Рэсси - неуловимый друг - Евгений Серафимович Велтистов
— Эх, ты, — вздохнул Сыроежкин, — не смог оценить изобретение. А я-то всего-навсего хотел сказать: «Долой все колеса!» — И печально вздохнул: — Что, не отзывается Рэсси?
Электроник покачал головой.
* * *
— Алло, Астронавт, я только что проверил подводные маршруты в Атлантике. Сегодня у диспетчеров жаркий денек: новое расписание, капитаны нервничают. Но все в порядке, пока перерыв. Какие новости над нашей планетой, Аст? Прием.
— Привет, Командор. Давно ждал тебя. Тут ребята с Плутона, Юпитера и других станций бомбардируют, чтоб я узнал поточнее: что за любопытную пыльцу нашли на Земле? Прием.
— Пыльцу, Аст? Впервые слышу. Прием.
— Ха-ха, ну и заработался ты! Неужели страж лунных камней знает больше, чем землянин? Слушай же, Командор: где-то в горах откопали несколько сот атомов какого-то растения. Его нет ни в одном электронном каталоге. Что ты на это скажешь, землянин? Прием.
— Обижаешь, Аст. Я не совсем землянин, я — глубинник. Новости к нам приходят иногда позже, чем к тебе. Прием.
— Вижу тебя, глубинник, извини за шутку. Вижу в иллюминаторе туманно-голубой шар. Вон синее пятно — твой океан, Командор. Неужели ты на самом дне? Конечно, тебе среди подлодок, городов, грузопроводов не до пыльцы. Но это забавная история, Командор. Прием.
— Может, ты занес со своей Луны, Аст? Прием.
— Пока что не видел здесь никаких пальм — одни мертвые скалы. Да и на Земле я не был уже три отпуска. Исключено, Командор. Выдвини какую-нибудь гипотезу поостроумнее, а я передам по команде ребятам. А то воют от космической скуки, как волки. Прием.
— Ладно, узнаю у аэродиспетчеров про твое марсианское растение и растолкую тебе, что если занес его на Землю не ты, то все равно какой-нибудь ваш брат космонавт. Да, я давно хотел спросить тебя, Аст: ты слышал выступление профессора Громова? Прием.
— И видел, и слышал. А что, есть новая информация? Прием.
— Надеюсь, теперь мне не надо доказывать, что электронный пес Рэсси существует? Помнишь, ты не верил, что он спас Нектона? Прием.
— Один — ноль в твою пользу, Командор. Да и то: не существует, а существовал. Я так понял, что пса украли. Посмотрим, чем кончится наш спор о марсианской пыльце. Может, я отыграюсь. Прием.
— Эта история с собакой, честно говоря, не выходит у меня из головы, Аст. Нашлись какие-то мастодонты, чтоб прибрать к рукам чужое изобретение. Прием.
— И мне, Командор, жаль пса. Подумать только, какая-то железная штуковина, а на тебе — делает открытия! Прием.
— Ты знаешь, Аст, этих сонных стрелков вовремя схватили за руку. Профессор правильно сказал, что могла случиться цепная реакция: уничтожение животного мира. Представляешь — пустынная планета?.. Это бы коснулось океана, космоса и нас с тобой, Аст. Прием.
— Ну, ты перехватил, Командор. Земля изменяется на наших глазах. Леса, травы, звери, птицы… Впрочем, это дело ученых. Но при чем здесь я и ты, Командор? Глубинники бесконечно далеки от землян. Прием.
— Ты не прав, старина Астронавт! Ты не оценил значения новой теории Громова. Извини, разговор продолжим позже: меня снова требует Атлантика. Отбой!
* * *
Гель Иванович Громов, просматривая газету, обратил внимание на заметку в разделе «Происшествия под водой».
«Подводные похитители» — гласило броское название, и профессор хотел было отложить газету, но что-то задержало его внимание. Он начал читать с середины.
«…Как известно, одна восьмая золота и серебра, накопленных человечеством, покоится на дне мирового океана. Если учесть, что до недавнего времени на протяжении сотен лет в штормах и бурях гибло ежегодно более двух тысяч судов, то океанское дно буквально усеяно морскими кладами».
— Поверить репортеру, — пробормотал Громов, — так надо, не раздумывая, опуститься на дно морское.
«Один из таких кораблей — «Санта-Мария», принадлежавший генуэзскому купцу, затонувший более пяти веков назад, был найден археологической экспедицией. Почти месяц корабль, занесенный илом до верхушек мачт, очищали от осадочных пород. Ценные для историков экспонаты — оружие, предметы быта, чудом сохранившийся бортовой журнал — археологи поместили в изоляционные камеры. Младший научный сотрудник И. И. Слепнев проник в трюмы «Санта-Марии» и среди остатков разложившегося груза обнаружил железные ящики. Вскрыв один из них, ученый увидел, что он наполнен золотыми монетами…»
— И любят же газетчики всяческие неожиданности, — усмехнулся Гель Иванович.
«Когда на другой день экспедиция вернулась за кладом, ящики были пустые…»
Гель Иванович вскочил, скомкал газету, сунул ее в карман.
— Какая-то чепуха! Обыкновенное подводное грабительство под рубрикой «Происшествия», — возбужденно сказал он, — но почему я думаю о Рэсси? Что за чушь!.. Теперь в любом загадочном событии мне будет чудиться пропавший Рэсси… Надо успокоиться, уважаемый Гель Иванович, — обратился он к самому себе, — и… и… где же газета? Где статья? Право же, какое-то наказание…
Обыскав всю комнату и найдя газету в собственном кармане, профессор стал читать дальше:
«Работники морской инспекции, прибывшие на место происшествия, осмотрели трюм затонувшего корабля, взяли пробы воды. Установлено, что проржавевшие замки на ящиках открыты ключом особой формы. Слабый след в воде, проанализированный «электронным носом», к сожалению, не выявил примет похитителей, а ведь известно, что новейшая машина «электронный нос» определяет по запаху примерный возраст, профессию, район жительства лица, совершившего преступление. В картотеке морской инспекции не оказалось сходного запаха. Кроме того, контрольные пробы воды, взятые возле затонувшего судна и в его трюме, содержат продукты радиоактивного распада. Из всех средств передвижения, работающих на ядерном горючем, ни одно не могло бы проникнуть в тесный корабельный трюм «Санта-Марии…»
— Он, — твердо сказал Громов. — Теперь я точно чувствую, что это Рэсси!..
Гель Иванович сидел, обхватив голову руками. Маленький Рэсси отличный пловец, — только он мог оставить в трюме след реактивного двигателя. Профессор вскочил, зашагал по комнате.
— Если определить мышление как присущее только человеку качество, то создание мыслящей машины невозможно. — Он остановился, рассмеялся. — Но ведь она есть! Я сам опроверг этот бредовый тезис! И кто, хотел бы я знать, может указать предел совершенства машины?!
Громов достал из кармана трубку, закурил.
«Может, волнения напрасны и подозрения глупы, — успокаивал себя профессор.
