Юлия Шульц - Сомниум
Что-то потянуло сзади. Я вздрогнула и обернулась. На мой парашют приземлился пользователь. Оказавшись на земле, он начал неистово кричать, пытаясь выпутаться из строп и белой простыни. Наконец он отстегнулся и побежал с диким ревом. Я тоже решила избавиться от своего парашюта и, отцепив стропы, оставила его лежать на земле. Я уже почти не обращала внимания на вереницу встречающихся мне пользователей, да и пользователями нас вряд ли теперь можно было назвать. Мои ноги гудели, но упрямо шли вперед — я никогда не ходила пешком так много. То и дело на земле мне встречалось что-то съедобное. Когда все, что было создано с помощью интеллекта, исчезло, осталась синтетическая пища в бывших здесь до краха ресторанах, магазинах и квартирах. Поэтому от голода в ближайшее время я точно не умру. Подняв с земли яблоко, я жадно впилась в него зубами. Сочный вкус прибавил сил, чтобы двигаться дальше.
Впереди я увидела целую гору овощей и фруктов, раскиданных по земле. Наверное, здесь был магазин. Вокруг толпились люди. Не поднимая глаз друг на друга, они набрасывались на фрукты. Как будто от отчаяния они пытались сию минуту уничтожить всю эту гору синтетических продуктов. Мужчины поодаль заворачивали фрукты в парашютную ткань.
Книга в руках уже начинала меня тяготить, но избавляться от нее не хотелось. Свет становился тусклым. Увидев, как солнце близится к линии горизонта, я поняла, что прошла без остановки целый день. Я опустилась на землю и закуталась в чей-то парашют, лежавший рядом. Глаза закрывались от усталости, но сильная дрожь мешала заснуть. Меня трясло, и я завернулась в белое полотно с головой.
Обрывки мыслей мелькали в голове. Что будет завтра? Мы оказались в ловушке того, что имели. Наш Интеллектуальный мир из Массалис лопнул как мыльный пузырь. Ходить по пустыне с разбросанной синтетической едой — не так я хотела провести сегодняшний день. Что будет завтра?
Постепенно мысли начали растворяться, а я осталась наедине с лихорадкой, покрывавшей холодным потом все мое тело. Глаза были закрыты, но парашюты продолжали мелькать белым на черном. Последнее белое пятно унесло в темноту едва различимую мысль о спасении…
* * *Яркий солнечный свет желтой струей ударил в закрытые веки и заставил проснуться. Я сопротивлялась ему и, зажмурившись, перевернулась на другой бок. Спать уже не хотелось, но открывать глаза и видеть залитую проклятым солнцем пустоту было страшно.
Я пролежала так какое-то время, но потом решилась подняться. Было слишком светло, пусто и холодно: белые пятна раскиданных парашютов тут и там, объедки и пустые упаковки. Вдалеке чернели фигуры людей. Поблизости тоже были пользователи с серыми лицами, их тени суетливо скользили по желтой земле. Взгляд упал на запястье, в очередной раз отсутствие браслета послало сотню покалывающих иголок, пробежавших от головы до пяток. И так каждый раз. Когда я наконец перестану обращаться к несуществующему эйрскрину?
Я села и подобрала лежавшую рядом бутылку воды. Сделав несколько жадных глотков, я вылила воду в ладони и умыла лицо. Мне хотелось принять душ, сменить белье, переодеться, почистить зубы, провести утренний сеанс процедур по уходу за кожей лица, сделать макияж, выпить кофе с творожным пудингом. Но все это невозможно — у меня больше ничего нет. Я существую в замкнутом пространстве из обрывков фраз, обезумевших лиц, случайной еды, редких глотков воды и тошнотворного солнца, от которого не скрыться.
Я встала, и черные пятна замелькали перед глазами. Крах системы подействовал на меня странным образом. Я теперь постоянно чувствовала легкую тошноту и головокружение, которые раньше были мне неведомы.
Очень хотелось есть. Я медленно шла, глядя под ноги, — похоже, что голод чувствовала не я одна. На земле были лишь огрызки от фруктов, пустые пачки из-под соков, сыров, фрикаделек. А что если еды не осталось? Я возвратилась и схватила парашют, в котором спала, решив складывать туда все съедобное, что увижу. К счастью, мне удалось найти «Полярный йогурт», пять бутылок с водой, раздавленный персик, упаковку жвачки «Тропический рай», плитку фруктозы, сэндвичи с яйцом и беконом в сплющенной пачке с надписью: «Завтрак успеха». Тут же съев персик и запив его водой «Роса», я почувствовала, что головокружение прошло.
Теперь в моем парашюте было столько еды, что должно было хватить надолго. Я волочила его по земле и чувствовала, как начинает неметь рука. Массажное кресло было бы не лишним. Я перехватила парашют другой рукой, сделала еще пару шагов и остановилась.
