Клиффорд Саймак - Наследие звёзд
— Может, оно и так, — упорствовал Эзра, — да только я думаю, что среди них вы все же найдете очень немногих, способных сделать то, что Мэг.
— Вы забываете об одном, — сказала Мэг. — Все дело в мозге робота. Я не думаю, что он усилил мои способности. Я подозреваю, что я только и сделала, что направила его в банки памяти, дав ему узнать о них. Он заглянул туда и передал мне то, что увидел.
— Как это ни печально, — сказал Ролло, — но мне кажется, что Мэг права. Помочь могут не столько люди-сенситивы, сколько роботы. Их мозги были заперты в кожухах столько столетий. Они же продолжали функционировать в полном одиночестве. Единственное, чем они могли заниматься без связи с внешним миром, — саморазмышлениями. С тех пор как их создали мыслящими, они все думают и думают. Они ставили перед собой задачи и пытались их решить. Все эти годы они развивали свою собственную логику. Они повышали свой интеллект, заостряли ум…
— Я с тобой согласен, — сказал Эзра. — Это мне понятно. Нам нужны такие сенситивы, которые смогли бы работать с мозгом, то есть быть его переводчиком.
— Отлично, — сказал Кашинг. — Итак, нам нужны мозговые кожухи и сенситивы. Но все равно мне кажется, что мы должны искать людей, способных разобраться в системе расшифровки. Так вы говорите, здесь есть библиотека?
— Весьма обширная научно-техническая библиотека, — подтвердил В. С. — Но для того, чтобы ею воспользоваться, нужны люди, умеющие читать.
— А в университете сотни людей, которые умеют читать! — воскликнул Кашинг.
— Значит, нам нужно решать проблему на двух уровнях? — спросил В. С.
— Да, — ответил Кашинг.
— Мне тоже так кажется, — вставил Эзра.
— Если нам повезет, — сказал Кашинг, — то, как вы думаете, чего мы добьемся? Новой основы для новой человеческой цивилизации? Чего-то, что вытащит нас из варварства и поставит на старый путь технологии? Ведь если вдруг затея с сенситивами и роботами провалится и нам придется восстанавливать систему расшифровки, без помощи технологии нам не обойтись.
— Никто не может с уверенностью сказать, что именно мы найдем, — ответил В. С. — Надо попытаться. Мы не можем стоять на месте.
— Но у вас должны быть какие-то идеи, — настаивал Кашинг. — Не может быть, чтобы вы не поговорили хотя бы с несколькими зондами, прежде чем поместить информацию в банки.
— Я беседовал с большинством из них, — сказал В. С. — И у меня есть только самое общее представление о том, что хранится в банках. Конечно, кое-что я узнал, но весьма поверхностно. Видите ли, роботы были запрограммированы только на посещение тех планет, где предполагалась жизнь. Когда их датчики не фиксировали наличия жизни на планете, они там не задерживались. Но даже на тех планетах, где жизнь была обнаружена, не было и признака разума. Это, впрочем, не значит, что на них вовсе нет ничего ценного.
— Но ведь на некоторых планетах был какой-то разум?
— Это так. На большинстве планет, где мы по какой-либо причине предполагали его наличие. На некоторых планетах он был примитивен, на других — достигал пугающего уровня. Вот, например, сотнях в пяти световых лет от нас есть мир, который я бы назвал Галактическим главным управлением, хотя это слишком человеческая оценка. Там вершатся судьбы миллионов звезд. А немного ближе есть планета, где процветающая раса создала такую совершенную культуру, что нам ее представители показались бы богами.
— Но вы считаете, есть какие-то факторы, может быть много факторов, из которых мы можем выбрать те, что способны помочь человечеству возродиться?
— Я уверен, — сказал В. С., — что, если мы решим их использовать, мы обязательно найдем что-нибудь подходящее. Как я уже говорил, у меня довольно слабое представление о том, что принесли Путешественники. Может быть, даже не о самом главном. Могу сказать вам, что я уловил: что-то о механизме везения, таком методе, при котором может быть усилено или спроектировано везение; что-то о большой конфедерации инопланетян, которая перед гибелью сумела собрать весь свой научный и культурный багаж в одном месте, откуда он мог бы быть при необходимости извлечен; о каком-то уравнении, которое лично для меня ничего не значит, но в котором, как я подозреваю, ключ к сверхсветовым полетам. Я слышал о разуме, который освоил паразитическое существование, причем не только в мозговых тканях; о математике, которая имеет много общего с волшебством и, по сути, его использует… Может быть, мы ничего из этого не сумеем применить, а может, что-нибудь и пригодится. Это только примеры. В банках памяти информации намного больше и, конечно, много бесполезного. Не могу утверждать, но думаю, что мы могли бы обнаружить много принципов или идей, которые можно приспособить к нашим условиям и с пользой применить.
