Ричард Бахман - Бегущий человек
— Ричардс!
Он взглянул на него со ступенек, а Маккоун глядел на него снизу, и дужки его очков блестели и переливались.
— Когда ты взлетишь, мы собьем тебя ракетой «земля-воздух». А публике объявим, что Ричардс, мол, случайно дернул за колечко.
— Да, нет, вы этого не сделаете.
— Почему же?
Ричардс улыбнулся и резонно заметил:
— Мы будем лететь очень низко над густо населенными районами. Добавь еще двенадцать баков горючего и три килограмма в «черном ирландце» — и в перспективе ты будешь иметь большой «бум». Даже слишком большой. Ты, вероятно, сделал бы это, если бы тебе все сошло с рук, но, увы, ты так просто не вывернешься. — Он замолчал на секунду. — И потом, если ты такой умник, неужели ты не можешь представить меня под парашютом?
— Да-да, — спокойно сказал Маккоун. — Парашют в первом салоне. Старый трюк, мистер Ричардс. Или у вас еще что-нибудь припасено?
— Я полагаю, что ты не такой дурак, чтобы что-то намухлевать с парашютом?
— Нет. Это было бы слишком очевидно. И потом, я думаю, ты ведь все равно дернешь за это несуществующее кольцо взрывателя перед тем, как упасть. Эффектный взрыв в воздухе!
— Пока коротышка!
— До свидания, мистер Ричардс. И счастливого путешествия, — он ухмыльнулся. — Да, ты заслуживаешь откровенности. Поэтому я открою еще одну карту, но только одну. Мы подождем, когда привезут каноген, прежде чем начнем действовать. Ты абсолютно прав насчет ракеты. Это просто блеф. Ну что ж, опять поднимем ставки и посмотрим карты, а? Но я могу и подождать. Ты знаешь, я никогда не ошибаюсь. Никогда. И я знаю, что блефуешь. Поэтому мы и подождем. Но будем внимательно следить за полетом. До встречи, мистер Ричардс, — он помахал рукой.
— До скорой встречи, — сказал Ричардс, но настолько тихо, что Маккоун не расслышал. И улыбнулся.
Салон первого класса был довольно длинный, с тремя рядами кресел, отделанный настоящей секвойей. Толстый бордовый ковер покрывал пол. Экран трехмерного ТВ свисал с потолка и занимал половину стены между первым классом и кухней. В кресле номер 100 лежал громоздкий куль с парашютом. Ричардс пошлепал его, проходя на кухню. Кто-то даже заправил кофеварку.
Он вошел в другую дверь и остановился в узком проходе, ведущем в пилотскую кабину. Справа сидел радист, человек лет тридцати с глубокими мимическими морщинами на лице. Он с горечью взглянул на Ричардса, а затем снова перевел взгляд на приборы. Немного впереди слева сидел штурман, обложившись планшетами, маршрутными схемами и картами в пластиковых обложках.
— А вот и парень, который собирается всех нас угробить, ребята, — сказал он в микрофон, висевший на шее. Он смерил Ричардса холодным взглядом.
Ричардс промолчал. В конце концов этот человек мог оказаться прав. Хромая, он пошел дальше в нос самолета.
Командиру корабля было за пятьдесят — старая рабочая лошадка с красным носом отменного пьяницы. Но глаза — удивительно ясные, таких у алкоголиков не бывает. Второй пилот был лет на десять моложе с шикарной копной рыжих волос, выбивавшихся из-под форменной фуражки.
— Приветствую вас, мистер Ричардс, — сказал командир. Он взглянул сперва на оттопыренный карман и только потом в лицо Ричардса. — Простите, что я не подаю вам руки. Я — командир корабля Дон Холлуэй. А это мой второй пилот Уэйн Данингер.
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, я-то не очень рад приветствовать вас, — сказал Данингер.
Ричардс скривил рот.
— Тогда в том же духе позвольте мне сказать, что мне очень жаль, что я оказался здесь. Капитан Холлуэй, у вас есть связь с Маккоуном?
— Конечно. Через Киппи Фридмана, нашего радиста.
— Дайте-ка мне что-нибудь, через что я бы смог сказать пару слов.
Холлуэй небрежным жестом протянул ему микрофон.
— А вы давайте готовьтесь к взлету, — сказал Ричардс, — у вас есть пять минут.
— Не хотите ли, чтобы мы еще раз проверили противовзрывные задвижки на дверях? — спросил с явным рвением Данингер.
— Занимайтесь своим делом, — отрезал Ричардс. Пора было делать последнюю ставку. Ему показалось, что его мозг вскипает и может взорваться в любую минут. Давай, поднимай ставку и смотри карты — вот и все. Ну, что ж, попробую взвинтить их до предела, Маккоун.
— Мистер Фридман!
— Да!
— На связи Ричардс. Он хочет поговорить с Маккоуном.
