Ян Ларри - Страна счастливых
Когда лучшие строили новую жизнь, миллионы гнусных людишек шипели по углам, выдумывали разные мерзости, предсказывали гибель социализма. Ничего не делая, они хотели получать больше тех, кто отдавал революции все. Они обвиняли партию и трудящихся во всем. Если не было дождя, они винили в этом большевиков. Если дожди шли не переставая, они опять и в этом обвиняли большевиков. Они глядели изо всех углов гноящимися глазами на тех, кто твердо вел человечество к прекрасной жизни. Они боялись выступать открыто. Но зато отводили душу в своих углах.
Павел подвел ребят к большой картине.
– Художник изобразил здесь обывателей, справляющих годовщину рождения одного из этих клопов. Вот он сидит, именинник этот, стараясь придать бесцветному лицу величественное выражение. Но из него так и выпирает тупость внутреннего мира. Он сыт. Сейчас он встанет, зажмурит глаза, начнет рассказывать отвратительные анекдоты.
У окна группа обывателей. Они говорят о том, что в этом месяце им дадут меньше масла чем тем, кто работает в шахтах, литейных, в химических цехах, на фабриках и заводах. Они обозлены. Вот старик с фиолетовым носом алкоголика. Он, очевидно, убеждает, что советская власть погибнет, если они не получат по лишнему килограмму масла…
Так, задыхаясь от злобы и собственного ничтожества, жили они в то великое время, старели и умирали, оставляя после себя лишь пожелтевшие фотографии.
Павел кинул брезгливый взгляд на увековеченных обывателей и сказал:
– Кроме этих полуживотных, Страна советов была наводнена в реконструктивный период еще другой породой обывателя. Слюнявыми мечтателями. Эти любили поговорить о будущем социалистическом обществе, хотя в то же время пальцем не пошевелили для того, чтобы помочь рабочему классу строить социализм. Они сидели ожидая, когда с неба посыплются машины, мануфактура, галоши, специалисты…
Рабочий класс проводил план социалистического строительства, а болтуны стояли в стороне, глубокомысленно рассуждали:
«Социализм ли это? Выйдет ли что-нибудь из этого?».
Грязный от черной работы, закопченный дымом горнов, рабочий класс сооружал фундамент социализма, а болтуны спрашивали друг друга:
«Разве это социализм?»
«Грязь! Грубость!» - морщились они. - «Никакой гармонии, никакой красоты».
Когда на рынках кое в чем ощущался недостаток, болтуны ходили с оскорбленным видом и шептали:
«Гибнет революция! Гибнет прекрасная мечта человечества - социалистическое общество»…
Нелегко было строить в то время. Но, как говорит старая пословица, нет худа без добра. В строительной горячке выковывались новые, мужественные люди, ряды их становились еще крепче. Все лучшее из человеческой среды становилось под боевые знамена рабочего класса. В Республике с каждым годом поднимались новые миллионы энтузиастов, беззаветных бойцов за социалистическое переустройство. Даже трудности экономического порядка и те оказались полезными в строительстве. Как это ни странно, но бедность того времени явилась для Страны советов попутным ветром. Благодетельная бедность двинула изобретательство, создала потребность в мудром режиме экономии, толкнула хозяйство на путь могучего расцвета рационализации. Если до момента осуществления пятилетнего плана в Республике валили дубы, чтобы сделать зубочистку, то в период развернутого строительства социализма с пользой для дела употребляли не только ствол дуба, но и листья его, корни, кору и соки. И даже бывшие в употреблении зубочистки находили себе применение, как соответствующее утильсырье.
Первая пятилетка была осуществлена в четыре года. Республика советов превратилась в сильнейшее государство мира.
– Интересно, - спросила девочка, - что же стали говорить обыватели?
– Обыватель получил к тому времени все, что составляло цель его жизни. Они теперь били себя в грудь, называли себя старыми революционерами.
– А я их выгнал бы из Республики! - заявил будущий ученый.
– Ну, они могут благодарить судьбу за то, что ты опоздал родиться! - улыбаясь ответил Павел. - Их оставили в покое.
