Клиффорд Саймак - Живи высочайшей милостью
Они не обратили никакого внимании на Лэнсинга, и он долго стоял рядом, наблюдая за игрой. Наконец Лэнсинг сказал:
— Я должен поблагодарить вас, джентльмены, за брошенную мне веревку.
При звуке его голоса все четверо обернулись. На Лэнсинга смотрели фарфорово-белые лица с круглыми безбровыми глазными впадинами, черными агатовыми бусинами вместо глаз, двумя прорезями вместо ноздрей и одной на месте рта. Игроки молча и равнодушно таращились на Лэнсинга, хотя ему и померещилось, что он уловил недовольство и укор на их белых гладких лицах, похожих на круглые дверные ручки с нарисованными на них рожицами.
Потом один из игроков сказал:
— Пожалуйста, отойдите. Вы загораживаете нам свет.
Лэнсинг отступил на шаг, остановился и снова отступил, пока не оказался на дороге. Четверо картежников опять были поглощены игрой.
Значит, Мэри нет в городе, подумал Лэнсинг, иначе она бы увидела костер и пришла к нему. Больше искать негде.
Уже наступила ночь, когда он добрался до гостиницы. В окнах не было света, над трубой не вился дымок. Где-то в лесу раздался одинокий крик совы.
Лэнсинг подошел к двери и подергал ручку. Она не поддалась; все заперто. Лэнсинг постучал в дверь и прислушался, не раздастся ли в доме звук шагов. Ничего не услышав, он стал молотить в дверь кулаками. Неожиданно дверь отворилась, и Лэнсинг, размахнувшийся для очередного удара, влетел внутрь. На пороге стоял хозяин гостиницы, держа в руке огарок свечи. Он поднял свечу так, чтобы свет упал на лицо Лэнсинга.
— Это вы, — произнес хозяин угрожающе. — Что вам нужно?
— Я ищу женщину, Мэри. Вы помните ее?
— Ее здесь нет.
— Но она приходила? Приходила и ушла?
— Я не видел ее с того времени, как вы ушли. Лэнсинг отстранил хозяина, прошел к стоящему у погасшего очага столу и рухнул в кресло. Силы покинули его. Он вдруг почувствовал себя слабым и бесполезным. Это конец. Больше идти некуда.
Хозяин закрыл дверь и тоже подошел к столу, поставив свечу.
— Вы не можете здесь оставаться. Я уезжаю. Гостиница закрыта на зиму.
— Хорошие манеры изменили вам, и вы пренебрегаете гостеприимством. Я остаюсь здесь на ночь, и вы уж, пожалуйста, найдите для меня какую-нибудь еду.
— Постели для вас не найдется. Все убрано. Если желаете, можете спать на полу.
— С удовольствием. А как насчет еды?
— У меня есть котелок супа. Могу налить вам тарелку. Есть также остатки бараньей ноги. Думаю, что смогу найти краюшку хлеба.
— Замечательно!
— Но утром вам придется уйти.
— Да, конечно, — ответил Лэнсинг, слишком усталый, чтобы препираться.
Сидя в кресле, он наблюдал за тем, как хозяин проковылял на кухню. Ужин, думал Лэнсинг, ночевка на полу, и утром нужно уходить. Куда он пойдет? По дороге мимо куба, в город — искать Мэри, хотя надежда найти ее делалась все призрачней. Очень может быть, что в конце концов он присоединится к обитателям лагеря возле реки — к потерянным душам, ведущим борьбу за скудное существование. Не слишком радостная перспектива, и не хотелось думать о ней, но похоже, другого выхода ему не останется. А если он все-таки найдет Мэри, что тогда? Не придется ли им обоим искать убежища в лагере? Лэнсинг поежился от этой мысли.
Хозяин принес еду, поставил ее перед Лэнсингом и повернулся, чтобы уйти.
— Одну минуту, — остановил его Лэнсинг. — Прежде чем я покину гостиницу, мне нужно купить у вас припасы.
— Продовольствия — сколько угодно, — ответил трактирщик, — а все остальные товары уже убраны.
— Годится, как раз продовольствие мне и нужно.
Суп был вкусным, и хотя хлеб, испеченный несколько дней назад, зачерствел, Лэнсинг, макая его в суп, съел все до последней крошки. Он никогда не любил баранину, особенно холодную, но выбирать не приходилось. Лэнсинг отрезал себе несколько внушительных кусков.
Промаявшись на жестком полу, на следующее утро он получил на завтрак овсянку. Поторговавшись насчет цены, Лэнсинг приобрел некоторый запас продовольствия и отправился в путь.
Погода, теплая и солнечная с момента прибытия Лэнсинга в этот мир, переменилась: небо затянули облака, порывами дул холодный северо-западный ветер, иногда налетали заряды снежной крупы, жалившие лицо.
