Игорь Колосов - Сумеречное состояние
— Что ж это такое? — прошептал он.
Ему стало зябко, словно сквозняком холодным потянуло. С минуту он боролся с мыслью, вернуться или нет. И все-таки повернулся и двинулся в прежнем направлении, теперь уже не оглядываясь.
Когда эта улица с добротными деревянными домами осталась позади, Одинокое Сердце немного расслабился. Ушло странное ощущение неприятного сквознячка, холодившего ноги, спину, затылок. От быстрой ходьбы стало даже жарко. Одинокое Сердце покинул частный сектор, теперь он шел по кварталу многоэтажных домов, хотя улицы оставались пустынными.
Вскоре облегчение уступило место прежнему беспокойству. Что дальше? Не опять же забираться в подвал и проживать во сне то, что еще осталось? Это бессмысленно — его снова найдет Худеющий. Чтобы подтолкнуть еще к какой-нибудь пакости.
Тогда что?
Выбора не было, и Одинокое Сердце решил идти, куда ведет его интуиция. Он выбьется из сил, свалится под каким-нибудь деревом или забором. Если только раньше не случится чего-то важного, значительного. В любом случае, сидеть и ждать Худеющего он не хотел.
Незаметно пришли сумерки, за ними — ночь, а Одинокое Сердце все шел и шел. Изредка он останавливался перевести дыхание, помассировать ноги, посмотреть на звезды, такую редкость в его теперешней жизни.
На востоке посветлело небо, когда Одинокое Сердце присел на скамейку возле подъезда какой-то девятиэтажки. На этот раз он задержался, все-таки усталость взяла свое. Он сидел в тени, а вдоль подъездов шли кружки освещения от фонарей на крыше дома. Было тихо, тепло, скамейка оказалась на удивление удобной, и Одинокое Сердце почувствовал, что вот-вот задремлет.
Неожиданно что-то отогнало сон, Одинокое Сердце не сразу понял, в чем дело. Он огляделся, ничего не заметил, снова укорил себя, что ему в последнее время что-то мерещится, когда у соседнего подъезда увидел какого-то человека.
Человек появился из темноты, попав в круг света напротив подъезда. Он задержался всего на секунду-другую, но этого хватило, чтобы Одинокое Сердце узнал его. Это был Худеющий. Он огляделся, как человек, который не хочет быть замеченным, и юркнул в густую тень под козырьком подъезда. Там он задержался подольше. Стоял и высматривал.
Одинокое Сердце замер. Он находился в тени, не двигался, но все равно было ощущение, что Худеющий вот-вот его заметит. Одинокое Сердце чувствовал, что надо остаться незамеченным. Затаиться и… возможно, выяснить, что здесь делает Худеющий. Ведь не просто же так эта бестия шляется ночью! Если Одинокое Сердце оказался здесь случайно, Худеющий появился с какой-то определенной тенью.
Худеющий проскользнул в подъезд, даже не скрипнув дверью. Одинокое Сердце поднял голову, рассматривая окна. На седьмом этаже горел свет. Сейчас это было единственная освещенная квартира во всем доме, не считая окон с противоположной стороны. Свет был приглушенным, наверное, горел ночник или торшер. Это ни о чем не говорило, Одинокое Сердце не мог знать, куда направился Худеющий, но интуиция шепнула, что его цель — квартира, где окна освещены. В последнее время Одинокое Сердце убедился, что в его теперешней жизни интуиция значила очень много.
Одинокое Сердце встал, засеменил к подъезду. Приоткрыл дверь, просунул голову. Было очень тихо. Либо Худеющий уже достиг своей цели и находился в одной из квартир, либо так бесшумно двигался. Поколебавшись, Одинокое Сердце двинулся во тьму подъезда.
Он продвигался медленно, останавливался на каждом этаже и прислушивался, но не уловил ни одного звука до самого седьмого этажа. Там он задержался минут на десять, не зная, как быть: войти в квартиру или вообще убраться из этого дома? Его терзали и страх, и любопытство, рождая надежду, что здесь Одинокое Сердце обнаружит что-то важное.
Он решился и легонько надавил на дверь. Дверь открылась, бесшумно и легко, но Одинокое Сердце вздрогнул, как будто раздался протяжный заунывный скрип, разбудивший всех соседей. Одинокое Сердце вошел в прихожую, не прикрыв дверь, снова прислушался. Показалось, что в квартире кто-то есть, хотя он не услышал ни звука. И еще появилось ощущение западни. Захотелось покинуть квартиру, но Одинокое Сердце решил, что глупо упускать даже мизерный шанс что-то выяснить.