Тишина в эфире с полминуты. Холлуэй и Данингер больше не наблюдали за ним; они занимались подготовкой к взлету: проверяли показания приборов, указатели давления, систему герметичности и так далее. Двигатели снова взревели, и когда голос Маккоуна раздался в наушниках, его можно было с трудом услышать из-за ужасного шума.
— Говорит Маккоун.
— Давай-ка, гнида, собирайся. Бери женщину. Полетите с нами. Чтобы был у грузового люка через три минуты. Иначе я дерну за колечко.
Данингер застыл в своем кресле, как будто его парализовало. Когда он снова пришел в себя и начал говорить с диспетчерской, называя какие-то цифры, его голос звучал глухо и испуганно.
Ну, хватит у него духу? То, что он потребовал вернуть женщину, выдает его с головой. Хватит ли духу.
Ричардс ждал.
Часы тикали в его голове.
Когда снова прорезался голос Маккоуна, в нем была какая-то иная, неистовая нота. Он боялся? Вероятно. Ричардс почувствовал, как сердце сжалось у него в груди. Может быть, все и получится… Может быть.
— Ты сбрендил, Ричардс, я не…
— Слушай, ты, — рявкнул Ричардс, перекрывая голос Маккоуна. — И пока слушаешь, имей ввиду, что нашу беседу слышит каждый диспетчер в радиусе ста километров. Об этом разговоре сразу станет известно. Ты же работаешь не в пустом пространстве, коротышка. Ты на большой сцене. И ты обязательно придешь ко мне, потому что у тебя кишка тонка, чтобы подставить меня, потому что ты знаешь, что тогда ты сдохнешь. А женщину возьмешь, потому что я ей сказал, куда собираюсь лететь.
Слабовато. А ну, поддай-ка ему сильней. Не давай ему опомниться!
— Даже если ты и выживешь, когда я дерну за кольцо, ты не сможешь наняться даже продавцом яблок, — Ричардс сжимал сумочку в кармане с каким-то маниакальным остервенением. — Вот так! Три минуты и все! Передача окончена.
— Ричардс, подожди!..
Ричардс действительно выключил микрофон, прервав Маккоуна на полуслове. Он передал микрофон Холлуэйю. Тот взял его слегка дрожащими пальцами.
— Ну ты и крут, — медленно произнес Холлуэй. — Это уж точно. Я таких крутых еще не видел.
— Да уж. Но представляю, как он всех крутанет, если потянет за это колечко, — сказал Данингер.
— Пожалуйста, готовьтесь к взлету, — сказал Ричардс. — Я пойду встречу наших гостей. Мы взлетаем через пять минут.
Он прошел по салону, перебросил парашют на кресло около окна. Потом сел и уставился на дверь, соединявшую салоны первого и второго класса. Скоро все станет ясно. Очень скоро.
Его рука нетерпеливо сжимала и поглаживала сумочку Амелии.
Снаружи почти совсем стемнело.
Отсчет: 027
Оставалось еще сорок пять секунд, когда они поднялись по трапу. Амелия запыхалась и была здорово напугана. Ее волосы развевались, как грива на ветру, который постоянно носился по этому двухмерному пространству, созданному руками человека.
Маккоун был все тот же: подчеркнуто аккуратный, даже, казалось, безмятежный, но глаза его горели безумным гневом.
— Ты ничего не выиграл, — сказал он тихо, — мы еще не выложили все козыри.
— Очень рад снова вас видеть, миссис Уильямс, — проворковал Ричардс и как будто подал ей сигнал, потянув за какую-то невидимую ниточку. Она заплакала. Это не было похоже на истерику. Это был какой-то странный утробный звук, исходивший из глубины ее тела. Она уже не могла себя контролировать, согнулась в диком приступе отчаяния и упала на плюшевый ковер в салоне первого класса, схватившись за лицо руками, как будто пытаясь удержать его на месте. Кровь Ричардса на ее блузке уже засохла и превратилась в безобразное коричневое пятно. Ее широкая юбка, прикрывшая ноги, делала ее похожей на увядший цветок.
Ричардсу стало жаль ее. Конечно, жалость унизительна, но это все, что он мог сейчас чувствовать.
— Мистер Ричардс! — в микрофоне раздался голос Холлуэя.
— Да.
— Разрешите… то есть мы можем взлетать?
— Да.
— Тогда я даю распоряжение команде наземной службы отогнать трапы и задраить двери. Не беспокойтесь об этом.
— Хорошо, капитан, спасибо.
— Ты себя выдал, когда потребовал привести женщину. Ты понимаешь это? — казалось, Маккоун улыбался и злился одновременно, при этом он сжимал и разжимал кулаки, и в этом зрелище было что-то параноидальное.
— И что? — спокойно спросил Ричардс. — Поскольку ты всегда прав, ты несомненно заставишь меня спрыгнуть до того, как мы взлетим. Таким образом, ты будешь вне опасности и будешь цвести и пахнуть, точно?
