Катерина Кюне - Пожизненный найм
И он пошел маленькими шажками как фотомодель, бережно держа корзину перед собой. В это время Жрец, все ещё стоявший на сцене, поднял руки и по его дирижерскому жесту оркестр заиграл помпезную мелодию с арабскими мотивами, а потом сотрудники Танит, разбросанные в толпе, хором грянули корпоративный гимн. Федор знал слова гимна также хорошо, как собственное имя:
О, величавая Танит,Поем тебе хвалу!Резина нас соединит,Жизнь превратит в халву!Резина – лучший материал!В порыве трудовомМы ей воздвигли пьедесталНа рынке мировом.Звучит сигнал фанфар и трубВ твою играет честь.Мы славим имя «Танит-групп»,Спасибо, что ты есть!
Зная, что сейчас его показывают на двух гигантских мониторах над сценой и, очень может быть, что крупным планом, Федя, несмотря на тяжесть, распрямился и постарался придать своему лицу торжественное и умное выражение. Он где-то читал, что, чтобы на фотографиях взгляд не получался пустым и бессмысленным, необходимо в уме напряжено решать сложные математические задачки. Например, стараться перемножить двузначные числа. Федя шел и мучительно умножал шестьдесят шесть на тридцать четыре. За этим занятием он спустился с лестницы и двинулся по живому коридору.
Надо сказать, что вопреки всем математическим усилиям мозга, его лицо, действительно выведенное на мониторы довольно крупно, выглядело изнуренным и некрасивым. От напряжения он стиснул зубы в первобытном оскале, глаза его остекленели и Федя стал похож на бурлака, тянущего расшиву наперекор течения реки.
Он прошел сквозь расступившееся человеческое море и остановился возле алтарной колонны. Ему оставалась самая малость – зайти в лифт, и через несколько секунд он окажется в алтарной комнате, где его уже никто не будет видеть и где он останется наедине с загадочной Танит. И Федю охватило чувство торжества и собственного превосходства над всеми этими поющими людьми. Он повесил корзину на локоть, чтобы высвободить одну руку. Нажал на кнопку лифта, которая реагировала на отпечатки пальцев всего нескольких человек в компании и… ничего не произошло. Федя в растерянности уставился на стеклянную дверь, но она и не думала открываться. Он нажал на кнопку снова, на этот раз старательно прижав к ней всю подушечку большого пальца. Безрезультатно. И в этот момент откуда-то сбоку повалил густой белый дым. Федя рассматривал дым в недоумении – никто не предупреждал его, что сценарий церемонии предусматривает такие шоу-эффекты. Он хотел ещё раз попытаться вызвать лифт, но в это время в толпе сзади него раздался испуганный женский вскрик. Федя обернулся на звук и понял, что что-то не так. Весь зал был в плотном белом дыму, не было видно ни сцены, ни Жреца, по лицу которого он мог бы определить, что ему делать. Пение гимна стихло, только откуда-то из угла зала раздавалось несколько неуверенных женских голосов, но и они один за другим смолкли, словно кто-то прихлопнул их по очереди как комаров. «Включите свет!» – раздался встревоженный мужской голос. «Охрана, включите свет!» – повторили командным тоном с другой стороны и Федя узнал голос Жреца. В это время со стороны зоны для гостей снова раздался женский вопль, на этот раз истеричный и пронзительный. До Феди докатилась волна тревоги, тот рудиментарный, ещё дословесный сигнал о смертельной опасности, который непроизвольно издает обезьяна, терзаемая тигром, чтобы остальная стая могла спастись бегством. И тут же толпа пришла в движение, коридор перед Федором сомкнулся. Федя инстинктивно прижался спиной к холодному стеклу колонны, и в оцепенении уставился в зал. Там шевелилось какое-то человеческое месиво, и из него время от времени доносились крики, стоны, матерная брань, звон посуды, посыпавшейся с перевернутого стола и ещё множество мелких разрозненных звуков, которые издавала толпа, в едином бессознательном порыве рвущаяся к главному выходу. Казалось, что зал в одночасье превратился в закипающий котел великана, где пойманные лилипуты, задыхаясь в дыму и темноте, топтали друг друга и прочие компоненты супа, надеясь таким образом забраться повыше, скинуть крышку, выпрыгнуть и оставить поспевающий обед без мясного приварка.
