Филип Жисе - Перевоплощение
Реши Дэниел бежать, это был бы наиболее разумный с его стороны поступок. Лесной кот был гораздо его крупнее и мощнее, с массивной головой, лапами и шерстью коричневого окраса, на которой виднелись многочисленные черные полосы.
Лесной кот сделал несколько шагов в сторону Дэниела, вильнул хвостом, будто обрубленным на конце, и зашипел. У Дэниела отпали окончательные сомнения в отсутствии благих намерений у лесного жителя.
Дэниел отступил на несколько шагов. Взгляд его будто прилип к противнику, к его живым, но без капельки доброты глазам, глазам хищника, хищника, знающего как убивать и умеющего это делать.
«Надо бежать, – пронеслось у Дэниела в голове. – Другого выхода нет. Может, он удовлетворится тем, что прогнал меня и не погонится следом. Но… – Дэниел пробежался взглядом по траве, метнул его в сторону, устремил вверх. – Опять бежать. Я только то и делаю, что от кого-то или от чего-то убегаю. И сколько я еще буду бегать? До конца жизни? – Дэниел почувствовал, как в груди закипает гнев. – Не хочу. Не буду. Я устал убегать! Я устал быть жертвой!!!» – Дэниел поднял взгляд с земли и устремил его на противника. Из груди его вырвалось тихое, угрожающее шипение.
«Я больше не буду бегать! Сдохну, но не побегу!» – когти Дэниела выскользнули из пазух и заскребли по земле.
Лесной кот, услышав шипение Дэниела, замер в недоумении. Похоже, он не ожидал такой агрессивности от столь мелкого существа. Долгую минуту он стоял и грыз противника сердитым взглядом, затем зашипел и направился к Дэниелу.
Дэниел не смел отвести взгляд от лесного кота. Он чувствовал, как страх пытается проникнуть в сознание. Вот дрогнула одна лапа, за ней другая.
«Не побегу… не побегу… не побегу…» – упрямо твердил про себя Дэниел, пытаясь вернуть чувство агресии.
Лесной кот приблизился к Дэниелу, выгнул спину и оскалился, вильнул хвостом и ударил лапой воздух, пугая. Шипение вырвалось из груди хищника. Внезапно лесной кот подпрыгнул и бросился на Дэниела. Сильные лапы с острыми, как иглы когтями, принялись бить Дэниела, вырывая клочья шерсти. Дэниел попытался ответить, но против дикой ярости лесного охотника он был бессилен. Лесной кот сбил с ног жертву и прижал телом к земле. Острые зубы устремились к беззащитной шее Дэниела.
Грудь Дэниела тяжело опускалась и поднималась. Дыхание с шумом вырывалось из полураскрытой пасти. По телу пробегала крупная дрожь. Глаза широко раскрылись, взгляд устремился к небу, такому далекому и такому безразличному.
«Вот и закончилось везение, – Дэниел попытался двинуть телом, но навалившееся сверху тело лесного кота оказалось слишком тяжелым для него. – Надеюсь, все случится быстро, и я даже не почувствую боль».
Зубы противника коснулись шеи Дэниела. Еще миг и все будет кончено. Одним домашним котом в этом жестоком мире станет меньше. В памяти Дэниела всплыли воспоминания о времени, когда он лежал на операционном столе в приюте. Тогда он тоже думал, что для него все кончено, но благодаря тому, что он не сдался, до сих пор был жив.
«Бороться. Надо бороться. Нельзя сдаваться, – ярость вспыхнула в груди Дэниела с новой силой. – Только тот, кто никогда не сдается, никогда не проигрывает! Какой бы дерьмовой ни была жизнь, но она стоит того, чтобы за нее бороться! Пока есть воздух в груди, пока бьется сердце в груди».
Зубы лесного кота вонзились в шею Дэниела. Дэниел извернулся, оставив клок шерсти в зубах противника, и ударил когтистой лапой хищника по морде. Тот опешил. Дэниел воспользовался заминкой противника и снова ударил: одной лапой, затем двумя. Еще удар и еще. Клочья шерсти полетели из морды и тела лесного кота. Лесной кот отпрыгнул от обезумевшего собрата, выгнул спину и зашипел.
Дэниел вскочил с земли и бросился на противника, яростно молотя того двумя лапами, словно боксер на ринге. Лесной кот, не ожидавший такого сопротивления от бывшей жертвы, съежился, упал на землю и замяукал. Дэниел же продолжал молотить противника лапами, издавая яростное шипение, затем метнулся к его шее и вонзил в нее зубы. Из груди поверженного противника вырвался приглушенный мявк.
«Одно движение челюстей и одним диким котом станет меньше», – шерсть противника, застрявшая в горле, мешала дышать, но Дэниел не обращал на нее внимания. Его зубы крепко держали врага за шею, да так крепко, что Дэниел чувствовал, как под его клыками пульсирует кровь в вене на шее лесного кота. Легкое движение челюстей и все. Жизнь для этого существа закончится. А Дэниел станет убийцей.
