Виксар - Мечта хранимая
Я слушал, затаив дыхание: интересно было послушать про чужие эксперименты в этой области. Фраза про Нармиза заставила улыбнуться.
— …Так, впрочем, и вышло. Он оказался знаком только со мной — на меня-то и напал. До разговоров, понятно, уже не доходило, так что выяснить, в чём проблема, не удалось. Но мы в итоге сошлись на том, что большая часть инферналов иррационально ненавидит, когда есть кто-то выше их. А в том случае высшим признали меня, потому как я имел гораздо больший опыт.
— Мда…
Впереди появился просвет. Погружённый в осмысление разговора, я заметил это когда мы уже подходили к границе стены деревьев.
Поляна, на которой мы оказались, больше напоминала размерами поле — замыкающая кольцо полоска леса виднелась далеко впереди. Можно было только удивляться, как сильно мы отклонились от прямого пути Киев-Гирст: такую прореху в лесном массиве нельзя не заметить, особенно когда больше нечем заняться кроме как глазеть по сторонам. И это не говоря про башню, возвышавшуюся в самом центре поляны: её шпиль находился на высоте полусотни метров.
Башню окружала ровная, на взгляд прямо-таки идеально круглая каменная стена. Похоже, застава или небольшая крепость.
Ресд прищурился, бросил на меня довольный взгляд и двинулся к воротам. Догнав его через несколько секунд, я, всё еще пребывая в некотором ошеломлении, спросил:
— Что это?
— Большая ценность для таких, как я. Дворец инфернала.
— Что?!
— Тут уже много лет никто не живет, не нервничай, — Ресд ухмыльнулся.
— Ну и шутки у тебя…
— Между прочим, совершенно безвредные.
Его явно забавляла и сама ситуация, и моя реакция на неё.
Тревога, впрочем, скоро исчезла без следа — во мне тоже проснулся исследовательский интерес. Значит, Ресд решил оставить недалеко от своей территории замок одного из врагов — своего или союза. Но зачем? Неужели чтобы вот так приходить и любоваться?
Камень, из которого были сложены и стена и башня, выглядел странно. Даже не потому, что, будучи серым, отсвечивал красноватым оттенком там, где по нему скользили солнечные лучи. Это ощущалось вполне естественным, да и красивым тоже. Но во многих местах его покрывал странный тёмный, почти чёрный налет. Возникала ассоциация с темнеющими от времени старыми фотографиями.
За первой стеной обнаружилась вторая — такой же идеальный круг, только гораздо ближе к башне. Между ними не было ничего: пустая ровная земли, даже трава выглядела какой-то пожухлой. Никаких следов пребывания людей. Или не людей?..
— А кто здесь жил? — поинтересовался я.
— Маг, — охотно ответил Ресд. — Фентезист, наверное. И себе выбрал роль и антураж мага, и государство своё… хотя какое там государство, это, скорее, закрытая община была, как сейчас у Нармиза. В общем, и оно состояло из магов.
— Магов? А так можно?
— А почему нет? Относительно народа — даёшь им определённые метафизические способности, относительно себя — просто используешь преимущественно образы, визуально похожие на магию.
— Надо же, — удивился я. Оказывается, и так тоже делают? — Видимо, это маги огня были?
— Как догадался?
— По красноватому блеску камня.
— Жаль, — заметил Ресд. Пояснил: — Было бы интересно, если бы ты нашёл со свежим взглядом что-нибудь ещё.
Второй круг располагался на удалении метров сорока от самой башни. Никаких других построек не было и здесь, что выглядело совсем уж странно. Как будто вся крепость упала сюда, в чисто поле, с неба.
— А почему здесь нет ничего кроме башни и стен?
— Всё остальное развоплотилось гораздо быстрее, потому что не принадлежало непосредственно Дворцу.
— То есть?..
Мы остановились у лестницы. Фигурные широкие ступени поднимались к глубокой арке дверного проема, зиявшего чёрной дырой.
Ресд запрокинул голову, разглядывая верхнюю часть башни. Судя по расположению окон, этажей всего было восемь.
— Да. Когда Правитель умирает, его государство умирает вместе с ним. Обычно на это требуется от двух-трёх недель до пары месяцев. Сначала начинают постепенно исчезать люди. Вышел человек из дома, пошёл по делам, по дороге развеялся по воздуху — а дома семья уже и забыла, что их было больше. Потом начинают стираться целые поселения. Деревни, затем городки, большие города… Дворец остаётся последним. И стоит ещё много лет, как памятник своему бывшему хозяину…
Сейчас Ресд говорил более размеренно, чем обычно, — похоже, переживал в памяти всё то, о чём рассказывал. То ли представлял, как исчезала эта община магов, то ли мысленно заменял её своим государством, то ли вспоминал своих знакомых, ныне развоплощённых.
