Владимир Зенкин - Город Зга
— Вы про тех, что пришли после взрыва? Они не попали в коллапс, их психика в меньшей степени реконбинирована. В них осталась прежняя индивидуальность, интеллект у них, конечно, повыше, чем у солдат. Люди это высокообразованные, научные работники, в основном. Зато физические данные — оставляют желать. Все они тоже подчиняются телепатическим приказам. Правда, нет такой безоговорочной дисциплины и сверхнадёжности, как у военных. Впрочем, при необходимости на них можно воздействовать… интенсивно, и они сделают всё для блага…
— Для чьёго блага? — жёстко спросила Вела.
— Для общего блага человечества. Для чего же ещё.
— Вы знаете, у нас имеются подозрения, что не все находящиеся в Зге озабочены благом человечества так, как эти господа, — кивнул я на стоящих внизу. Некоторые гражданские, а может быть, и военные заняты другими делами. И вашей замечательной личностью они как-то не увлеклись.
Чуть подобрались губы «заждителя», чуть сузились, затенились глаза.
— Ничего особенного. Есть другие люди, вы правы. В зданиях научного комплекса, например. В парке прячется несколько человек. Да вот совсем недалеко отсюда один тихий сумасшедший… живёт на дубе — вы видели, наверное, этот дуб на въезде в город — копает экскаватором какую-то траншею.
— И вас не смущает, — осторожно спросил я, — то, что он там — сам по себе? Вне вашей опёки.
— Один полуживой человечек? Никому не опасен, не интересен. Но скоро и он будет с нами. Или не будет ни с кем. Скоро все будут с нами, уверяю вас. Есть правила, есть исключения. Временные исключения. А правила — вот они, — Марк пафосно плеснул рукою на школьный двор, — Вот они, первые представители новой высшей цивилизации. Основание пирамиды цивилизации. А вершина пирамиды — мы.
— Кстати, пожалуйста, скомандуйте им «отбой», — попросила Вела, — не очень приятно смотреть на окоченелые манекены.
— Извольте, — усмехнулся Марк.
Через секунду столбнячные ряды облегчённо выдохнули, расслабились. Командиры стали отдавать распоряжения, ожившие люди начали расходиться со двора, разбиваясь на маленькие группки, переговариваясь, смеясь, не обращая на нас уже ни малейшего внимания.
— Видите, — продолжал Марк, — это никакие не зомби, не маньяки. Они спят, едят, курят, иногда пьют водку, играют в карты… Ничто человеческое им не чуждо. Но в считанные минуты из них можно получить получить мощнейшую, практически неуязвимую ударную силу, способную смести любое препятствие.
— Интер-ресно, — мрачно ухмыльнулся Пенёк, — Кого же ты собираешься ими сметать?
— Поживём…
— Однако сдаётся мне, что маловато всё-таки этих волкодавов для завоевания мирового господства. Полагаю, что наша планетка Земля всё-таки побольше и посложнее, чем ты себе вообразил.
Марк огорчённо покачал головой, отвернулся от Пенька. Пенёк его раздражал.
— О Гос-споди! Да о чём вы? Кто собирается завоёвывать мировое господство? Что за чушь! Давайте же поймём, наконец! Создаётся совершенно новый мир. Происходит вселенский акт творения — не мною, не вами — теми высшими разумными силами, которые никому из нас не подвластны. И эти силы избрали нас с вами первыми, отзначенными для будущего мира. Всё преобразится на Земле по программе преображенья. И люди станут другими. Для того существует Кайма и она раздвигается, охватывая планету. Но мы с вами уже стали… уже становимся теми, кем нам должно стать. И эти все, — он кивнул на школьный двор из окна, — уже обрели своё новое естество. И все остальные там, — он сделал широкий жест к горизонту, — тоже обретут его — дайте срок. Всё «приидет на круги своя». На иные «круги». О которых никто ещё — ни сном ни духом. Кроме нас. А нам с вами надо лишь привыкать к своему избранству, учиться высшему самосознанью, высшей мудрости. Нам даётся этот мир. Мы — его смысл и гармония. Но и в ответе — мы за него.
Тонко тикал, звенел во мне сигнал опасности. Я взглянул на лица своих спутников. И Пенёк, и Вела, и даже Лёнчик изготовлены были к возражениям, к спору, к скандалу, к настоянию на своём, к любым словам и действиям против его слов и действий. Всем был ясен этот человек.
Но скандал нам пока ни к чему.
— Уважаемый господин Марк, — сказал я, — После дальней дороги мы нуждаемся в некотором отдыхе. Слишком много впечатлений. Нам бы помыться, поесть, отдохнуть. Собраться с мыслями.
