Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]
— Ты все там же? — спросил дядя Юра, закусив коньяк икрой.
— Почти.
— То есть не решил еще, возвращаться или нет?
— Почему, решил. Если я не вернусь, кто эту мразь ловить будет?!
— Простите, Жора, вы работаете в уголовном розыске? — спросила Наташа.
— В некотором роде.
— Он работает в СГБ, в особом отделе, — сказал дядя Юра. — Начинал с политических, меня посадил. А когда политических не стало, да и Жора заматерел, перешел на террористов и маньяков. Теперь он самый главный опер из особо важных.
Наташа хлопала своими наивными глазками и смотрела на Жору как на живого персонажа из легенды. Костя тоже был удивлен услышанным, но старался не выдавать своих эмоций. Он знал, что Жора работает в органах, но не знал, в каких именно. И уж тем более неожиданностью стало то, что Жора однажды посадил дядю Юру в тюрьму. Сказанное же дядей Юрой льстило Жоре, ему даже стало немного неловко от этого. Он стушевался, словно школьник, и его щеки чуть тронулись краской. Но было заметно, что ему нравится, как на него посмотрела Наташа.
— Что-то вы не едите ничего, — сказал Жора и потянулся к бутылке.
Вторую рюмку выпили за знакомство, третью — за прекрасных дам. От третьей Наташа отказалась. Костя заметил, как Жора посматривает на Наташу, и почувствовал легкий укол ревности. По выходным они с Наташей ходили гулять в парк, но все это было, как говорится, без последствий. При всей своей расположенности к Косте Наташа держала его на дистанции и не подпускала к себе очень близко. Иногда она забывала об этом, но быстро спохватывалась и всегда говорила, что «ей уже пора». Костя чувствовал, что Наташа чего-то боится. Порой ему казалось, что она боится его.
— Что нового в мире? — спросил Жора, несколько захмелев.
— Все по-старому, — искренне, без злобы, ответил дядя Юра. — Уходили от облавы, решили отсидеться у тебя.
— Облава действительно была, — вставил Костя. — Но я забыл, что ты опер. Извини, если подвели.
— Я ушел с работы, начальство считает, что я в отпуске, так что все нормально, — сказал Жора. — А что, в городе теперь снова облавы?
— Ну… вроде того, — ответил дядя Юра. — И давно ты в отпуске?
— С весны, — сказал Жора. — Извините, я на минуту.
Он поднялся из-за стола, вышел в коридор и по памяти набрал номер. Гости молчали в ожидании хозяина.
«Привет, — послышалось из коридора. — Что там на улице? Понятно. Да нет, у меня тут гости засиделись. Когда закончите, позвони. Ну все. Привет жене».
— Сами же и вызвали, — сказал Жора, вернувшись за стол.
— Кто? — не понял Костя.
— Крикуны. Был звонок по ноль-два, беспорядки в Доме культуры швейной фабрики во время диспута крикунов. Пьяные рабочие ворвались в зал и затеяли драку.
— Ну, мы так и подумали, — согласился дядя Юра. — Просто не хотелось объясняться с милицией.
— Доведут страну, сволочи, — вздохнул Жора. — Сами же в той крови и утонут.
— Вот тут я с тобой согласен, — сказал дядя Юра.
— Ну а у тебя как дела? — спросил Жора Зубкова.
— Работал в газете, — ответил Костя. — Позавчера уволился.
— И правильно сделал, — заметил Чуев.
— Что так? — спросил Жора.
— Не сошлись с главным редактором в понимании принципов журналистики, — ответил Костя.
— Бывает. Как говорится, с кем поведешься… — Жора посмотрел на Чуева.
— Положим, он сам до этого додумался, — сказал дядя Юра. — В принципе уходить надо было давно, но в этой ситуации я бы на его месте не ушел. А вот через неделю было бы в самый раз.
— А что это за фотографии на стене? — спросила Наташа.
— Где? — Жора обернулся. — А-а. Это так… на память. Те, кого я посадил.
— Как интересно… Можно я посмотрю?
— Конечно, — улыбнулся Жора. — В этом доме вам можно все.
Костя в очередной раз почувствовал укол ревности. Жора заметил его косой взгляд и, в душе улыбнувшись этому, решил при случае сказать что-нибудь еще. Наташа вышла из-за стола и подошла к стене, на которой висели фотографии в черных деревянных рамках.
— Может, помочь с работой? — спросил Жора, отвернувшись от Наташи и взглянув на Костю.
— У него уже есть работа, — сказал дядя Юра. — Будет работать в нашей газете.
— Разумно, — согласился Жора. — Дашь ему пару советов, как не лезть на рожон.
— А ты?
— Что я?
