Михаил Костин - Живое и мертвое
Винни верил, что где-где, а в городе их должно быть в избытке.
От этой мысли он даже зашагал быстрее, хотя давно уже устал идти. Дорога — это прекрасно, когда ее не много. А когда цель где-то очень далеко, когда ее совсем не видно и топаешь неведомо куда, дорисовывая себе воображаемый пункт назначения, это утомляет.
Через полчаса вдалеке показалась ровная, как стол, площадка с обветшалым навесом и потемневшими от времени лавочками. Что такое станция и зачем она была нужна, когда здесь ходили паровозы, Винни уже знал. Потому от вопросов воздержался.
— Последняя остановка перед Лупа-нопа, — проявил свое всеведение Петро.
— Там кто-то есть, — приглядевшись, заметил Деррек.
— Кто там может быть, — отмахнулся Мессер. — До городского кордона далеко. Разве что местный селянин. Так мы ему также безразличны, как и он нам.
— А он нам безразличен? — поинтересовался Петро.
— Абсолютно, — кивнул Мессер.
Селянину они были, кажется, не совсем безразличны, потому как он успел скрыться прежде, чем пятеро путешественников поравнялись с платформой.
— Сбежал твой селянин, — всхлипнул непонятно чему Петро. — Чтоб мне второй раз сдохнуть. Не иначе ты его напугал своей костистой рожей.
— Странно, — задумчиво произнес тот. — Чего бы тут кому-то прятаться. Я еще понимаю там, в глубине острова, но здесь, возле самого Лупа-нопа…
— А чего тут странного? Ты свою рожу в зеркале видел?
Винни вспомнил, как еще четверть часа назад радовался окончанию перепалок и сильно пожалел, что сглазил.
— Ты на свою посмотри, — вмешалась Нана.
Петро фыркнул. В наступившей на короткое время тишине что-то неприятно щелкнуло. Винни вздрогнул, боясь узнать звук.
— Всем стоять! — сердито гаркнул голос сзади.
Винни понял, что не ошибся. Первыми остановились Деррек и Петро, которые шли впереди. Потом Нана и Мессер. Вместе с последними замер и он сам.
Для того чтобы понять, что происходит, поворачиваться было не обязательно. Примерно такой же металлический щелчок он слышал тогда, в ледяной и вонючей воде рва, после чего со стены полыхнули выстрелы мушкетов. Похожий щелчок он слышал и потом, когда в голову ему уткнулся ствол пистолета разбойничьего атамана. Очень неприятный щелчок.
— А ну-ка, поворачивайтесь, — потребовал голос.
Винни не стал ждать остальных или нового приглашения и поторопился развернуться. Так и есть. Перед ним стоял упырь с чем-то наподобие мушкета в руках. И это что-то смотрело на Винни сотоварищи.
— А у него ружье, — тихонько проговорил Мессер.
Упырь нетрезво пошатывался, от чего ствол похожего на мушкет оружия плавно покачивался из стороны в сторону, целясь поочередно то в Винни, то в Нану, то в Мессера.
Ни та, ни другая, ни третья цель его, видимо, не устроили.
— А ну-ка, вы! — рявкнул он сварливо. — Отойдите в сторону. Живо! И ты, красавец, тоже!
Ствол недвусмысленно указал на Деррека.
Винни решил не спорить. Остальные тоже. Вскоре напротив упыря с ружьем остался только Петро.
— А с тобой мы поговорим, — хищно оскалился мертвяк и вскинул ружье.
— Эй-ей! — Петро поспешно выставил перед собой руки. — Ты обознался, приятель.
— Я обознался?
Мертвяк дернул спусковой крючок, и перед Петро вздыбилась земля. Тот отскочил. Деррек и Мессер устремились вперед, но упырь перезарядил ружье с невероятной для пьяного скоростью.
— Но-но, — пригрозил он стволом. — Пока я вас не трогаю. Но если вздумаете защищать этого подлеца, сами станете такими же подлецами. И уж тогда пощады не ждите.
Лорд и вампир отступили на свои места, и упырь снова перевел ствол на Петро.
— Ты ошибся, — жалобно пробормотал тот.
— Я ошибся? — мертвяк сердито сплюнул. — Я за свою жизнь много ошибался, но сейчас я уверен на все сто.
Снова неприятно щелкнуло. Петро зажмурился.
— А в чем повинен этот субъект? — вмешалась вдруг Нана.
— Он увел у меня жену, — плаксиво пожаловался упырь. — И спер кошелек.
Рука упыря дрогнула. Казалось, еще секунда, и он расплачется. От происходящего в пору было посочувствовать как минимум одному из упырей, но Винни почему-то стало смешно.
— Ну, это же точно не я, — канючил Петро. — Я такой же дохлый парень, как и ты. Зачем мне твоя жена?
— Ах, тебе моя жена не нужна?! — мертвяк решительно вскинул ружье.