«Нет, – Дэниел разжал зубы, едва осознал это. Он не убийца. Он не дикое животное, живущее инстинктами. – Убивать не стоит… Не стоит… Я не убийца… Я только защищаю свою жизнь».
Дэниел медленно отстранил голову от шеи противника. Тот лежал тихо, тяжело дыша и закрыв глаза, приготовившись к скорой смерти. Дэниел слез с противника, отошел сторону и сел на землю. Лесной кот открыл глаза, потянул носом и поднялся с земли. Бросив короткий взгляд на Дэниела, он развернулся и исчез среди деревьев.
Словно гора свалилась с плеч Дэниела. Не выдержав нервного напряжения, его тело затряслось, ноги подломились, и Дэниел упал, зарывшись мордой в траву. Какое-то время он так и лежал, не двигаясь, давая возможность телу отдохнуть, оправиться от пережитого. Когда же силы вернулись к нему, Дэниел направился к реке. Утолив жажду, он продолжил движение вниз по течению реки.
Дэниел лежал на ветке дерева, свесив заднюю лапу, и наблюдал за плывущими по небу облаками. Голод его больше не беспокоил. Совсем недавно он обнаружил гнездо куропатки и украл из него яйцо. Теперь чувствуя легкое удовлетворение, он отдыхал, наслаждаясь тишиной и спокойствием, царившими вокруг. На какой-то миг ему показалось, что он попал в рай. Дэниел не знал, существует ли рай, и какой он из себя, но, то место, где он находился сейчас, вполне заслужено могло считаться раем. Перед ним раскинулась узкая зеленая долина, с двух сторон окаймленная невысокими горами. Посреди долины находилось небольшое, продолговатое озеро, в которое впадала речка. Склоны гор поросли травой и мелким кустарником, а внизу, у подножий, виднелся сосновый лес. Он подступал к самому озеру, охватывал его с одной стороны и устремлялся дальше.
«Здесь можно было бы поселиться. Прямо у озера, – думал Дэниел, разглядывая окрестности. – Можно было бы, если бы Грампианские горы не были столь суровыми и жестокими, не были бы такими опасными для одинокого домашнего кота. Хорошо, что тут нет волков или чего-нибудь подобного. Тогда здесь, и правда, жить было бы невозможно. Хотя для домашнего кота и тех опасностей, что есть – более чем достаточно. За последние два дня я мог погибнуть множество раз, а если останусь здесь и дальше, тогда вполне возможно, что возможностей умереть у меня будет еще больше, – Дэниел пробежался взглядом до вершины ближайшей горы, перемахнул на бело-серую массу кучистых облаков, заполонивших небо, словно крысы тонущий корабль, и спустился к озеру. – Пожалуй, хватит с меня Грампианских гор. Надо возвращаться к Лох Ломонду. Там спокойнее и безопаснее. К тому же там всегда есть возможность украсть сосиску у туриста, – Дэниел улыбнулся, вспомнив прошлое. – А еще там не так холодно, как здесь. И не так мокро, – взгляд Дэниела снова устремился на небо, обещавшее в недалеком будущем напоить землю водой. – И… и не так одиноко».
Легкая грусть сковала сердце Дэниела. Он-то думал, что живя в Грампианских горах, будет наслаждаться одиночеством. Но почему-то этого не происходило. Наоборот, видя перед глазами большей частью серое небо и дикие безлюдные пустоши, он чувствовал, что одиночество его начинало угнетать и даже пугать. Может, из-за того, что у него было человеческое сознание. Как ни крути, человек – социальное существо. Он может жить и процветать только в окружении себе подобных.
Когда Дэниел жил с родителями, в Стерлинге, ему нравилось одиночество, но его одиночество было временным, а не постоянным, словно отдушина в беспокойном, переполненном людьми и информацией современном мире. И даже те несколько дней, что Дэниел провел у Лох Ломонда, не были настоящим одиночеством. Возможно, он чувствовал себя одиноким из-за того что был один, но настоящего одиночества не было. Там его одиночество всегда нарушалось присутствием человека – старика Колнера, его сына или даже туристов, но здесь, среди бескрайних пустошей Am Monadh его одиночество стало настоящим.
Едва Дэниел об этом подумал, его сердце захлебнулось от боли. Его желание одиночества было ложью, иллюзией, не более. Когда он столкнулся с ним по-настоящему – испугался. Он не хотел бы прожить в таком диком одиночестве остаток жизни. Это было бы слишком жестоко, жестоко по отношению к домашнему коту с человеческим сознанием.
Тихий вздох вырвался из груди Дэниела.
«Робинзон Крузо и тот вернулся к людям, – подумал Дэниел. – Как же больно, когда иллюзии разбиваются. Будь я животным, возможно, все было бы иначе. Но я все еще человек, а если так, то смогу выжить только среди людей».
