Яна Дубинянская - H2O

— Да?

— Витька?!!

Махнул рукой, отпуская помощника. Впрочем, его тут уже и не было.

— Да, Инн. Что-нибудь случилось?

— Ты живой?!.. Господи, ты живой.

Она была явно не в себе, и этим стоило воспользоваться сразу, без паузы на выяснение обстоятельств:

— Ты перевела деньги в санаторий?

— Что? А, да. То есть нет, но завтра с утра переведу. Так ты там не был?!

— Где?

Самое главное она пообещала, и куда легче, нежели он рассчитывал, теперь можно было и поддержать странный, неправильный разговор. Инка. Оказывается, у нее до сих пор где-то записан этот номер. А может, и помнит наизусть, с нее станется.

— Ты ничего не знаешь?

Виктор глянул на мобилку, сиротливо лежавшую возле компьютера. Обо всех форс-мажорах ты всегда узнаешь по ней, по внутреннему номеру, известному только секретарю и ближайшему кругу, все остальные звонят на второй, секретарский мобильный. Поправка: у тебя до понедельника нет секретаря.

— Рассказывай.

Но Инна сначала выразилась резко и сочно, хоть и без определенного адреса. И только потом сказала сухо, будто цитировала сообщение информагентства:

— Взрыв на Министерках. Есть жертвы. Но ты живой, и слава богу.

Она отключилась, не прощаясь, и Виктор впервые за много лет выслушал в трубке с десяток коротких гудков.

(за скобками)

— А теперь кратенько отчитайтесь по бюджету.

Он сглотнул.

— В темпе, Винниченко, в темпе. Вы же не один.

Сволочи.

Перевел дыхание и начал отчет: аренда помещения в ДК, оргтехника, полиграфия, двойной тариф в типографии за срочность, телефонные и транспортные расходы, двести метров салатовой ленты… некоторым категориям иногородних компенсировали проезд…

— Каким таким категориям?

Выпрямился, стараясь смотреть им в глаза. Но глаз было слишком много, и взгляд то затравленно метался, то мазал мимо, в молоко белых стен. Сволочи, сволочи…

— Были ребята из депрессивных регионов, там сейчас кризис невыплат, люди месяцами не получают ни зарплат, ни стипендий. Они иначе вообще не смогли бы приехать.

— То есть если ваши оппоненты скажут, что вы свозили народ за деньги, вам будет нечем крыть.

Промолчал. Крыть ему было и в самом деле нечем и незачем. Как бы ни хотелось.

— Дальше.

— По бюджету у меня все.

— Да? А по-моему, у вас еще двадцать тысяч. Куда они делись?

— Никуда. Остались на счету и переходят на следующий квартал.

— Сэкономил, значит. Хороший мальчик.

Все шестеро, не переглядываясь, дружно захихикали. Виктор вскинул голову еще выше, до предела задирая подбородок. В конце концов, все это временно. И не они используют его в своих неназванных интересах, а наоборот — он сам пользуется их возможностями и средствами для того, чтобы достичь результата. Единственно необходимого и правильного. Свободы. Свободы для всех и каждого, которая прорастет естественно и просто, как ярко-зеленый росток из-под земли, и тогда уже не будет иметь значения, какой гадостью эту землю удобряли.

И если в основание свободы заложена такая вот унизительная зависимость… иначе, наверное, и не бывает. Парадокс, но с ним приходится жить. Терпеть. Первое время. Недолго.

— Плохо, что приходится объяснять вам очевидные вещи, — сказал Дмитрий Александрович. — Плохо, Винниченко.

— Что?

Сморозил, как мальчишка. Прикусил изнутри губу.

— Бюджет должен быть реализован полностью, — поучительно, будто тупому первокласснику, втолковал Повзнер. — Никаких следующих кварталов. Целиком, до копейки.

— В меру ваших талантов, — обронил крайний слева, имени которого Виктор так до сих пор и не знал.

— Хорошо. В следующий раз я постара…

— А вот насчет следующего раза — это еще вопрос.

Виктор не понял, кто именно это сказал. В тот момент он как раз — случайно, на полмгновения — опустил глаза.

Когда он их поднял, обескураженные, мечущиеся, говорил Дмитрий Александрович. Похоже, самая незначительная сошка из них; на переговоры по мелочи обычно приходил он, он же навязчиво названивал для контроля и единственный из всех дал Виктору свой мобильный.