— Видишь, как будто бы чёрный налет? Физически его нет, его ничем нельзя снять. Так Дворец постепенно разрушается. Когда он почернеет окончательно — тоже растворится. Буквально за несколько часов.
Сказав это, Ресд пошёл к дверям.
* * *Несмотря на неравномерное распределение окон по помещениям, в хаотичном беспорядке, башню наполнял светлый сумрак, позволявший без особого труда разглядеть интересующее, кроме совсем уж мелких деталей. Планировка комнат также была нестандартной, то ли по какому-то особому, неочевидному плану, то ли попросту запутанной. Ресд, однако, легко отыскал лестницу — да и в целом в его поведении прослеживалось, что он здесь гость довольно частый.
Поднимались мы долго: стены оказались покрыты разнообразными узорами, связками символов и другой графикой, и я периодически останавливался, рассматривая всё это. На мой взгляд, опытный Правитель, назначая встречу молодому в таком месте, должен был заранее учесть этот момент, так что я не считал свой интерес чем-то ненормальным и не пытался сдерживать его.
На четвертом этаже мы свернули на лестничную площадку, на которую выходило пять дверей. Три были закрыты, в одну проглядывался небольшой тёмный зальчик непонятного назначения, последняя вела в жилую комнату. Покои, возможно. Туда-то Ресд и направился.
Помещение примыкало к наружной стене башни и имело форму ровной трапеции. Приглядевшись, можно было понять, что раньше основным цветом здесь был спокойный оранжевый, но теперь он потускнел, да и знакомый чёрный налёт кое-где успел появиться. Вкупе с равномерным полумраком, который создавали тяжёлые шторы, без единой щели закрывавшие окна, это смотрелось достаточно мерзко: у меня возникло ощущение, что башня живая — и не просто разрушается, а разлагается. Из мебели тут находились не слишком большая кровать, письменный стол, несколько кресел… И книжные шкафы.
Невидимые из коридора, они занимали большую часть комнаты — все стены кроме наружной, от пола до потолка. Я бы даже назвал их центром интерьера, а кровать так, подумаешь, обустроили библиотеку для долговременного пребывания. Немного странным показался выбор освещения — может, прежний хозяин любил пользоваться лампами? — но это были уже придирки. Количество собранных здесь книг действительно внушало уважение: я никогда раньше не видел частных библиотек, никто из моих прежних знакомых такими вещами не увлекался.
— Ну как? — спросил Ресд, стоя на шаг впереди меня и тоже оглядывая комнату.
— Впечатляет… Особенно учитывая, что это жилище инфернала.
Удовлетворённо кивнув, он приблизился к полкам. Я же, продолжая осматриваться, заметил на стенах новые изображения и направился к ним.
Вместо обоев стены покрывала ткань, кажется, шёлк. И почти полностью они были исписаны тёмными — определить их первоначальный цвет уже не представлялось возможным — чернилами. Витиеватые буквы, аккуратно исполненные «парадным», так сказать, почерком, каким обычно пишут поздравления на открытках, надписи на плакатах и тому подобное, складывались в строчки стихов. Своеобразное украшение комнаты, о котором я — так же, как с частными библиотеками, — слышал, но ни разу не встречал.
Беспредельность покоя затмило багровое пламя,Торжествует во мне ненавидящее исступленье.Ормаллен! Ормаллен! Обречённости чёрное знамя!Ормаллен! Обретаю навек красоту разрушенья!
Меня пошатнуло. Сначала я не понял, что произошло, — в голове звенело, мысли куда-то пропали. А потом из всего мира остались только затягивающие в себя надписи на стене…
Расколовшимся чёрным стеклом моя ненависть к миру —От удара клинком или полного радости взгляда.Ормаллен! Моё сердце забилось дыханием Ширры.Ормаллен! Ормаллен! Ты единственное, что мне надо!
Упоенье борьбы, с чем бороться — не так уж и важно.Мы живём для себя, все законы — ненужное бремя.Ормаллен! Ормаллен! Обожжённому сердцу — не страшно!Научившийся боль причинять торжествует над всеми.Ормалленсуществует — и это уже преступленье.Ормаллен ненавидит, ведь ненависть это приятно.Но кровавое празднество жизни детей ОрмалленаРаз познавших его никогда не отпустит обратно.[2]
— Ресд… — выдавил я почти жалобно.
