Юрий Силоч - Союз нерушимый...
— Ну, Ви-иктор Фёдорович, — протянул я. — Тут человек пропал. Да не простой, а инженер, допущенный к секретной работе. Помогите, пожалуйста.
— Так чего ж милицию не подключите, если пропал? — спросил помрачневший разведчик, недовольно пошевелив усами.
— А вдруг обойдётся? — пожал я плечами. — Может, загулял. В запой ушёл. Всякое бывает. А если в милицию, то, — я понизил голос, — одними ими дело не обойдётся. Пойдёт… Сами знаете, куда.
— Знаю, — Фёдорыч опустил голову и кивнул. — Ладно. Слышал я. Случайно! — добавил он сварливо. — Когда покурить выходил. Тот, который Андрей, спрашивал, куда Тильман запропал, а тот отвечал, мол, ездил в командировку. Ругались, говорили про какие-то сети, про работу и так далее. Я ничего не понял, честно говоря, они всякими непонятными терминами так и сыпали, а я в компьютерах этих всяких ничего не понимаю, — он виновато посмотрел на меня.
— Ладно… — сказал я и, отхлебнув горячего чая, приятно согревавшего моё продрогшее нутро, погрузился в собственные мысли.
А задуматься было над чем. Командировки… Совпадение? Возможно, возможно…
— Так, это… — прервал мои раздумья Фёдорыч, — вы его не отправляли в командировки, что ли?
— В том-то и дело, что нет, — я поставил кружку на стол. — Он за свой счёт брал. Я могу посмотреть его вещи?
— Не-ет, — резко замотал головой старик. — Точно нет.
— Ну, Виктор Фёдорович, — я сделал самое просительное выражение лица, которое только мог. — Я же не вор-домушник. Если что-то будет не так, сразу же вызываем милицию. Очень прошу! Под вашим присмотром!
Старик пару мгновений прикидывал «за» и «против».
— М-да, — цокнул он языком. — Ладно. Даю пять минут. И то лишь потому, что мне тут… этих, — он понизил голос так же, как и я минутой ранее, — не надо. В армии натерпелся.
Фёдорович, оставив меня на кухне, поднялся по уличной лестнице на второй этаж, к управдому, и взял у него запасной ключ. Дверь отпер сам и первым заглянул — осторожно, словно ждал, что оттуда выпрыгнет тигр.
— Никого, — заключил, наконец, разведчик и отошёл, давая мне доступ.
Я прошёл в комнату и, нашарив не стене выключатель, включил свет, поскольку естественного дневного тут совершенно не хватало — мешал сарай, почти вплотную примыкавший к окну. За ним была видна лишь деревянная дощатая стена, к которой кто-то прислонил лопату.
Сразу в глаза бросался терминал — огромный экран, клавиатура, смахивающая больше на пульт управления космическим кораблём, и огромное мягкое кресло, к которому шли провода и шлейфы. В изголовье торчали три металлических штыря, похожие на вилку, — я знал, что с помощью таких штук можно подключаться напрямую к терминалу и использовать его вычислительные мощности для кучи разных вещей. Ускорения сознания, например. Вполне возможно, что за несколько часов Унгерн проживал тут целую жизнь.
Много синих, зелёных и красных диодов, в системном блоке со снятой крышкой видно железо — очень солидное, надо сказать. Да, машинка была что надо. Остальная комната смотрелась куда хуже. Серенькие обои, на полу — вытоптанный коврик, на журнальном столике — посуда, солонка с окаменевшим содержимым и заплесневевший хлеб. У стены — узкий шкаф, стул, заваленный вещами, и солдатская металлическая койка, заправленная тем самым легендарным синим-одеялом-с-тремя-полосами.
На столе с терминалом бардак: металлическая кружка, тарелка с крошками, паяльник, моток припоя и какое-то полуразобранное устройство. На полу — пустые жестяные банки из-под газировки и пива, старые тапки, грязное бельё и толстый слой песка. Ну да, не баронское это дело — в квартире убираться.
— Я осмотрюсь? — решил я уточнить на всякий случай у Фёдоровича.
— Да, давай, — ответил воин-разведчик и встал в дверях, скрестив руки на груди. — Если не побрезгуешь…
Первым делом я прошёл к терминалу, но тот оказался ожидаемо запаролен. Я ввёл несколько самых распространённых комбинаций, но это, разумеется, не помогло, поэтому надежду запустить ручонки в информационную кладовую Унгерна пришлось оставить. Перебирая вещи, чувствовал огромное омерзение: полная антисанитария, удивительно, что вши или ещё какая живность не завелась. Прошло пять минут — и ничего, напоминавшего о том, куда паршивец ездил, или каких-либо других улик. Я попытался определить назначение устройства, которое собирал Тевтонец, но безуспешно.
— Что это? — спросил Фёдорович, увидев, что я внимательно гляжу в переплетение проводов.
— Да чёрт его поймёт… — с досадой ответил я.
