседования с господином Меценатом, — с этими словами Лаэрт перелез, наконец, в свой катер.
Вальтер сказал:
— Ну, что же: счастливого вам пути! А мы здесь немного поплещемся. На городском пляже вода сегодня грязная, а здесь — в самый раз. И главное нет этих назойливых туристов.
Лаэрт умчался в сторону города, и стало так тихо, словно бы до этого стоял оглушительный шум и он вдруг внезапно оборвался.
Тереза сказала:
— Мне почему-то не по себе. Такое впечатление, словно бы за нами здесь кто-то со стороны наблюдает, но мне непонятно кто.
Вальтер рассмеялся.
— Если допустить, что наш Океан живой и мыслящий, то вот он и наблюдает.
— Но ведь это ты шутишь? — сказала Тереза. — Такого ведь не может быть на самом деле.
— Конечно, шучу. Но нам не дано знать, что может быть на свете, а чего не может быть. Мы ведь почти ничего не знаем об этом мире.
— А когда мы будем купаться? — спросил Эйрик.
— Да прямо сейчас и будем! — сказал Вальтер. — Сейчас я нырну на дно и принесу оттуда каких-нибудь раковин или морских звёзд.
Глава двадцать пятая. Таверна «Синий рубин»
Начальник полиции Лаэрт пребывал в тихом бешенстве: его не впустили во дворец Мецената, обосновав это тем, что хозяин занят. Тогда Лаэрт позвонил тому по телефону, и Меценат усталым и раздражённым голосом подтвердил свою занятость.
— Но я настаиваю на встрече! — вскричал Лаэрт.
Меценат ответил:
— Мало ли что вы настаиваете! Я человек занятой, и я не всех желающих могу принять. Толпы людей ежедневно жаждут повидать меня и для этой цели приезжают сюда на остров со всего света. Я уже старый человек и в состоянии принять не более нескольких человек в день. На вас у меня нет ни времени, ни сил.
Лаэрт спокойно и насмешливо сказал:
— А вы не допускаете мысли, что я хочу вас арестовать?
Меценат рассмеялся.
— Если вы хотите меня арестовать или просто вторгнуться в моё жилище, то, пожалуйста, предъявите постановление прокурора на такое действие. А если нет, то убирайтесь к чёрту!
Лаэрт хотел было спросить у Мецената насчёт того, на каком основании тот вторгался в жилище Вальтера, но сказать было некому — тот уже бросил трубку.
В тихом бешенстве Лаэрт вышел на улицу. Первая его мысль была такая: «В самом деле — ну, кто я такой по сравнению с ним? Вся власть у него; законы пишут такие, как он… А он — даже и эти законы не обязан выполнять. Он живёт по каким-то другим законам!.. В другом измерении! В каком-то параллельном мире!»
Огромный и мрачный дворец Мецената громоздился как неприступная крепость. Даже и яркое летнее солнце не способно было скрасить напыщенное уродство этого здания, объявленное льстецами одним из десяти шедевров современной мировой архитектуры.
Левое крыло здания было Музеем Изящных Искусств, а в правом крыле, которое было намного больше, помещались огромный океанариум и знаменитый Морской Музей. Возле обоих корпусов толпились туристы, которые выстраивались в очередь на это необыкновенное зрелище. Шутка ли сказать: здесь, в океане, вдали от континента были два таких грандиозных музея, которые бы сделали честь любому столичному мегаполису! А поскольку покровителем науки и искусства был именно несметно богатый и знаменитый Меценат, то существовала ещё и третья очередь — на приём к нему! Считалось, что он не просто очень богат; он тот, кто знает истину вообще по всем вопросам жизни. Специальный пресс-секретарь только тем и занимался, что в специальном конференц-зале вместе со своими советниками сообщал журналистам о том, что сегодня делал знаменитый покровитель науки и искусства, что ел на завтрак или на обед, как проходит лечение его больных ног, чем он занимался и какие мнения он высказал по тем или иным вопросам науки, искусства, политики, экономики и философии… Особым предметом всеобщего внимания был вопрос о наследниках. Всем было известно, что из его двадцати семи правнуков почти все были в той или иной степени неполноценны — физически, психически, умственно. Совершенно здоровых — не было ни единого, и только два-три человека производили впечатление более-менее похожих на обычных детей. Одни говорили, что это ему божья кара за его жадность; другие говорили, что это всё происки врагов, которые это всё специально подстроили; были обвинения и в адрес нечистой силы и злого рока. Страсти кипели, но острее всего стоял вопрос: кому после смерти Мецената достанутся все его несметные сокровища?
Фактически решалась судьба огромной финансовой империи. А тут какой-то там ничтожный начальник местной полиции пытается вторгнуться туда, куда не каждого могут допустить.
Лаэрт был человеком обстоятельным, из бывших морских офицеров. Он умел мыслить спокойно и взвешенно, и, если его когда-либо и посещал гнев, то ненадолго.
Немного успокоившись, он направился в таверну «Синий рубин». Шумная компания завсегдатаев притихла при появлении главного городского полицейского. Все сидели со своим пивом, уставившись в чемпионат архипелага по баскетболу и привычно ожидая, что Лаэрт вот-вот начнёт наводить порядок или что-то выспрашивать, но ничего этого не произошло: тот, против обыкновения, мрачно и задумчиво сел в углу и потребовал себе фруктового сока.
Присутствующие успокоились и напоминали Лаэрту о своём существовании — то и дело взрываясь криками «Ура!» или «Бей, мазила! Бей!», которые иногда заменялись на стоны и вопли с проклятиями, а начальник полиции всё сидел в своём углу и сидел, попивая через трубочку свой фруктовый сок и думая о чём-то своём.
