Мазуччо Гвардато - Причуды любви: Сборник эротических рассказов

Постепенно в нас выработали условный рефлекс, и при малейшем звонке… Короче говоря, нести вам визит, в комнатах гремят звонки, превращающие нас в неистощимые — почти восхищенные — жертвы. Быть может, однажды все изменится. Интуиция подсказывает мне, что избавления следует ждать от странных мутантов, появившихся после первой Великой Разрухи. Это — привлекательные двуполые существа с золотыми блестками в глазах. Пока они находятся в нашем услужении. Но их загадочная улыбка и широта их возможностей не обманывают меня. Мы, мужчины и женщины, которые сегодня властвуют над ними, исчезнем в будущем веке. И думаю, такой исход будет справедливым.

Но таково будущее. А пока, покорный пансионер этого дома, я слышу шаги, направляющиеся к моей комнате. Дверь открывается. Слишком устал, чтобы повернуться в сторону вошедшей. И продолжаю безучастно лежать, не открывая глаз.

Опять женщина…

Она приближается и, едва ворочая непослушным языком — перебрала марсианских ликеров, — приветствует меня. Потом начинает меня раздевать. Красива она или уродлива? Наверное, пора открыть глаза и узнать это. Но переливчато заливается звонок, и ответ готов. Поэтому я не стал открывать глаза. Меня, покорного и счастливого, подхватывает волна…

Мятеж невозможен. Снова матриархат.

Чарльз Бомонт

Чарльз Бомонт — малоизвестный за пределами США фантаст.

ХОЧУ ОБЛАДАТЬ ВСЕМИ

Поиск удовольствия — жалкая глупость. Он преследует его удовлетворение, а ведь желание не может быть удовлетворено, и к этому оно не стремится.

Доктор Леонарди вошел в гостиничный номер. Окинул взглядом роскошную обстановку: толстый ковер, огонь в камине, радиокомбайн, ведерко со льдом, откуда торчала прикрытая салфеткой бутылка шампанского, подсвечник с истекающей слезами свечой. Он улыбнулся, потер руки профессиональным жестом и спросил:

— Итак, у нас что-то не ладится?

Человек, лежащий на постели, едва смог прошептать:

— Женщины!

— Простите?

— Женщины, — чуть слышно повторил человек.

Доктор Леонарди вздохнул. Всю дорогу до гостиницы он ругался сквозь зубы — погода была отвратительной, и он вымок до костей. Но теперь его охватила жалость. Признаки крайнего истощения, изношенности, почти потухшие глаза пациента… «Бедняга!» — подумал врач.

— Вы понимаете меня? — участливо спросил он.

Человек кивнул.

Доктор Леонарди извлек стетоскоп и выслушал больного. Потом достал из чемоданчика инструменты и приступил к осмотру. Через несколько минут он отложил их в сторону и сел; некоторое время он сидел молча и почесывал нос. Ни разу, даже в Найроби во время эпидемии чумы, он не видел человека, чья жизнь висела бы на столь тонком волоске, чьи жизненный тонус и сопротивляемость упали бы до столь критической точки.

— Скажите, — наконец выговорил он, — как вам удалось довести себя до подобного состояния, мистер…?

— Симмс. Эдвард Симмс, — больного вдруг скорчила судорога. Лицо его было измождено и покрыто глубокими морщинами; некогда красивые черты высохли, сжались, как кожица старого мандарина. Это было, несомненно, лицо старика. — Видите ли, все довольно сложно. Да. В семь часов, кажется, я звонил, и в этот момент меня охватила… эта слабость. Ужасная слабость, проникшая буквально до костей…

Доктор Леонарди бросил взгляд на два пустых винных бокала, стоящих на низеньком столике.

— Продолжайте.

— Все. Видимо, в этот момент я лишился сознания. И, падая, снял телефонную трубку, — Человек сглотнул слюну, белый шарфик на его шее судорожно дернулся. Потом спросил. — Что со мной?

— В том то и вопрос, — не скрывая замешательства, ответил врач. — Я не заметил особых расстройств…

— Слава богу!

— … но, мистер Симмс, скажу вам откровенно — и мнение мое опирается на двадцатипятилетний опыт — вы производите впечатление человека, стоящего на грани физического истощения. Я никогда не видел ничего подобного. У вас, быть может, ничего не болит, но и ни один орган не функционирует нормально. Сколько вам лет?

— Ах, да, — вздохнул Эдвард Симмс. — Мне двадцать восемь.

— А если серьезно?

— Мне действительно двадцать восемь. Поглядите в правах.

Доктор Леонарди икнул. Ему пришлось приложить немало сил, чтобы сдержаться — он дал бы пациенту все пятьдесят.

— В таком случае вы невероятно переутомлены.

Симмс улыбнулся странной улыбкой.