И только когда дым стал потихоньку рассеиваться, и опомнившиеся охранники попытались увещевать «господ», что не нужно поддаваться панике, к Феде вернулась способность связанно мыслить. Все это время он, забыв о том, какая она тяжелая, судорожно прижимал к груди жертвенную корзину с фруктами. Теперь он осторожно опустил её на пол. И сразу почувствовал невероятное облегчение, как будто с Земли перенесся на Луну. Федя осторожно отошел от жертвенной колонны и осмотрелся. Зал опустел, человеческая масса уже успела перетечь в фойе, и теперь оттуда раздавались крики охранников и рвущейся на улицу толпы. Федя различил силуэт какого-то мужчины, который сидел на полу, опираясь о стену, и держался за поврежденную ногу. Ещё несколько человек в разных позах находилось возле перевернутого стола, и над ними стояла какая-то женщина и разрывала на полосы скатерть, белеющую в полумраке ярким пятном. Женщину было хорошо видно, потому что на неё падал свет свечей с соседних столов, стоящих ближе к сцене и потому нетронутых толпой. Остальная компания, расположившаяся на полу, оставалась в тени, и Федя не мог разглядеть, что это были за люди и как серьезно они были ранены. Он только слышал, как кто-то из них сдавленно постанывал.
Федя посмотрел в другую часть зала и там, в районе бывшей зоны для гостей, разглядел ещё несколько лежащих человек. Они не шевелились, но были они мертвы или живы, в сознании или без сознания, определить было невозможно. Федя сделал несколько шагов к компании у стола, но не стал подходить слишком близко, потому что боялся крови, а там как раз началась перевязка, от чего стоны усилились.
– А «скорую» кто-нибудь вызвал? – обратился он в их сторону, повысив голос.
Даже в полумраке он увидел, как на него одновременно нацелилось несколько пар глаз.
– А у вас юником работает? У нас почему-то нет сигнала сети, – ответил ему приятный мужской голос из-под стола.
Федя достал из кармана брюк свой юником, включил его и убедился, что он, Федя, такой же как все – связи не было.
– У меня тоже не ловит. Но что случилось-то?
– Может сбой какой-то у оператора, – предположил мужчина из-под стола.
– Да нет, я не про связь. Я вообще.
– Да непонятная какая-то заварушка, – ответил ему все тот же голос с некоторым промедлением, – По-моему, кому-то там из випов плохо стало, дамочки их завопили, вот и началась паника. Девки на шпильках из-за них ноги переломали.
Федя, у которого глаза уже немного попривыкли к полутьме, пригляделся и обнаружил, что на полу рядом с разговорчивым мужиком белела декольтированными плечами какая-то женщина, а чуть дальше как серебристый елочный фонарик во мгле новогодней ночи поблескивало платье ещё одной красотки.
– А дым? – продолжал допытываться он.
– А что – дым? Дым организаторами был задуман, только они что-то переборщили с ним. Видать, с перепугу.
– Да я сам участвовал в организации! Никакого дыма мы не планировали, – произнес Федя значительно. Было очевидно, что продолжать разговор нет никакого смысла – раненые, так же как и он, не знали, что произошло.
И в это время неожиданно подал голос мужчина, сидящий возле стены. Между прочим, это был главный редактор «Арх&Теха», который в первый момент сумятицы потерял Лию из виду, и беспокоясь, что такую хрупкую девушку моментально затопчут, тщетно пытался её найти, за что и был наказан толпой.
– Это было покушение. Митя Хорохоров и его приятель – банкир-олигарх, оба упали как подкошенные. Одновременно, в нескольких шагах от меня.
Покушение? Федя замер. Он вспомнил неподвижные тела в зоне для гостей. И дым. И ужас в голосе кричащих женщин. И энергетическую волну, которая докатилась до него и которая пахла смертью. И понял, что мужчина, похоже, прав…
Но что же это такое? Покушение в священный день возложения даров! И именно в тот момент, когда он, Федя, избранный и по всем правилам подготовленный, шел с жертвенной корзиной к алтарю! И это притом, что весь этот месяц его учили, что в День корпорации Танит особенно благосклонна ко всем сотрудникам. А если случаются какие-то неполадки (чего ни разу за всю историю корпорации не было) – даже банально перегорает лампочка, это означает, что покровительница гневается, недовольна фруктами или податель даров недостаточно подготовлен, негоден, отвергаем ею! А тут – не лампочка, и даже не целая люстра упала в толпу народа, тут покушение на владельца компании. И фрукты – в этом Федор не сомневался – перед тем, как попасть в корзину подверглись самому тщательному исследованию, целая лаборатория изучила их и вынесла свой вердикт. И тогда выходит… У Феди похолодело в груди и даже голова закружилась, точно он собирался бухнуться в обморок, что, впрочем, не удивительно, – ведь он с самого утра ничего не ел. Но как же это могло случиться?! Ведь он все соблюдал! Он делал все, что ему говорили! Он не ленился, не филонил, не пропустил ни одного занятия! За весь месяц он не позволил себе ни одного развлечения! Он недосыпал, он исхудал и подурнел из-за всевозможных постов и постоянных нагрузок! Он научился отгонять злобу и зависть, только бы угодить Танит и начальству! Может быть, он сделал что-то дурное дома, когда за ним никто не следил? Так нет же, нет, он педантично соблюдал все правила, он даже поссорился из-за этого с Валерой, который не понимал, зачем так стараться пока никто не видит! Как же так?!