— У нас возникли некоторые сомнения по поводу того, стоит ли развивать проект. Смотрите сами, Винниченко. С бюджетом вы лажанулись. Резонанс в прессе практически нулевой, а могли бы и организовать. По социальной значимости мы заказали соцопрос, но, боюсь, результаты не будут слишком впечатляющими. Массовость… для каких-нибудь юных филателистов было бы в самый раз, но на серьезное общественное движение откровенно не тянет. Охват по регионам, как вы сами только что признали, фиктивный: депреснякам доплачивали, а такой вариант нас категорически не устраивает. Я уже молчу о том, что вы лично своим опозданием чуть не сорвали акцию.

— Я обеспечил руководство на месте. Согласитесь, в таком деле все элементы должны быть взаимозаменяемы. Включая лидера.

Кажется, они посмотрели с интересом. Еще бы — настолько рисковать, настолько подставляться. Вон, Повзнер уже открыл рот, и понятно, что он сейчас предложит. Вроде бы в шутку; хотя это еще вопрос.

Повзнер промолчал. Все промолчали, готовые, кажется, слушать дальше. И Виктор продолжил:

— Освещение в СМИ правда было так себе, я и сам расстроился. Но, поймите, если бы я заказал хоть одну проплаченную статью и эта информация стала известна… нашим оппонентам, то было бы все. Гораздо хуже, чем если бы вдруг узнали про те билеты, кстати, плацкартные по студенческим, а из Коболево вообще общий вагон. Так вот, насчет прессы. Думаю, на данном этапе она не очень-то и нужна. Или вы серьезно считаете, что наша пресса совместима с понятием свободы?

Противно. До чего же противно — говорить об этом им. Все равно что давать щупать нежную белую ткань торговцам с немытыми жирными руками. Ничего, они не поймут. Вернее, поймут, но не так, как оно на самом деле, а так, как надо. Необходимо добиться, чтобы они поняли именно так.

— А кроме того, — развивал Виктор, — существует такое понятие, как «сарафанное радио». Куда более действенное средство массовой информации, чем все официальные вместе взятые. Я бы посоветовал вам дождаться результатов соцопроса. Скорее всего, они вас удивят.

— Вы нам уже советуете? — едко прорезался Повзнер.

— А к нашему следующему информационному поводу, — только не останавливаться, говорить, говорить, — масс-медиа будут уже готовы. Нам не придется организовывать резонанс, он возникнет сам собой. И не только в прессе…

Все-таки сбился, перевел дыхание. И закончил поспешно и дерзко:

— А бюджет можете и урезать. Тысяч на двадцать. Раз уж некуда девать.

Пауза. Шесть пар оценивающих глаз, в которые не посмотришь одновременно в упор. Но надо выдержать. Убедить. А потом… потом все будет хорошо, потому что самое лучшее, что можно сделать с мерзостью и злом — заставить служить добру и свободе.

Ксюха никогда не узнает. И Женька. И Танька Краснова, и Гия, и Олег, и близнецы… никто. Все самое грязное и унизительное он, Виктор, взял на себя. Кто-то должен был. Без этого никак.

— Вас еще учить и учить, Винниченко, — вздохнул Дмитрий Александрович.

— Он научится, — веско бросил крайний слева. — Проект продолжаем. Бюджет поднять вдвое… молчите, Повзнер! Оно того стоит. Вот увидите.

Они согласно заулыбались, не глядя друг на друга.

Виктор улыбнулся тоже.

ГЛАВА IV

Валевский вошел стремительно и бесшумно, как люди его комплекции ходят лишь в том случае, если учились этому годами. Поморщился, заметив открытую наискось створку окна, из-за которой в гостиную струился холодный воздух раннего утра. Мгновение помедлил и, резко изменив траекторию, подошел к окну и закрыл. Без согласования с тобой, чего вообще-то не следовало бы допускать.

— Садись, — негромко поторопил Виктор.

Начальник службы безопасности сел в кресло напротив.

Посмотрел через комнату с выжидательным молчанием. Виктор кивнул, и доклад начался:

— Взрыв состоялся сегодня в ноль часов ноль четыре минуты. По-видимому, устанавливали механизм на полночь, но часы отстали, — Валевский не сдержал насмешки над чужим непрофессионализмом. — По почерку обычные ньюсмейкеры, психи. Если бы установили в соседнем помещении, курилке, жертв было бы гораздо больше. Но в данс-холле эффектнее.

— Кто погиб? — отрывисто спросил Виктор.

На информпорталах за последние часы называлось десятка два имен, по мере поступления протестов менявшихся с опровержениями и извинениями за недостоверную информацию, и каждый следующий перечень претендовал на достоверность ничуть не больше.

— Ди-джей и две девушки из подтанцовки. Из випов — депутаты Илья Абрамов и Ирина Анциферова. Еще у шестерых ранения разной степени тяжести, остальные отделались легким испугом.