Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений в 10 т. Т. 10. Хромая судьба.
БАЗАРИН (уверенно). Пробки перегорели. Говорил я вам, что не надо этот подозрительный самовар включать...
КИРСАНОВ. Да при чем здесь самовар?.. Подождите, я сейчас пойду посмотрю... Ч-черт, понаставили стульев...
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Нет, это не пробки перегорели. Это опять у нас фаза пропала.
БАЗАРИН (с недоумением). Куда пропала? Фаза? Какая фаза?
Слышны какие-то шумы и неясные голоса с лестницы (из-за кулис справа), голос Кирсанова: «А в том крыле? Что?.. Понятно... Ну и что мы теперь будем делать?..» Базарин, подобравшись в темноте к окну, отдергивает штору. За окном падает крупный снег, там очень светло: отсветы уличных фонарей, низкое светлое небо, в огромном доме напротив — множество разноцветно освещенных окон.
КИРСАНОВ (появляется из прихожей справа). Поздравляю! По всей лестнице света нет. И по всему дому, кажется...
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Ну, по крайней мере, не так обидно. Фаза опять пропала?
КИРСАНОВ. Она, подлая... (Подходит к окну.) Живут же люди, горюшка не знают! (Зое Сергеевне.) Лапа, а где у нас были свечки?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. По-моему, мы их на дачу увезли...
КИРСАНОВ. Ну вот! За каким же дьяволом? Это просто поразительно — никогда в доме ни черта не найдешь, когда надо!..
БАЗАРИН. Станислав, побойся бога. Зачем тебе сейчас свечи? Второй час уже, спать пора... (Спохватывается.) Тьфу ты, в самом деле! У меня же в холодильнике суп, на три дня сварено. И голубцы! Теперь, конечно, все прокиснет...
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Ничего у вас не прокиснет, Олег Кузьмич, вынесите на балкон, и все дела.
КИРСАНОВ (от бюро, с торжеством). Вот они! Видала? Вот они, голубчики... (Передразнивает.) «На дачу, на дачу...»
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Ой, а где же они были?
КИРСАНОВ. В бюро они у меня были. В бюро! Очень хорошее место для свечей. Интересно, как бы ты без меня существовала в этом мире?.. Где спички?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. А в бюро их у тебя нет? Замечательное место для спичек...
КИРСАНОВ (укрепляет свечи в канделябрах на бюро и расставляет по столу). Ладно, ладно, лапа, сходи на кухню, все равно стоишь...
БАЗАРИН (чиркает спичкой, свечи загораются одна за другой). Да на кой ляд вам это понадобилось, в самом деле? Спать давно пора...
КИРСАНОВ. Ну куда тебе спать, ты же сейчас человек одинокий и даже в значительной степени холостой... Сиди, пей чай, наслаждайся беседой с умными людьми...
Из-за кулис справа появляется длинная черная фигура — рослый человек в блестящем мокром плаще до пят с мокрым блестящим капюшоном.
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (зычно). Гражданин Кирсанов?
КИРСАНОВ (ошеломленно). Да... Я...
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Станислав Александрович?
КИРСАНОВ. Да! А в чем дело? Как вы сюда попали?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (зычно). Спецкомендатура Эс А! (Обыкновенным голосом.) У вас дверь приоткрыта, а звонок не работает. Паспорт ваш, будьте добры...
КИРСАНОВ. Какая еще комендатура? (Достает из бюро паспорт и протягивает Черному Человеку.) Какая может быть сейчас комендатура? Ночь на дворе!
Черный Человек берет паспорт, и тотчас же во лбу у него загорается электрический фонарь наподобие шахтерского. Внимательно перелистав паспорт, он молча возвращает его Кирсанову, а сам распахивает большой черный дипломат и, держа на весу, некоторое время роется в нем.
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Распишитесь... Вот здесь...
КИРСАНОВ (расписываясь). А в чем, собственно, дело? Вы можете толком мне объяснить — что, куда, откуда? Войну, что ли, объявили?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (вручает Кирсанову какую-то бумажку). Получите.
КИРСАНОВ (смотрит в бумажку, но ничего не видит, света не хватает). Я ничего здесь не вижу! В чем дело? Вы что — объяснить не можете по-человечески?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Там все сказано. Будьте здоровы.
Фонарик его гаснет, а сам он как бы растворяется во тьме.
БАЗАРИН. Ну и дела!