Очень сильно чесалась шея. Эти неприятные ощущения заставляли меня чувствовать унизительную беспомощность. Я осторожно тронула зудящее место.
— Выбрать средство по ухожу за кожей, — произнесла я в пустоту и прислушалась. В ответ была тишина.
— Выбрать средство по уходу за кожей, — сказала я громче, но ничего не изменилось. Я повторяла до хрипоты, покуда хватило сил. «Идет подбор косметических средств, подождите», — наконец я услышала долгожданный голос в своей голове.
— Пароля на меня нет, — я снова перешла на крик, села на землю и начала что есть сил чесать зудящее место на шее.
Пожалуй, это был самый приятный момент за сегодня. И, только увидев кровь на своих пальцах, я в страхе остановилась. Теперь шея уже не чесалась, а неистово болела, как будто с нее содрали кожу. Кнопки экстренной помощи не существует, так же как и самой помощи. Надо успокоиться и перестать трогать шею.
Солнце слепило глаза, как будто сто ламп в кабинете пластического хирурга были направлены на меня одновременно. На небе ни единого облачка. Чистая голубая даль и поверхность земли соединялись где-то там вдали и образовывали слегка размытую линию горизонта, погруженную в легкую дымку. Рука снова потянулась к шее, и я очень осторожно потрогала раздраженное место. Кровь больше не текла.
Я продолжила идти, волоча по земле тяжелый парашют. Впереди я увидела женскую фигуру. Подошла поближе, и стало понятно, что женщина сидит на куче десертов. Их оказалось очень много, видимо, здесь раньше было кафе или кондитерская.
Лицо женщины при виде меня исказилось в злобной гримасе. Наверное, она считала, что эти розовые и голубые упаковки принадлежат только ей одной.
— Отказать в доступе! — крикнула она, вскочив на ноги, я тут же остановилась.
— Доступ запрещен! — ответила я, и это, как ни странно, ее успокоило. Она снова села, исподлобья глядя на меня.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Она молчала.
— Я Малин! — я сделала шаг вперед, но в ответ снова получила яростное: «Отказать в доступе».
— Как тебя зовут? — повторила я свой вопрос.
Молчание. Ее глаза сканировали меня.
— Ты не можешь отказать в доступе! Стен больше нет, посмотри вокруг. Есть только мы — и больше ничего. Я могу подойти к тебе настолько близко, насколько захочу. И сейчас я возьму одно из этих проклятых пирожных, и только попробуй меня остановить.
Я осторожно сделала два шага вперед и подняла с земли порванную пластиковую упаковку. «Ванильный полет» — прочитала я надпись и услышала устрашающий рев. Моя новая знакомая оскалилась, словно дикая кошка (я видела их в Доме Культуры), ее глаза налились кровью. Я решила, что лучший выход — это бежать. С трудом волоча парашют, я заковыляла вперед, но оглянувшись, обнаружила, что кошка не собирается покидать свою добычу. Поэтому я остановилась, положила парашют и открыла «Ванильный полет».
Воспоминания о сладкой жизни таяли у меня на языке. Я облизывала сахарные губы со вкусом манго и невольно закрывала глаза от удовольствия. Наконец ко мне пришло осознание того, что произошло и кем мы стали. Наверное, мне стоит найти «съедобную кучу» и остаться сидеть рядом с ней. Это гораздо удобнее, чем таскать за собой тяжеленный парашют с едой. Но в то же время я просто сойду с ума, если буду сидеть на одном месте. И вдруг меня осенила самая прекрасная мысль за последние двадцать четыре часа. Она сделала солнечный свет не таким ярким, сняла зуд на моей шее и подарила надежду.
— Тюрь-ма, — проговорила я по слогам, дожевывая суфле.
Как я могла забыть, что летела туда перед крахом Системы? Если бы только в тот день у генетиков я знала, что буду думать о тюрьме для кибер-преступников как о последней надежде! Скорее всего, там должно быть все как на Спеспереннис: пресная вода, деревья, фрукты и настоящие цветы. Да и Эрон уже там. Решено — я иду в тюрьму.
Даже не представляю, сколько это пешего хода? Я пыталась вспомнить, как все выглядело на бортовом компьютере. За шпилем космодрома на взлетном поле находился древний памятник Илону Маску. Гигантский космический корабль, построенный в его честь, носом указывал на тюрьму. Я возьму космодром за ориентир и пойду дальше.
Взвалив на себя парашют, я поволоклась в сторону серебряного шпиля. Я старалась держать темп и не идти слишком медленно. Но подкатывающие волны тошноты то и дело замедляли меня. По пути попадались бутылки с водой. Я не знала, сколько времени займет мой путь, поэтому брала их без раздумий. Поклажа становилась все тяжелее.