— Нужна! — испуганно выставил вперед руки Петро.
— Вот ты и признался, — победно заявил упырь.
— Я не в том смысле! — истерично взвизгнул Петро.
— А я думаю, что в том.
Тут упырь пьяно покачнулся. Ружье опустилось стволом в землю. Нетрезвый стрелок перевел удивленный взгляд на Винни. Лицо его сделалось задумчивым. Лоб наморщился. Была видна натужная работа мысли. Взгляд медленно перетек на Петро.
— Хорошо, — согласился вдруг мертвяк. — Это легко проверить. Скажи, где ты был неделю назад?
Петро выдохнул с невероятным облегчением. Ответил поспешно:
— В глубине острова. В маленькой деревушке Буно Нона.
— Это кто-нибудь может подтвердить?
— Я могу, — тихо произнес Винни.
— Спасибо, живчик, — совсем расслабился Петро. — Вот видишь, у меня это, как его, алиби.
Петро хотел было уже развернуться и пойти прочь, но ствол снова взметнулся в воздух. Черный зрачок дула уставился на Петро.
— Прааавильно, — мерзейшим голосом протянул упырь с ружьем. — А месяц назад ты где был?
Петро дернулся так, будто ему в задницу воткнули что-то острое.
— Т-там же, — пробормотал он.
— А это кто-нибудь может подтвердить? — победоносно вопросил упырь.
Застигнутый врасплох Петро вздрогнул и потупился. Упырь посмотрел на него, потом обвел взглядом всех присутствующих. Тишина затягивалась.
— Вот, — подвел итог мертвяк и прицелился.
— Я! — вдруг вступился Мессер. — Я могу это подтвердить.
Мертвяк нахмурился.
— И где вы были месяц назад?
— В глубине острова, — кивнул Мессер. — В маленькой деревеньке Буно Нона. Мы там пили три недели без просыху.
— Вот, я же говорю. Ты обознался, дружище, — вставил Петро.
— Ой-ей, — мертвяк опустил ружье.
Вид у упыря был растерянный и расстроенный. Он сел на край платформы и, свесив ноги, уставился в пространство перед собой.
— Ой-ей-ей, — протянул он, словно говоря с какими-то своими мыслями.
Мессер осторожно шагнул вперед.
— Так, может, мы пойдем?
Упырь повернулся, посмотрел на мага невидящим взглядом и махнул рукой. Сейчас он выглядел абсолютно пьяным. До невменяемости. Мессер кивнул спутникам и молча пошел прочь.
— Напился и за ружье хвататься, — пробурчал Петро, когда они отдалились от платформы на приличное расстояние. — Ненавижу этих селян. В городе такого нет.
— В городе все значительно хуже, — отозвался Деррек. — Гадко, исподтишка. Здесь проще.
— Чего тут проще?
— Да все. И бутылка, и ружье. И чувства, и реакции. Все просто, понятно и честно.
Вампир остановился, резко обернулся и уставился на Петро.
— Так, где ты был месяц назад?
— Ты чего? — удивилась Нана.
— В Буно, — опешил упырь. — Нана… Ты мне что, не веришь?
— В самом деле, — неожиданно поддержала Нана. — Оставь ты его.
— Нет, — покачал головой Деррек. — Я с места не сдвинусь, пока он мне не расскажет, что все это значит. И желательно как можно убедительнее. Я не настолько пьян, чтобы верить в небылицы.
Петро завертелся, как на иголках, оглянулся назад. Платформа, хоть и далеко, а все-таки была еще в зоне видимости.
— Он ведь нас догонит.
— Пусть, — отмахнулся Деррек. — Я у него жену не уводил и кошелька не крал. Мне бояться нечего.
— Я у него тоже ничего не крал, — взмолился Петро. — Пошли уже. Тебе бояться нечего, а на меня он невесть что думает.
Упырь дернулся было вперед, но вампир преградил ему дорогу.
— Я о тебе тоже невесть что думаю, — честно признался он. — Так что убеди сперва меня. Мы все здесь на равных.
Деррек оглядел Винни, Мессера и Нану.
— Ведь так? Все про всех все знают. И только он, — вампир указал на Петро. — Ничего о себе не рассказывал. Никогда.
А ведь и вправду, подумал вдруг Винни, Петро всегда оставался темной лошадкой. Ни слова о себе. Никаких историй из прошлого. Единственное, что он о себе упоминал, так это то, что он «простой дохлый парень из захолустья». И Винни на все его откровенности он ничего о себе не рассказывал.
С другой стороны, он тоже хорош. Про него-то здесь никто, кроме Петро, ничего толком не знает.
— Я тоже о себе ничего не рассказывал, — честно признался он Дерреку, пытаясь восстановить справедливость. — Обо мне вы тоже ничего не знаете.
— Знаем, — покачал головой Мессер. — В отличие от себя, о других он языком чешет с большой охотой.