Он двинулся вглубь квартиры. Одна комната, другая, и, наверное, кухня. Одинокое Сердце остановился, оглядываясь. Напряжение ослабло, на смену пришло недоумение. Никого в квартире не было. Торшер горел в самой большой комнате, кровать там была смята, недавно здесь кто-то валялся, но больше никаких следов.
— Что ж это такое? — пробормотал Одинокое Сердце и в этой тишине вздрогнул от звука собственного голоса. — Никого… а дверь не заперта…
Когда он выходил из комнаты, на миг ему показалось, что на кровати кто-то лежит. Одинокое Сердце едва не вскрикнул. Кровать была пуста. Одинокое Сердце покачал головой, виновато улыбнулся, словно на него кто-то смотрел, и ему стало стыдно за свой испуг.
Побродив по квартире еще немного, Одинокое Сердце вышел. Уже рассвело. По углам еще прятались черные тени, но они слабели, таяли и были обречены.
Одинокое Сердце шел, глядя себе под ноги, не в силах избавиться от странных, противоречивых ощущений. С одной стороны он чувствовал, что чего-то не заметил и, значит, упустил свой шанс. С другой стороны интуиция нашептывала, что он избежал чего-то настолько ужасного, что даже беседа с Черным Пальто на мосту самоубийц показалось бы мелочью.
Не зная, как быть, Одинокое Сердце вновь решился старое средство: идти, идти, пока что-то не произойдет. Идти, несмотря на усталость.
23Арсений побежал к входной двери, остановился, повернул назад. Снова бросился к выходу и снова назад. Это продолжалось несколько долгих минут. Он не понимал, что делает. Казалось, его тело металось, как птица в клетке, независимо от желания разума.
Наконец, Арсений остановился и посмотрел на валяющийся мобильник. Он не ослышался? Это действительно было? Что за бред?
Его рука потянулась к аппарату, отдернулась, снова потянулась. Он опустился рядом с аппаратом на колени, с испугом глядя на него, словно охотник, приближающийся к маленькому, но опасному, смертельно раненому зверьку.
Перезвонить? Что вообще происходит? С Лерой что-то случилось? Не просто случилось, хуже. Теща сказала, что ее больше нет! Она мертва?! И еще теща сказала, что это он толкнул Леру на это?
Нет!!!
Арсений вскричал, подхватил мобильник, набрал номер. Тещин телефон оказался недоступен. Арсений тупо смотрел перед собой, растерянный и удивленный, будто ничего подобного не могло быть. Он снова набрал номер, но механический голос сообщил, что аппарат вызываемого абонента недоступен. Арсений совершил еще одну попытку. И еще.
Это продолжалось неопределенное время — Арсений монотонно, как робот, набирал номер с тем же самым результатом. Казалось, уже механический голос начинал раздражаться, а упрямец по-прежнему давил на клавишу.
Рука онемела, и Арсений выронил мобильник. Неуклюже протопал на кухню, напился воды, кое-как оделся и вышел из дома. Он спешил, стараясь ни о чем не думать, как будто собственными мыслями и тревогой мог вспугнуть последний шанс. По мере приближения к метро он ускорял шаг, едва сдерживаясь, чтобы не побежать.
Когда Арсений приехал на станцию, где жила теща, он почувствовал такую противоестественную слабость, что испугался: он вот-вот упадет, как потерявший сознание или как пьяный, а люди будут проходить мимо, и никто не подойдет к нему, чтобы помочь.
Слабость прошла, как только Арсений увидел тещину многоэтажку. Он побежал. Позвонив в дверь, он понял, что плачет. Неужели его Лера мертва?
Открывать не спешили, и Арсений постучал в дверь кулаком. Наконец, дверь отворилась, и на пороге появилась теща. Немного заспанное лицо, но в целом обычное — без следов серьезной трагедии. Даже недовольство ее было повседневным, бытовым.
— Что еще случилось?
— Как? Вы разве…
Арсений осекся, без приглашения зашел в прихожую, опустился на ящик для обуви. Теща вопросительно смотрела на него. Ее недовольство росло.
— Татьяна Михайловна, — его голос дрожал, и он с трудом произносил слова внятно. — Я вам недавно звонил… Скажите, что с Лерой? Она… она…
Он едва не спросил «она жива?», но слова просто не дались. Теща молчала. Наконец, он выдавил:
— Где она?
Теща пожала плечами.
— Не знаю. Вчера она мне звонила и сказала, что будет у какой-то подруги. Потом я ей перезвонила, но ее телефон был недоступен. Так что я… Что это с тобой?
Арсений покачнулся, закружилась голова. Он почувствовал болезненное облегчение. Лера жива! Остальное неважно. Пока неважно. Ему бы пережить ближайшие пару минут. Его бросили из одного состояния в другое, и это было нелегко перенести, несмотря на немыслимое облегчение.
