Феликс Кривин - Хвост павлина
Но, конечно, маленькие могут иметь и большие достоинства, а не только большие недостатки.
Рыбы-санитары, следящие за санитарным состоянием прочих рыб, никогда не могут похвастать солидным ростом. Напротив даже, многие мелкие рыбы, не принадлежащие к этой почетной профессии, хвастают своим несолидным ростом, выдавая себя за санитаров. И даже хищные рыбы, чтобы привлечь побольше клиентов, нередко выступают под маркой медицинских работников.
Санитарам хорошо, санитары в неприкосновенности. Им даже не ставят в вину, что они видят одни лишь язвы на здоровом теле рыбьего общества. А ведь это нередко ставят в вину, особенно те, которые, не видя язв, предпочитают питаться здоровым телом. Но, конечно, это не санитары, а хищники. Мелкие хищники, выдающие себя за санитаров.
Конечно, маленьким приходится трудно. Некоторым из них до того приходится трудно, что они утратили вкус к жизни: органы вкуса у насекомых отошли на последний план, на самые кончики ног, — какой уж тут вкус к жизни! И особенно маленьким трудно, потому что у них всегда много врагов. Казалось бы, должно быть наоборот, казалось бы, врагов должны иметь большие, но в природе существует такой закон: меньше всего врагов имеют крупные звери. Чем меньше зверь, тем у него больше врагов. Как же тут не утратить вкус к жизни?
Да, можно быть большим и иметь маленькие достоинства, можно быть маленьким и иметь большие достоинства. Так каким же лучше быть — маленьким или большим?
В зоопарке Санта-Моника в Калифорнии живут и очень дружат между собой слоненок Попси и мышонок Грегори. Мышонок Грегори весит всего семьдесят семь граммов, что, согласитесь, довольно мало, а слоненок Попси — целую тонну, а это слишком много, не правда ли?
Впрочем, говорят, что противоположности сходятся, и вот так же точно сошлись в зоопарке слоненок Попси и мышонок Грегори.
Слоненок, мечтавший похудеть, считал мышонка своим идеалом, а мышонок, мечтавший поправиться, считал своим идеалом слоненка.
— Ты ешь больше! — советовал слоненок мышонку. — Тогда ты станешь таким же, как я… Хотя, — вздыхал он, — я бы лично не прочь похудеть.
— Ты больше бегай, — отвечал на это мышонок. — Я все время бегаю, поэтому я видишь какой… Хотя, — вздыхал он, — я бы лично не прочь поправиться.
Вот если бы их сложили и поделили поровну. Мышонок бы не отказался. И слоненок бы не отказался. Но что бы тогда получилось? Ведь очень важно заранее знать результат.
Получилось бы два слономышонка или два мышеслоненка и не осталось бы тех идеалов, к которым каждый из них стремится сейчас. И не осталось бы, наверняка, не осталось бы дружбы, которая их связывает, — потому что какая же дружба без идеалов?
Так что хорошо, что мышонок Грегори весит всего семьдесят семь граммов, а слоненок Попси — целую тонну. Хорошо, что они противоположности, которые сходятся. И пусть слоненок Попси мечтает похудеть, а мышонок Грегори поправиться, пусть они побольше мечтают, такие разные, и любят друг друга, и дружат между собой, как могут дружить только те, кто считает друг друга идеалом.
Из этого следуют выводы:
— в нашем огромном мире можно быть маленьким и большим, но большим лучше быть по своим достоинствам, а маленьким — по своим недостаткам;
— не стремиться к величине за счет высокого положения, помня, что выше всех летает крохотная птичка колибри;
— не стараться жить за чужой счет, поскольку это мешает, а не способствует росту;
— следуя примеру рыб-санитаров, никогда не проходить мимо язв на здоровом теле своего общества;
— несмотря ни на какие трудности, никогда не терять вкус к жизни (дабы не уподабливаться насекомым);
— никогда не считайте идеалом себя, а считайте идеалом своего друга (можно слоненка, а можно мышонка);
— никогда не стремитесь достичь среднего уровне: пусть вам лучше чего-нибудь не хватает.
5. САМООБОРОНА БЕЗ ОРУЖИЯ
Много лет назад жил в Австралии Тот, у Которого Спереди Два Зуба, сокращенно называемый дипротодонт. У него не было ни хищных клыков, ни острых когтей, как, впрочем, и ни у кого из обитателей той древней Австралии, но два зуба его были так расположены, что вполне оправдывали имя его — дипротодонт (то есть: Тот, у Которого Спереди Два Зуба).
