Лев Аскеров - Месть невидимки

— Тебе надо лежать, Майк, — поздоровавшись, посоветовал Маккормак.

— Я ждал тебя, Эм, — оставив без внимания замечание друга, повернулся он.

Сказал и поймал себя на том, что реакция на слова Маккормака нисколько не походила на него, на прежнего. Раньше он во весь рот улыбнулся бы и стал говорить, что он себя прекрасно чувствует, что выпитый кофе взбодрил его, и обязательно стал бы настаивать на чашечке кофе…

«Как он изменился, — думал между тем Маккормак. — Поседел. И как! Такого вчера не было. По межбровью глубокая складка. И со свинцовым налетом глаза».

— Да ты отменно выглядишь, — не без смятения в голосе выговорил он.

И Караев опять никак не отреагировал.

— Я ждал тебя, Эм, — холодновато, совсем несвойственным ему тоном повторил Караев, — пригласи сюда Тома и Джилл. Пожалуйста…

Эм молча вышел. И уже минут через пять и Джилл, и Том, и Эмори стояли в его комнате. Увидев поседевшего за ночь Караева, Джилл ахнула. А Ферти — молодец: даже бровью не повел!

— Друзья, — ровно и бесцветно начал Караев, — я хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы меня вытащили оттуда.

— Майк, да что вы?! — всплеснула руками Джилл. — Ты сам себя вызволил… Мы только помогли… Правда ведь? — обернулась она на Ферти и Маккормака.

Не дожидаясь известных ему ответов, Караев быстро и твердо произнес:

— Помогите еще раз.

— Какие могут быть разговоры! — воскликнула Джилл.

— Нет слов, Майк, — засветился Эм.

— Хоть два раза, — отозвался Том.

— У меня две просьбы, — сообщил он. — Но сколько раз понадобится ваша помощь, чтобы их исполнить, сказать не могу.

— Так в чем дело? Излагай, — поторопил Маккормак.

— Первое… После долгих «за» и «против» я решил просить правительство США американского гражданства… Мотивы вам известны. Мое государство меня отвергло, а новому своему государству я преподнесу свое изобретение, которое сможет умножить его могущество. Не так ли, Эм? — в упор глядя на Тома Ферти, спросил он.

— Господин Ферти, эта просьба, — продолжал он, — по существу, к вам, как к официальной персоне посольства.

— Никаких проблем, кроме некоторых формальностей, — выпалил Ферти.

— Это не просьба, Майк, — порывисто обнял друга Маккормак. — Стали бы мы связываться с вашим КэГэБэ…

— Говорите другую просьбу, Майк, — ликовала Джилл.

— Она посложней, — заметил Караев. — Прежде чем дать ответ, подумайте.

— Не томите, Майк, — поторопила девушка.

— Пока я не сведу счеты с убийцами моей жены, я отсюда, из Баку, ни шагу не сделаю.

— Я догадывался, — хмыкнул Ферти.

— А как же, Майк?! Мы же американцы, — с пафосом выдохнула Джилл.

— Я готов, — сжал кулак Маккормак.

— Мистер Ферти, в этом деле я больше всего рассчитываю на вас как на специалиста.

— В таком случае, — набычился Ферти, — нам необходимо обсудить план действий. Вы скажете, что конкретно хотите, а мы подумаем, как это сделать.

— Окей! — согласился Караев, решительно направляясь к столу. — Прошу! — взявшись за спинку стула, он жестом пригласил всех рассаживаться.

— Серия новых испытаний нам не помешает, — усаживаясь, вымолвил Маккормак.

— Нам будет о чем доложить, — вытащив из сумочки блокнот с ручкой, Джилл положила их перед собой.

— Записи, — Ферти строго посмотрел на Джилл, — все записи, кто бы их ни вел, выносить из здания категорически запрещаю. И не разрешаю оставлять их в своих комнатах. Хранить только в моем сейфе. По первому требованию я их выдам…

Совершенно секретно

ФЕРТИ — БОССУ

Сэр! Сегодня в 2 часа ночи из застенков МНБ (бывшего КГБ) совершили побег содержащиеся там премьер-министр и министр обороны. Официальный Баку о случившемся пока не сообщал, хотя после побега прошло около десяти часов. Сейчас у нас полдень, а у вас около 20.00… Все силовые ведомства, как сообщает мой источник, подняты по тревоге. Ведь это второй за неполную неделю побег…

В подавляющем большинстве сотрудников азербайджанской спецслужбы муссируется версия о том, что покинуть пределы этой тюрьмы — дело немыслимое, и они не могли состояться без участия высокопоставленных чинов МНБ…

Операция прошла идеально. Работа продолжается.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Визит к сыщику

Это ощущение было не просто необычным. Оно было необычайным….