КИРСАНОВ (раздраженно). Не вижу ни черта... Зоя! Где мои очки?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Дай сюда... (Отбирает у мужа бумажку и читает вслух.) «Богачи города Питера!..»
БАЗАРИН и КИРСАНОВ (одновременно). Что-о?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (после паузы). «Богачи города Питера! Все богачи города Питера и окрестностей должны явиться сегодня, двенадцатого января, к восьми часам утра на площадь перед СКК имени Ленина. Иметь с собой документы, сберегательные книжки и одну смену белья. Наличные деньги, драгоценности и валюту оставить дома в отдельном пакете с надлежащей описью. Богачи, не подчинившиеся данному распоряжению, будут репрессированы. Лица, самовольно проникшие в оставленные богачами квартиры, будут репрессированы на месте. Председатель-комендант спецкомендатуры Эс А»... Подписи нет, какая-то печать. Господи, что это значит?
БАЗАРИН. Это значит, что документы надо сразу же спрашивать, вот что! Извините... (Осторожно берет бумажку из рук Зои Сергеевны.) Печать!.. Я вам такую печать из школьной резинки за десять минут сварганю... (Переворачивает бумажку.) Так... Кирсанову Станиславу Александровичу... адрес... Правильный адрес... Ну и как прикажете это понимать?
КИРСАНОВ (нервно). Дай сюда... (Он уже нашел и нацепил очки.) Не понимаю, что это может означать — Эс А? Советская Армия?
БАЗАРИН. Социалистическая Антарктида... Судорожная Аккредитация... Чушь это все собачья, и больше ничего! Двери надо за собой запирать как следует. Интересно, Зоя Сергеевна, как там ваша шубка в передней поживает? Я у вас там, помнится, шубку видел...
Зоя Сергеевна, подхватившись, выходит в прихожую.
КИРСАНОВ (озаренно). Эс А — это Штурмабтайлунг!
БАЗАРИН (непонимающе). Ну?
КИРСАНОВ. Штурмовые отряды! Эс А. Ну, помнишь — у Гитлера?
БАЗАРИН. При чем здесь Гитлер? Какой может быть Гитлер в наше время?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (возвратившись). Шуба цела... И вообще все как будто цело... Нет, это был никакой не жулик...
БАЗАРИН. А кто же тогда?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Откуда мне знать? А только это был не жулик и не шутник. Может быть, военный... или милиция... или органы...
БАЗАРИН. Удивительно знакомая рожа лица! Станислав, а? Тебе не показалось? По-моему, у тебя аспирант такой есть... как его... Моргунов... Моргачев... Ну, на Новый год у вас был, длинный такой, сутулый... Зоя Сергеевна!
Кирсанов, ничего не слыша, читает и перечитывает повестку, сдвинув к себе все канделябры.
КИРСАНОВ. Какой я им богач! Что они — совсем уже с ума посходили? Нашли богача, понимаете ли. Драгоценности им подавай... Валюту... Идиоты!
БАЗАРИН. Ты что? Серьезно все это воспринимаешь?
КИРСАНОВ. Замечательно интересное кино! А как ты мне еще прикажешь все это воспринимать? Является посреди ночи какой-то гестаповец, вручает, понимаете ли, повестку... явиться, понимаете ли, со сменой белья... Послушай, дай-ка я радио включу.
Он подбегает к бюро и включает репродуктор. Комната оглашается сухим мертвенным стуком метронома.
КИРСАНОВ. Ну вот, пожалуйста! А это как прикажете понимать?
БАЗАРИН. А что тут такого? Два часа ночи.
КИРСАНОВ. Ну и что же, что два часа ночи? Где это ты слышал, чтобы метроном по радио передавали в мирное время?
БАЗАРИН. А что, разве не полагается? Я, честно говоря, трансляцию и не включаю никогда...
КИРСАНОВ. Я, честно говоря, тоже никогда не включаю... Может быть, так оно и должно быть, но, когда я эту хренацию слышу, я сразу же блокаду вспоминаю... Ну его к черту! (Выключает репродуктор.) Испортили все-таки настроение, подонки... Так хорошо сидели...
БАЗАРИН. Зоя Сергеевна, можно, я еще одну штучку выкурю?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (рассеянно). Курите.
КИРСАНОВ. Дай-ка и мне, пожалуй, тоже...
БАЗАРИН (укоризненно). Станислав!
КИРСАНОВ. Ничего, ничего, давай... Сегодня можно. Гляди, как руки трясутся, смех и грех, ей-богу!