Австралии, зеленая на голубом фойе двух океанов, была сказочно красивой землей, еще не открытой высшими млекопитающими. Млекопитающие в ней были низшие, поскольку в большинстве своем они бегали с сумками, как школьники в первый класс. К таким сумчатым принадлежал и дипротодонт, хотя ростом он вряд ли напоминал первоклассника — разве что какого-нибудь третьегодника-переростка.
Австралия была сказочно красивой землей, но в ней мало кто интересовался сказками, во всяком случае дипротодонт ими не интересовался. В этом, как и во многих других отношениях, он был похож на кролика (конечно, кролика-переростка); кролики ведь тоже не интересуются сказками, и если вы станете рассказывать какому-нибудь кролику сказку, то можете не рассчитывать на его длинные уши: уши ушами, но сначала дай работу зубам.
Так считал и этот древний кролик дипротодонт, и все сказочные красоты Австралии давали работу только его зубам. Пока вокруг него не образовалась пустыня.
И увидев, что зубы его остались без работы, дипротодонт этого не перенес: он лег и вымер посреди пустыни.
Конечно, этого не случилось бы, если б он думал о будущем своей зеленой земли. Но сумчатые если и думают о будущем, то лишь о том, которое носят в сумке на животе. И это не будущее материка или океана, а крохотное, слепое, сопливое будущее, которое, однако, сумчатые не променяют на будущее всех океанов и материков.
Так в центре Австралии образовалась пустыня.
Природа безоружна. И хотя ей все чаще приходится прибегать к самообороне, она никогда не прибегает к помощи оружия. Правда, у некоторых возникает вопрос: что считать обороной, а что считать нападением? Может ли нападение рассматриваться как оборона, когда оно обороняет нас от голодной смерти? А если от голода мы обороняемся так, что вокруг нас образуется пустыня, — то, может быть, эту оборону следует квалифицировать как нападение?
На все эти вопросы следует отвечать без оружия, особенно без оружия массового уничтожения, к которому постоянно прибегает электрический угорь, обороняясь от голода или просто разыгравшегося аппетита.
Электрический угорь открыл предприятие но производству кислорода. В воде это дело прибыльное, особенно в мутной воде. Какая рыба не любит дышать? Уж что-что, а дышать все любят. Поэтому на продукцию электрического угря большой спрос.
А производство несложное: дашь разряд в пятьсот-шестьсот вольт — и готов кислород, дыши во все жабры. Правда, мало кому удается после этого подышать: после такого разряда не очень подышишь… Но дышать хочется, и все спешат к угрю, будто к врачу на прием. И он приглашает, как врач:
— Дышите!
Следует сильный разряд.
— А теперь не дышите!
Выгодное предприятие у электрического угря: в одном разряде у него совмещены оба процесса. Дается кислород и отнимается возможность дышать. И в результате к нему течет чистая прибыль.
Это уже не самооборона, а самое настоящее нападение. Эти два понятия не следует путать между собой.
А птица вертишейка научилась притворяться змеей, но теперь уже забыла, что научилась этому в целях самообороны, а не нападения.
Вообще непонятно: почему вертишейка не родилась змеей? Как она попала в семейство дятлов? Может, кто-то когда-то подкинул дятлам змеиное яйцо, и с тех пор появилась в семействе у них вертишейка? А может быть, ее, птицу из семейства дятлов, высиживала змея и обучила ее змеиным манерам?
Думайте тише; вертишейка уже шипит. Как все змеи, она шипит, призывая к молчанию. У змей много дел, о которых стоит молчать, так много, что только успевай молчать, поэтому змеи шипят, всех призывая к молчанию. Точно так же и вертишейка. Когда она занимает чужое дупло, выгоняя хозяев под открытое небо, она предупреждает всех: «Чш-ш-ш-ш!» — чтоб никто не вздумал вступиться за пострадавших. А если и вздумают, пусть думают тише, чтоб их не слышали.
И когда вертишейка выбрасывает чужие яйца, и когда убивает чужих птенцов, она говорит: «Чш-ш-ш-ш!» — чтоб не услышать голос протеста.
Для того, чтоб прилетать на готовое, чтобы занимать чужие гнезда, чтобы разорять, убивать, — словом, чтобы жить так, как ей хочется, — вертишейке нужно, чтоб все молчали. И главное — тише думали.
Вот так и получается: если слишком усердно занимаешься самообороной, то иногда и сам не заметишь, как она превратится в нападение.
Для чего рыба-меч завела себе меч? Сейчас она и сама не вспомнит.
— Кто с мечом к нам придет… — предупреждает рыба-меч, потрясая мечом. Но кто придет к ней с мечом?
