Палач. История, одна из многих - Влад Костромин
– Клиф, прошу, скажи, что это шутка, такого быть не может, если я торчу здесь 20 лет, то почему на мне костюм?
– А с чего ты взял, что он твой? Мы всем заключённым в последний путь выдаём костюм. Должны же они хотя бы под конец жизни пройти коридор в достойной одежде.
– Тогда для чего вся это презентация? К чему ты тратил на меня столько времени?
– Даже здесь в тебе нет ничего особенного, конечно, я хотел вызвать у тебя воспоминания о нашей дружбе, о нашем общем деле, да на худой конец, чтобы ты понимал, за что будешь умирать, но эта процедура проводиться со всеми заключёнными. Перед тем как им сесть на трон, они должны увидеть со стороны, что с ними будет происходить, а затем почувствовать на своей шкуре.
– То есть это всё, вот такой будет мой конец?
– Да, так закончится история Великого Майкла Трэя! Даже когда наша первая встреча не задалась, это нам не помешало сблизиться на столько, что сейчас с болью в сердце прощаюсь с тобой. Ты мне стал как отец… очень сильно тебя люб…
– Это всё ложь! – вложив последние силы, я удар лбом по носовой перегородке Клифа. Кровь из его носа брызнула на костюм. Коробка, отлетела в сторону и открылась в полёте, что позволило всей автобиографической макулатуре про меня, разлететься в стороны. Мост и две линзы разбились на очках и пару осколков впились в его лицо. Повалив Клифа Нейла, упёрся коленом в грудь и начал бить его по лицу, именно такой урок получал Генри. – Так закончится моя история? Думаешь, я в это поверю!?
Каждый удар мне приносил наивысшие удовольствия: за всё враньё, за все унижения, за издевательство над человеком, он должен ответить. Но продлилось это недолго. Рядовые сработали оперативно, после пары ударов и замахом на третий, я в лицо получаю удар с ноги, что дезориентирует. Ещё не отойдя от удара меня скидывают с Клифа.
– Лежать! – прокричал Сэм. – Рэй, подними начальника.
Лежа и смотря в потолок, ко мне приходила только одна мысль: «Это не правда, это сон, скоро проснусь». Головная боль дошла до своего пика, ощущение, что ещё не много и потеряю сознания. Лампы, святившие прямо в глаза, не давали открыть их полностью. Когда это всё кончится, прозвонит будильник и я проснусь в своей мягкой кровати, в обнимку с Розой. Пролежав так около минуты, свет от ламп перегородил Нейл:
– Это, сука, ещё живая!? – отплевывая кровь, спросил он. – Душу ему раскрываешь, а эта мразь исподтишка бьёт. Парни, отключайте его, хочу, чтобы всё быстрее закончилось.
Лицо Клифа сменилось Сэмом и без каких-либо церемонии, он ударил меня берцами по лицу. Свет стал тускнея, а к головной боли прибавилась асфиксия. Нет сил поднять руки для защиты, как будто кисти прибиты к полу. Только привык к одним болевым ощущениям, последовал следующий удар, после него свет полностью потух. Вот истинный конец, быть насмерть забитым грязными берцами. Внезапно, почувствовал легкий ветерок, шелест листьев и до боли знакомый запах духов, такими пользуется Роза. На грани смерти, подсознание перенесло меня туда, где я был по-настоящему счастлив…
Глава 13
Прошло полгода, как мы переехали в штат Праум, а ощущение, что живём здесь всю сознательную жизнь. Прекрасная инфраструктура, всё рядом, жизнерадостные люди вокруг, одним словом – сказка. Пару дней назад мы закончили обустройство нашего дома, он стал по-настоящему семейным и уютным, в него всегда хотелось возвращаться, а покинуть целая трагедия. Но есть место, не уступающее дому в красоте и комфорте – парк имени Графа Ричардсона.
28 марта 1992 год, штат Праум
Парк, названый в честь великого человека, просто не мог быть плохим. В нём прекрасно всё: начиная от его шаговой доступности и заканчивая небывалой красотой. Он построен вокруг небольшого озера с кристально-чистой водой и разнообразной фауной внутри. Куда не посмотри, везде идеально подстриженный газон; пышные деревья, защищающие от солнца в самые жаркие дни; аккуратно уложенная плитка на дорожках; множество лавочек, где можно сесть и спокойно наслаждаться видами. На одной из таких, в прекрасный субботний день, мы сидели с Розой и обсуждали всё, что придёт в голову:
– Тоже заметил, вот на днях, выносил мусор, и этот чудик всю дорогу за мной наблюдал, – поедая мягкое мороженное в вафельном рожке, рассказывал я, – может он, конечно, стеснительный и хотел у меня что-то спросить, да так и не решился. Выглядит он жутко.
– Я в первые дни говорила, наш сосед уж больно странный, – сказала Роза, пережёвывая сладкую вату, – он мне стал казаться подозрительным, поливая газон во время ливня.
Нас одолел смех. Не вспомню, когда последний раз смеялся до слёз, но чудаковатый сосед довёл меня до них.
– А может он стоит и смотрит, потому что узнал тебя, и всё не решается подойди к тебе и взять автограф? – предположила Роза и в приступе смеха уронила сладкую вату на землю. – Вот блин, она такая вкусная была!
– Как утешение, можешь доесть мороженное, а то я наелся, – протягивая жене чуть меньше половины, сказал я. – и, кстати, обо мне, насчёт работы.
– Слушаю, – она взяла мороженное и начала его доедать.
– Сейчас ведём переговоры с начальником тюрьмы из штата Блез. Возможно, это шанс получить ещё один штат для поставок, да и мужичок вызывает доверия, он ещё забавно разговаривает, постоянно в чем-то клянётся.
– И когда планируете поставлять туда машины?
– Не раньше, чем через два года. Нужно закончить заказы в Климс и Дрейм, а потом можно и новые территории осваивать.
– Майкл, а ты уверен, что стоит продолжать заниматься таким видом деятельности?
– А что в этом такого?
– Ты пойми меня правильно, вижу, что тебе приносит это удовольствие. Горишь желанием проектировать машины, да и деньги крутятся в этой сфере немаленькие, но как ты себя чувствуешь, постоянно наблюдая за смертью людей?
– Я просто не беру это близко к сердцу, к этому отношусь достаточно хладнокровно, а почему ты спрашиваешь?
– Месяц назад купила книжку известного психолога, Алекса Кросса, и он пишет, что…
– Ой, Роза, правда в это веришь? Зачем ты на это время тратишь? –возмущался я.
– Ты чего бубнишь? Дослушай для начала, – с практически доеденным вафельным рожком и журящим взглядом, говорила она, – он пишет, что вся негативная обстановка рано или поздно перетекает в семью. Лишь восемь процентов людей в состоянии