— Вполне возможно, — сказал он, бросив взгляд на часы и пытаясь приподняться. — Доктор, сейчас я чувствую себя хорошо. И если вы мне дадите что-нибудь стимулирующее, чтобы я смог встать на ноги, буду вам весьма признателен.

— Милый мой, вам нужно как раз обратное — хорошая доза успокоительного…

— Нет, ни в коем случае! — взвыл Симмс, бросив торопливый взгляд на часы. — Вы не понимаете. Мне жизненно необходимо получить от вас стимулирующее лекарство… Если я скажу вам, что жду молодую женщину, может вы измените свое мнение?

Доктор Леонарди буквально рухнул на стул. Он уставился на молодого исхудавшего человека, у которого едва хватало сил сесть на постели. Он спрашивал себя, правильно ли расслышал его слова. Затем глянул на шампанское. На халат из пунцового шелка…

— Вы издеваетесь надо мной, Симмс.

— Ну что вы. Видите ли, я тоже человек науки и прекрасно знаю, что мне нужно. Я даже готов, если нет других средств, «оплатить» ту услугу, о которой молю. Назовите вашу цену. Десять долларов? Пятьдесят? Сто? Прошу вас. — Эдвард Симмс протянул руку, чтобы схватить врача за лацкан пиджака. Голос его наполнился тоской. В глазах зажглась безуминка. Они пытались прочесть на лице врача, что он согласен. Затем они стали колючими. — Я… Я скажу вам, почему мне требуется ваше согласие. Выслушайте меня!

Доктор Леонарди, решивший про себя не допустить дальнейших разговоров, передумал. Он вдруг понял, что черты молодого человека были ему чем-то знакомы. Едва знакомы…

«Ну что ж. Малый бредит, дадим ему высказаться! Может, ему удастся заснуть».

— Прекрасно, мистер Симмс. Но успокоительное я вам дам в любом случае.

— Нет. Вы поймете меня. — Молодой человек упал на подушки, словно рухнула стена. Голос его доносился откуда-то издалека. — Я слишком долго хранил все это в себе. Ужасно долго. Наконец, я смогу поделиться тайной, когда все почти закончилось…

— Начинайте, мистер Симмс. Я слушаю вас.

— Красивые женщины, — глухо заговорил молодой человек, — и есть то самое зло, я знаю теперь, которое грызет меня; но не всегда понимал это. Все началось очень давно, когда я был наивным ребенком, когда жизнь ограничивалась игрой в классики, в шары, поеданием тортов и пирожных, и я еще не подозревал о мире взрослых. Уже тогда я пришел к заключению — между мальчиками и девочками есть «разница». Это смутило меня, хотя я не знал почему. Я был сделан так, а девочки — иначе. Вы меня понимаете? А затем? Что же это была за разница? Откуда она взялась? Мысль эта постоянно мучила меня. И, казалось, не имела ни начала, ни конца.

Проблема была сложной, но, как я видел, вовсе не волновала моих друзей. И я изо всех сил пытался подавить в себе это беспокойство. Но тщетно.

Я отдавал себе отчет, что пока происходило мое физическое развитие, я набирал силу, играл в футбол, бейсбол и прочее, разум мой все время сворачивал в сторону и искал обходные пути. Иногда я был готов сделать решительный шаг вперед, провести нужное испытание, как вдруг взгляд мой цеплялся за очаровательную улыбку красивой девушки, и я падал в пропасть.

Позже, когда родители послали меня учиться в один престижный колледж, я узнал, что мои подозрения были верны — между мальчиками и девочками действительно имелась разница, — и мои смутные переживания вылились в острое любопытство. Но чисто формальное знание не могло утолить моей жажды — так нельзя узнать букет вина, если не открыть бутылку, в которую оно заключено. И потому я был более чем удовлетворен, когда некое юное существо по имени Бобби проявило слабость по отношению ко мне. Это существо, которое ввело меня в новый мир, имело размеры 85-58-90, было привлекательным и понятливым, и вскоре мы вместе с ней утонули в звездной ночи. Отныне я был уверен, что внутреннее беспокойство покинет меня — бутылка, если позволить такой образ, была распечатана.

Прошло немного времени. Я с яростью набросился на любимую учебу — естественные науки, математику и химию, а также электронику. Это было противовесом моему маниакальному любопытству.

Но как-то в самый обычный день крупные неприятности начались снова.

Я отправился в магазин, чтобы купить запчасти для своего вечного двигателя, и шел, ни о чем не подозревая, через улицу, как вдруг увидел, что мне навстречу идет она — женщина, порывистая, худощавая, но не плоская, походка богини или королевы и кожа цвета белейшего мрамора. Волосы у нее были редчайшие — медь с патиной. 87-58-90. Забытые переживания охватили меня! Я ничего не понимал. Я думал, что все мои проблемы уже решены. Благодаря нежным усилиям Бобби мои прежние волнения, казалось, навсегда покинули меня. Но теперь!..