Спустившись с крутого холма в долину, окружающую тускло-серый под облачным небом куб, Лэнсинг обнаружил, что картежников там нет. Он достиг подножия холма и стал пересекать ровное пространство, отделявшее его от куба, наклонив голову, чтобы защитить лицо от ветра. Услышав крик, Лэнсинг резко поднял голову — и увидел ее, бегущую по дороге.
— Мэри! — закричал Лэнсинг, бросаясь навстречу. Через секунду она была в его объятиях, приникнув к нему всем телом. Слезы заливали ее лицо.
— Я нашла твою записку! Я спешила изо всех сил!
— Слава Богу, ты здесь! Слава Богу, ты нашлась!
— Хозяйка гостиницы передала мою записку?
— Она сказала, что записка была, но не смогла ее найти. Мы вместе искали, перерыли всю гостиницу, и все напрасно.
— Я написала, что иду в город и там встречу тебя. А потом я заблудилась в бедлендах. Я отклонилась от дороги, бродила там несколько дней, не зная, где нахожусь. А потом поднялась на холм и увидела город.
— Я начал искать тебя сразу после возвращения к поющей башне. Я нашел мертвую Сандру и…
— Она была уже мертва, когда я ушла. Я бы осталась, но появился Воющий. Он подходил все ближе и ближе, и я испугалась. Боже, как мне было страшно! Я решила искать убежища в гостинице. Воющий шел за мной по пятам. Я знала, что ты будешь искать меня в гостинице, но хозяйка выгнала меня. У меня ведь не было денег, и она не разрешила мне остаться. Я написала тебе записку и ушла. Воющий не появился, и все было хорошо, но тут я заблудилась.
— Теперь все в порядке, — сказал Лэнсинг, целуя ее. — Мы нашли друг друга. Мы вместе!
— А где Юргенс? Он с тобой?
— Он погиб. Он упал в Хаос.
— Хаос? Эдвард, чем же оказался Хаос?
— Я потом расскажу тебе. У нас будет много времени. Джоргенсон и Мелисса вернулись с запада, но потом решили остаться в лагере.
Мэри отступила от него на шаг.
— Эдвард… — сказала она.
— Да, моя дорогая?
— Мне кажется, я знаю ответ. Куб… Ответ был здесь.
— Куб?
— Я только недавно сообразила. Меня просто осенило. Я даже не особенно задумывалась, как вдруг ответ пришел.
— Ответ? Ради Бога, Мэри!..
— Конечно, я не уверена, но мне кажется, я права. Помнишь те плоские камни, что мы нашли, — три камня, уходящих в песок? Нам еще пришлось их расчищать, те, что были засыпаны песком?
— Да, помню. Вчера на одном из них сидели картежники.
— Картежники? Но какое отношение они…
— Сейчас это не имеет значения. Что ты хотела сказать о камнях?
— А что, если это не единственные камни? Может быть, плиты образуют дорожку, ведущую к кубу. Точнее, три дорожки. Не могли ли они быть помещены туда, чтобы желающий мог безопасно добраться до куба? Расчет был на то, что песок скроет дорожки, их не будет видно.
— Ты хочешь сказать…
— Давай посмотрим, — предложила Мэри. — Можно срезать деревце или куст и использовать его в качестве метлы.
— Я займусь этим, — ответил Лэнсинг. — Тебе лучше оставаться на безопасном расстоянии.
— Хорошо, — кротко согласилась Мэри. — Но я буду рядом.
Они нашли подходящий куст и срезали его. Возвращаясь к песчаной полосе, окружающей куб, Мэри заметила:
— Столб с надписью, с той предупредительной надписью по-русски, упал. Ты ведь вбил его, а теперь он почти совсем засыпан песком.
— Кому-то очень хочется, — ответил Лэнсинг, — чтобы людям приходилось туго. Записки теряются, предупредительные надписи заносит песком, дорожки оказываются скрыты. С какого камня начнем?
— По-моему, это не имеет значения. Не выйдет с одним, возьмемся за другой.
— В том случае, если обнаружатся еще камни и дорожка. А что мы будем делать, когда доберемся до куба?
— Не знаю.
Лэнсинг осторожно подошел к концу каменной плиты и стал разметать песок. Под его импровизированной метлой показался следующий камень. Лэнсинг очистил и его.
— Ты права. Есть следующий камень. Почему раньше нам это не пришло в голову?
— Пробелы в рассуждениях, вызванные мрачными предчувствиями. Юргенс оказался изувечен, и нас напугало происшествие с генералом и пастором.
— Я до сих пор напуган.
Расчистив конец второй плиты, Лэнсинг перебрался на нее и смел песок с остальной ее части. Наклонившись вперед, он принялся разгребать песок в направлении, указанном двумя обнажившимися камнями. Появилась еще одна плита.
— Мощеная дорожка, — сказала Мэри. — Прямо к кубу.
— Что все-таки произойдет, когда мы туда доберемся?
— Тогда и узнаем.
— А если ничего не произойдет?
— Ну, по крайней мере, мы сделаем все, что от нас зависит.