— Мы коснулись только краешка знаний, — впервые послышался голос Илейн. — Мы все видели слишком смутно. Собирая мелкие частицы, не могли уловить целого. Там есть вещи более великие, чем мы могли вообразить.
Она говорила, не обращаясь ни к кому. Ее руки покоились перед ней на столе, а взор был устремлен куда-то сквозь окружавшие их стены, в какой-то другой мир, который она одна способна была увидеть.
Она смотрела в космос.
Глава 24
— Ты сошел с ума, — твердила Мэг Кашингу. — Если ты к ним выйдешь, они тебя растерзают. Они и так недовольны, что мы сюда пробрались. Они злы на нас…
— Они люди, — защищался Кашинг. — Варвары! Кочевники! Но все же люди. Я могу поговорить с ними, и они должны меня понять. Нам нужны мозговые кожухи, нам нужны сенситивы, нам нужны люди с техническим чутьем. С природным техническим чутьем. В старину были такие люди, которым достаточно было посмотреть на механизм, чтобы понять, как он работает. Совершенно инстинктивно, на глаз определить, как взаимодействуют работающие части.
— То было в старину, — сказал Ролло. — Те люди, о которых ты говоришь, жили среди машин и мыслили соответственно. И потом, речь идет не о примитивных механизмах, а о сложнейшей электронике. Такой, как система расшифровки. А искусство электроники утрачено давным-давно. Требуются специальные знания, годы обучения…
— Может, и так, — согласился Кашинг. — Но ведь здесь есть техническая библиотека, а в университете найдутся грамотные люди, которые еще не потеряли необходимые для обучения способности и дисциплину. Конечно, это займет много времени. Но после Крушения уже несколько поколений прожили впустую. Не страшно, если еще несколько столетий уйдет на обучение. Что нам нужно, так это подобрать подходящих сенситивов, потенциальных технологов, инженеров, академиков, найти мозговые кожухи…
— Мозговые кожухи — это ключи, — сказала Мэг. — Это наша единственная надежда. Если кто-то из них сохранил древние традиции логики, так это то, что нам нужно. Вместе с сенситивами они смогут расшифровать и освоить информацию.
— Только бы извлечь ее из банков, — сказал Кашинг, — а уж записать ее кто-нибудь сможет. Нам обязательно придется все записывать, иначе ничего не получится.
— Я согласен, что мозговые кожухи роботов — наша единственная надежда, — заметил Ролло. — Ведь со времени Крушения человечество ни на йоту не продвинулось в технологии. Сколько уж длятся все эти драки, войны и беспорядки. Кто-то ведь мог бы за это время переизобрести порох. Но никто и извилиной не шевельнул, чтобы это сделать. Да вы и сами знаете. Говорю вам, технология мертва. Однажды испробовав, ваша раса отвергла ее. Сенситивы и мозговые кожухи — вот все, что нам нужно.
— В. С. говорил, что здесь есть мозговые кожухи погибших роботов, — сказал Эзра.
— Всего с полдюжины, — махнула рукой Мэг. — А нам нужны сотни. Мозговые кожухи тоже могут быть разными. Мне кажется, они не похожи друг на друга. Из сотни, может, один или два способны разобраться в банках памяти.
— Ладно, согласен, — сдался Кашинг. — Нам нужны команды сенситивов и целые горы кожухов. Но чтобы их достать, все равно надо идти к племенам. В любом из них могут быть ведьмы и колдуны. У многих полным-полно кожухов. Искать племена далеко не надо — стоит только выйти за Деревья. Что я и сделаю утром.
— Не ты, а мы, — перебил его Ролло.
— А вот вы останетесь здесь, — возразил Кашинг. — Да стоит им тебя увидеть, они изловят тебя, как кролика, и вытащат твой мозговой кожух…
— Но я не могу отпустить тебя одного, — запротестовал Ролло. — Мы столько миль прошли вместе! Ты ходил со мной на медведя! Мы друзья, понимаешь? Нет, я не могу отпустить тебя одного.
— Если пойдет один — за ним пойдут все остальные, — сказала Мэг. — Вдвоем вы тоже не пойдете.
— Ну уж нет! — завопил Кашинг. — Черт возьми, я пойду один, а вы все должны остаться. Я уже сказал, что для Ролло это слишком опасно. Конечно, и меня там может подстерегать опасность, но я думаю, что как-нибудь выкручусь. Мы не можем рисковать. Вы все — сенситивы, вы нужны здесь. Мы ни одного не можем потерять.