— Ты не лезешь на рожон?
— Это разные вещи.
— Нет, Жора, вещи не разные, — сказал Чуев. — Каждый делает то, что считает нужным и важным.
Жора замолчал и опустил взгляд на жареную индейку. Дядя Юра смотрел на него, а Костя следил за обоими. Ему показалось, что хоть эти два человека и не встречались около двадцати лет, все равно они следили за судьбами друг друга. Как будто невидимая нить связывала их на уровне подсознания. На уровне судьбы.
— Ты больше не женился? — вдруг спросил Жора.
— Нет.
— Почему?
— Второй такой не будет, ты сам знаешь. А те, что есть, даже если сделать на это скидку, недотягивают и до половины, что значила она. Так что лучше уж никак вместо как-нибудь. Наташа посмотрела фотографии и, возвращаясь к столу, спросила Жору:
— А вы не женаты?
— Таким, как я, нельзя жениться, — ответил Жора.
— Что еще за новости? — удивилась Наташа. — Вы очень интересный мужчина.
— Не в этом дело.
— А в чем? — настаивала Наташа, видя, как Костя нервничает.
— Не приставай к человеку, — сказал ей дядя Юра.
А потом пили чай. Жора оказался хоть и замкнутым, но очень милым человеком. Дядя Юра на него зла не держал. Он прекрасно понимал, что в то время был опасен для существующего государственного строя, а Жора как раз и работал для того, чтобы опасные люди сидели в тюрьме. Просто работа. Ничего личного. О чем и было очень давно сказано вслух.
Гостей Жора отпустил лишь под утро. На улицах города было светло и пустынно. Чуев сразу же поднялся в квартиру, а Костя с Наташей задержались у подъезда еще на несколько минут. Вернувшись домой, Костя первым делом включил компьютер и сделал запрос о новом адресе Лены. Компьютер выдал ответ через полминуты. Получалось, что Лена, поступив на новое место работы, сразу же была отправлена в командировку. На ее имя был заказан билет на самолет до Мадрида. Остальная информация значилась как коммерческая тайна и была закрыта. Требовался специальный допуск. Выключив компьютер, Костя лег спать. Завтра, точнее, уже сегодня в десять часов утра дядя Юра должен зайти за ним и отвезти к своему начальству. Возможно, его возьмут на работу. «Интересно, когда он решил, что работать я буду в их газете? — рассуждал Зубков, засыпая. — До встречи сегодня вечером или раньше? Или только когда Жора предложил свое содействие…»
Часть вторая. «Черным по белому»
Глава 1 Машенька
День был пасмурным и грустным. Небо, затянутое свинцовыми тучами, монотонно опрыскивало землю мелким дождем. Костя сидел в стареньком автомобиле и смотрел на подъезд шестнадцатиэтажного дома, стоящего в ста метрах от кольцевой дороги. Он ждал уже четвертый час. Двигатель тихо урчал, вентилятор печки мерно шелестел, наполняя салон теплым воздухом. Костя достал термос, налил в крышку чаю и, разорвав пластиковую упаковку, обнажил половину булочки с маком. Чай был горячим, Костя сделал маленький глоток, затем еще один…
Дверь подъезда открылась. Костя перестал жевать, отставил крышку в сторону и, прильнув к стеклу, забрызганному мелким дождем, попытался разглядеть человека, вышедшего из подъезда. Он был в сером плаще с поднятым воротником, в руках у него было мусорное ведро. Костя достал фотографию и сравнил ее с оригиналом. Несомненно, это был Синицын. Костя открыл дверь, вышел из машины и сделал шаг навстречу профессору, неторопливо идущему к мусорному контейнеру и смотрящему под ноги.
— Михаил Игоревич, — сказал Зубков, кутаясь в кожаную куртку. Синицын поднял глаза, посмотрел на незнакомца и остановился.
— Константин Зубков, корреспондент газеты «Новости дня». — Костя достал удостоверение и протянул его профессору. Синицын бросил короткий взгляд на документы Зубкова.
— Мы можем поговорить?
— О чем?
— О вашей диссертации, о хирургическом отделении, из которого вы ушли в заводскую медсанчасть, о переезде в красный сектор, о вашей жене, о сыне, который был вынужден оставить математическую школу.
— Вы знаете ответы на все вопросы, — сказал Синицын. — Так что наша беседа бессмысленна. До свидания.
Синицын сделал шаг, чтобы продолжить путь к мусорному контейнеру, стоящему в другом конце двора, но Костя преградил ему дорогу.
— То, что вам теперь живется несладко, ясно как божий день. Но ведь вы же еще и писатель… — пытался возразить Костя.
— Молодой человек, я же вам сказал, наша беседа не имеет смысла.