Да и некогда было возиться с ними. В Стране советов поднималась и вставала в ряды рабочего класса революционная молодежь. Тысячи новых производств образовали новые миллионы пролетариев, новых борцов за социализм. Партия и класс приступили к осуществлению еще более грандиозного плана, к строительству второй пятилетки. Но это строительство уже не было сопряжено с трудностями прежнего порядка, как строительство первой пятилетки. Советы теперь имели мощную индустрию, не дурный по тем временам транспорт, огромный опыт и десятки миллионов людей, которые увязали свои личные интересы с социалистическим строительством.
– А это что такое? - спросила девочка, показывая на ряд книжек сберегательных касс.
– Это книжки… - задумчиво сказал Павел, - гм… гм… Видите ли… Люди получали раньше за работу цветные бумажки и металлические кружочки, которые назывались «деньги». В обмен на эти бумажки и кружочки можно было получать обед, платье, жилье, билет в театр. Однако носить с собою все деньги было неудобно. Деньги можно было потерять или же их могли отнять другие люди, которые сами не хотели работать. Бездельники, или, как их называли раньше, преступники, могли унести деньги и из дома. Могли погибнуть они и при пожаре. Словом, хранить при себе деньги было чрезвычайно неудобно. Люди придумали тогда сберегательные кассы. Каждый человек мог принести в кассу бумажки и кружочки и положить их на хранение. Взамен он получал вот такую книжку, в которой и была указана сумма денег, сданных вкладчиком на хранение. Когда вкладчику были нужны деньги, он шел в сберегательную кассу и брал себе столько, сколько ему было нужно. Кроме того, он получал еще так называемые проценты…
– Знаем, знаем! - закричали ребята.
– Ну, вот… Со временем эти сберкнижки начали превращаться в социалистические карточки.
– Синие? Да?
– Да, синие… Превращенье произошло таким образом. К концу первой пятилетки почти все население имело на руках сберегательные книжки и чеки сберкасс. Имея на руках такую книжку, вкладчик мог производить расплату с коммунальными предприятиями при помощи так называемого безналичного расчета. Не нужно было ходить с деньгами в жакт, на телефонную станцию, в предприятия электроснабжения. Вкладчик посылал распоряжение в сберкассу уплатить тому или иному предприятию такое-то количество денег, и сберкасса немедленно выполняла распоряжение. Впоследствии, когда всю заработную плату стали выдавать через сберкассы, вкладчики начали производить расчет через сберегательные кассы с кооперативами, с театрами, с железными дорогами, с книжными магазинами. Словом, к концу второй пятилетки деньги начали утрачивать свое значение. В 1940 году денежные знаки как старая форма денег были изъяты из обращения вовсе.
Великая денежная реформа, представляя большое удобство для трудящихся, в то же время ударила по карманам тех, кто продолжал заниматься непроизводительным трудом, добывая деньги, как говорили раньше, из воздуха. Новой расчетной реформой такие люди были поставлены в исключительное положение. Не имея права на безналичный расчет, человек терял право на все жизненные блага. Безналичный расчет требовал сберегательной книжки. А сберегательную книжку мог получить только тот, кто занимался общественно-полезным трудом. Скрипя зубами, продавцы воздуха вынуждены были не бездельничать, а работать.
К концу второй пятилетки были сокрушены новой экономикой последние тунеядцы. Рабочий класс поставил этих людей к машинам, заставил их производить ценности, заставил заниматься созидательным трудом. Были окончательно уничтожены остатки класса-паразита, который развивал тогда бешеное сопротивление строительству социализма. В ожесточенной классовой борьбе эти паразиты погибли. Презренье и отвращенье - вот что вызывают они, когда изучаешь историю социализма.
– А социалистические карточки?
– Они, - ответил Павел, - были введены в 1945 году, но почти тотчас же их отменили. (К тому времени в Стране советов в них уже не ощущалось надобности). В этих карточках отмечали количество проработанных часов обязательного труда… Между прочим, интересная подробность… Когда карточки отменили и ввели добровольный труд, - который в то же время является для нас обязательным, - некоторые старики говорили:
«Все ли товарищи будут работать? Будут ли полностью удовлетворены требования на рабочую силу?».
Эти опасения, как вы знаете, оказались несущественными. Ни одно требование не осталось неудовлетворенным. Никому не приходит мысль уклониться от общественно-полезной работы. Быт сделался другим, стали другими люди.
– А почему раньше не любили работать? Это была болезнь? Да?
– Нет. Причиной тому были тяжелые условия работы, скверная антисанитарная обстановка. Кроме того, самый рабочий день тогда равнялся семи и восьми часам.