Перекопав большую часть хлама — запчастей, каких-то бумаг — я не нашёл ни единой улики и опечалился.
— Ну и помойка же у него, — сказал я, стоя возле журнального стола и держа пустую бутылку из-под «Жигулёвского», которую Унгерн, очевидно, использовал, как пресс-папье.
Фёдорович поддержал:
— Ага, страшно подумать, что у него в мусорке творится… — он указал кивком головы на шкаф.
— Да ладно? — меня передёрнуло. — Он выбрасывает мусор в шкаф?
— Да. Я видел как-то. У него там ведро стоит.
Кошмар. Я посмотрел на бутылку в своих руках и, сделав шаг в указанном направлении, открыл шкаф, откуда в разные стороны полетели мошки. Переполненное ведро стояло внизу, в отсеке, куда все нормальные люди ставили обувь. Выше лежал вытертый чемодан с кучей наклеек, над которым висело одно бесформенное серое пальто. Вокруг в беспорядке валялись бумажки, обёртки, обрывки проводов и мусор калибром поменьше. Наклонившись и положив бутылку, я открыл чемодан. Там лежал стандартный набор командировочного — полотенце, умывальные принадлежности в жестяном футляре, сменное бельё. У чемодана был потайной карман, в который я запустил руку и, нащупав сложенный пополам лист бумаги, замер в предвкушении.
«Только бы, только бы, только бы», — если бы я помнил имена богов, то молил бы каждого из них поименно.
— Что там? — Фёдорович вытянул шею.
Я достал лист и чуть не вскрикнул от радости. Это оказалась копия командировочного предписания. Быстрым движением века я сфотографировал листок.
— Командировочное, — показал я Фёдоровичу. — Со всеми подписями и печатями завода… Странно, очень странно. Давайте-ка милицию сюда. Кажется, дело приняло интересный оборот. Простите, видимо, вам всё-таки придётся иметь дело с теми самыми ребятами. Я звоню на завод.
— А я пойду вызову сотрудников, — кивнул старик и, закурив, отправился наверх.
Пока он ходил, я ознакомился с предписанием. Штрих-коды, номера и наклейка с магнитными полосками были настоящими, либо очень тщательно подделанными. Судя по документу, Унгерн ездил в город со странно знакомым названием «Загорск-9». Во времена оны, как я помнил, существовало всего два Загорска — с номерами 6 и 7, в одном из которых находился институт, создававший биологическое оружие, а во втором — ядерное. А вот чем занимался девятый номер, припомнить я так и не сумел.
Фёдорович вернулся:
— Готово. Сказали, выезжают.
— Хорошо. Моё начальство тоже скоро будет. Ох и дадут же нам всем… — я покачал головой. — По первое число. Нечего было его жалеть, сразу пропесочить и выгнать.
— Да таких песочь-не песочь…
— И то верно, — я вздохнул. — Ладно. Пойду встречать делегацию. Ещё увидимся. Если милиция приедет, документ этот им передайте, — я отдал листок Фёдоровичу.
Тот от осознания важности момента чуть ли не по стойке смирно вытянулся.
— Так точно, — ответил старик. — Всё будет.
Я вышел из дома, снова чуть не угодив ногой в дыру на крыльце. Фёдорович, старый негодяй, опять предупредил меня с небольшим опозданием.
Быстро удаляясь от дома Унгерна в сторону МИДа, нависавшего над пейзажем, я просматривал только что сделанное фото предписания, стараясь зацепиться хоть за какую-нибудь деталь. Где же я слышал это название? «Загорск-9, Загорск-9», — повторял я про себя до тех пор, пока это сочетание букв не стало казаться бессмыслицей.
Попытавшись зайти с другой стороны, я начал вспоминать всю известную мне информацию о «Лебедях». Завод работал по армейским заказам и производил в основном протезы и аугментации для армии. Филиалов, по крайней мере, известных мне, у него не было: разве что какие-нибудь жутко секретные. Если документ не подделка, что вряд ли, поскольку к печатям и магнитной подписи не подкопаться, то завод отправлял Унгерна куда-то по рабочему вопросу.
Иначе никак, не на курорт же его посылали, в конце концов. А куда может поехать инженер крупнейшего в Союзе завода электроники по рабочему вопросу? Только на предприятие, с которым у «Лебедей»…
Стоп! Я остановился как вкопанный и, не сдержавшись, хлопнул себя по бедру, вызвав полный подозрения взгляд из-за забора — от толстой бабы в белоснежной косынке медсестры. Догадка была логичной до безобразия, стоило лишь немного подключить мозг. Всё сошлось в одной точке — профиль завода имени Лебедева, убийцы депутатов и командировка Унгерна. Нельзя сказать наверняка, но я готов был отдать правую руку, что тот самый Загорск-9 являлся одним из так называемых «НИИ Кадров Советской Армии, Военно-Морского и Военно-Космического Флота».