— Бога ради! — спохватился хозяин кабинета, — Извините, что не я первый предложил вам это! Большая моя оплошность. Никаких проблем. В вашем распоряжении будет две комнаты, здесь, в здании школы: одна для дамы, другая для мужчин. Всё необходимое, включая чистые постели. Умывальная, душевая. Еду, мы вам тоже обеспечим, у нас прекрасная столовая, закусочная — всё сами организовали. Отдыхайте, отсыпайтесь, осмысливайтесь. А завтра с утра мы с вами примемся за дело. Уже с полным взаимопониманием. Иначе и быть не может. Иначе никак… не может быть, — добавил он странным тоном.
2Мы собрались подняться с рассветом, но я встал раньше. В комнате было ещё темно. За окнами ночное небо уже разбавлялось серо-голубым.
Четыре кровати по углам — мы ночевали вместе в одной комнате по-походному. Лёнчик, раскинув руки, досматривал свой последний приключенческий сон. Вела, наоборот, свернулась в комочек, даже во сне она была сосредоточена и насторожена. Пенёк, запрокинув голову, недовольно сопел.
Так тому быть. Всё обговорено, решено, сомнений нет. Сегодня доберёмся до нашей цели. Там всё определится окончательно. Там мы должны встретить того, кто нам необходим. А от этой «райской компании» во главе с самоиспечённым божком-фюрером надо поскорее отделываться и с наименьшим шумом. Хорошо бы вовсе без шума. Но чуяло моё сердце — без шума сегодня вряд ли обойдётся.
Я, было, взял рюкзак, чтобы достать наше ружьё, собрать зарядить его. Остановился. Охотничья двухстволка против трёх сотен автоматов, пулемётов, гранат, что там ещё у них… Что ж, будем надеяться, в случае самого худшего, у нас появится оружие покруче пулемётов. Но нет. Нельзя. Никак нельзя. Надо — без шума.
Проснулась Вела, затем Пенёк. Разбудили Лёнчика. Сборы заняли несколько минут. Мы открыли створки окна, благо, комната находилась на первом этаже.
— Ну, с Богом, — сказал я, влезая на подоконник, — Пусть всё будет хорошо.
Я спрыгнул на ноздреватый асфальт, огляделся. Поблизости никого. Школьный двор пуст, сумеречен, уныл.
Я помогал Лёнчику, Веле спускаться из окна, принимал от Пенька рюкзаки, а меня свербило ниоткуда взявшееся тёмное почувствие: «не то, не так делаем… всё неверно, неправильно, глупо». «А как правильно? — мысленно огрызнулся я на себя, — Кто подскажет, как правильно? Правильно-неправильно — уже делаем. Назад не вернёмся».
Крадучись, прошли вдоль стены, завернули за угол, перебежали открытое пространство до железной ка-литки в ограде, выбрались на улицу.
Улица была пуста, беспризорна, в диких зарослях деревьев, кустарников, бурьяна. За зарослями виднелись лишь крыши одноэтажных обветшалых домов.
Мы вздохнули с облегчением. Похоже, что никто не заметил. А зелёные уличные дебри плотно скрыли от нас школу и всё, что с ней связано. Теперь — не медлить, не медлить.
Успокоились мы преждевременно. За спиной послышался тяжёлый топот. Из-за зарослей показались догонявшие нас солдаты, целая орава солдат. Они заполнили всю ширину узкой улочки. Куцая мысль о спасении бегством чиркнула во мне и погасла: «куда бежать? с ребёнком, женщиной…»
Люди в военной форме окружили нас, все при оружии, и оружие наизготовку. На лицах — знакомая нам тусклая бесстрасть. Тот же вчерашний капитан, те же отстуженные глаза.
— Что, господа, утренняя зарядка? — вопросил я, сосредотачиваясь на переносице капитана, излавливая и притягивая его взгляд, — Развлекательный марш-бросок? От нас что угодно?
— Угодно вернуть вас назад, — сипло, отрывисто сказал капитан, с трудом уводя свой взгляд от моего взгляда, — Непреречно. Или будет применено оружие.
— Вы это серьёзно, господа? У вас вообще со здоровьем как?
— Отставить разговоры! Приказано вернуться — вернётесь. Надцель сопутства. Назад!
— Ты на кого это гавкаешь! — взревел Пенёк, подступил к капитану со сжатыми кулаками, — Ты! Кукла заводная! Ты понятие имеешь — кто мы? Или тебе показать…
Капитан молча поднял пистолет, нацелил в грудь Пенька, отщелкнул предохранитель. Послышались щелчки снимаемых с предохранителей автоматов. Они явно не шутили.
— Всем спокойно! — крикнул я, — Мы вернёмся. С вами что говорить. Поговорим с вашим кукловодом.
В напряженном молчании мы вернулись прежним путём через калитку, обогнули здание спортзала, вышли на школьный двор. Двор был полон вооружённой солдатни. Очевидно, всё вчерашнее воинство уже успело прибежать по высочайшему мановению. Удивительная оперативность. Зачем? Ради нас, разумеется. Только сегодня уже не для строевого смотра. Для напуга нашего: костюмированного спектакля. А то и для более гнусных вещей.