Ферти казалось, что он идет по земле. Но по земле ли? И шел ли он? Да, он двигал ногами. Но почвы под ступнями не чувствовал. Как и не чувствовал себя. Хотя хорошо видел себя. Свой плащ, размахивающие в такт ходьбы свои руки, до блеска начищенные тупоносые туфли…

Выбежавшие из подъезда, мимо которого он проходил, два гоняющихся друг за другом пацана вихрем налетели на него и… даже не задели. То ли они, то ли он, в соприкосновении неестественным образом скривившись, преломились и проскочили сквозь него.

Нет, не скривились и не преломились. Они, эти ребятишки, и Ферти, оттолкнулись друг от друга, как два одноименных заряда… Нет, опять не точно. Скорей всего, от их приближения невидимый и неслышимый порыв каким-то образом выгнул его. Выгнул или вздул, как это делает ветер с простыней, что пришпилена к веревке…

Отпрянув от набежавших на него пацанов, Том по идее должен был споткнуться о штакетник. И в худшем случае, подвернуть себе ногу, а в лучшем — порвать брюки. Ноги и штанина целы. Заборчик как стоял, так и стоит. Ногой, что Ферти переступил через штакетник, он коснулся его и тот раздвинулся. Убрал — сомкнулся.

«Фантастика, мать ее!» — удивился Том, продолжая водить ногой из стороны в сторону, любуясь, как размыкается и вновь смыкается деревянная изгородь. Потом, спохватившись, смутился. Наверное, сейчас за ним наблюдает Джилл и посмеивается. Он повернулся лицом к машине, из которой только что вышел и за рулем которой сидела Джилл, и махнул ей рукой. Джилл не ответила, хотя смотрела в его сторону.

«Притворяется», — подумал он и снова вернулся к машине. Просунув голову в открытое окно со стороны Джилл, Том в упор уставился на нее. Она сидела к нему полубоком и никак не реагировала. Хотя не могла не видеть его. Но не видела. И даже не чувствовала. Джилл с явной тревогой смотрела на шкалу счетчика. Индикатор, чуть подрагивая, стоял на нуле.

— Том, вы здесь? Вы вернулись? — спросила Джилл пустое сидение.

— Не туда смотришь, детка, — прыснул ей в самое ухо Ферти.

Она от неожиданности пригнула голову.

— Что случилось? — взяла она себя в руки.

Том рассказал о тех двух мальчишках, продолжавших гоняться по двору и о своих ощущениях.

— Все вещи размываются. Я их не могу взять в руки, — поделился он.

Джилл растерянно захлопала ресницами.

— Вам что, никто не объяснял?

— Объяснял?… — раздражился Том.

— Ну и ну, — огорчилась Джилл. — Мы думали, вы все знаете… У вас под розеткой-антенной панель с тремя кнопками — красной, зеленой и желтенькой…

— Красная, — подхватил Том, — вспыхивает в случае, если возникает опасность шагнуть за радиус… Зеленая горит всегда. Она означает — «всё в норме»; прибор и оператор держат меня под контролем… А «желтенькая», — передразнил ее Том, — уплотнитель…

— Вот-вот! — восклицает Джилл. — А говорите — не знаю.

— Знаю — «уплотнитель», а с чем его едят, мне не говорили.

— Нажимаешь на нее, — продолжала объяснять девушка, — и вся прозрачность и кривизна пространства, то есть всего окружающего вас, исчезает. Все предметы приобретают привычные вам очертания и свойства. В таком состоянии вы можете пребывать до двух минут. Потом опять наступает та же размытость форм, и вы не в состоянии будете взять ни один из предметов. Кнопка срабатывает автоматически.

— За столь короткое время я могу не успеть сделать все, что мне надо, — заволновался Том.

— Это только так кажется. Две минуты не так уж мало. Но через десять минут у вас снова появится возможность обратиться к желтой кнопочке, — успокоила девушка.

— Кроме этой тайны, других, о которых я не знаю, нет? — с явным недовольством прозвучал его голос.

— Здесь, — девушка кивнула на прибор, — всё тайна на тайне, о которых ни я, ни Маккормак не имеем понятия… Для пользователя достаточно того, что мы знаем.

— Черт с вами! — буркнул Том, и индикатор, словно обжегшись на цифре «О», отскочил от нее, и в микроэкране счетчика замелькали одна цифра за другой.

— Пять метров… восемь… десять… тринадцать… — отсчитывала Джилл.

По ее расчетам Том именно сейчас входил в парадную. Так оно и было.

В лифт он садиться не стал. Ему не хотелось тратить тех двух минут. Они могли ему понадобиться в квартире Худиева. И потом подниматься по лестнице в его состоянии — было сплошным удовольствием. Он скользил по ступенькам, будто ехал по эскалатору. А когда пытался бежать — казалось, что он летит над ними. Брался за перила, а их не было. Нет, они были, но рука их не чувствовала. Проваливалась. Хотел по ходу оттолкнуться от стены и едва удержался на ногах. Ее тоже не было. Собственно, он ее видел. Правда чуть искривленной, но ясно видел. И она оказалась неосязаемой.