Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров
— Смотри-ка, получилось, — хмыкает Ник.
Откинув верхний люк, из «маталыги» выбирается страшно довольный Юсупов.
Усевшись на броню и обняв башенку с зачехленным пулеметом, он гордо заявляет:
— Ну эта… вот так вот!
Глава пятая
ЭнСолидол — это такая гадость! Бр-р-р… Как повидло, только есть нельзя. Камил вон, дурачок, попробовал — бегал потом и смешно, по-собачьи, плевался.
У меня все руки в солидоле. И вся одежда. Это потому, что я целый день мазала тягач. Всякие железки и колеса. Шприцом таким большим металлическим закачивала солидол в специальные дырочки. Вилен сказал, что это специальные пресс-масленки. Хорошо хоть Ник с Халом нашли комнату с военной формой, каптерка называется. Конечно, моего размера не оказалось, но все равно: поменять одежду на чистую — это здорово.
Ребята, похоже, собираются воевать по-настоящему. При этом они ругаются, спорят. Хал и Вилен готовы друг другу в горло вцепиться. А я вот не понимаю — ну какая война? Для войны солдаты нужны, которые всё умеют. А Хал вон автомат взял и не знает, как его зарядить. Ник, конечно, в армии служил, но ведь война — это людей убивать надо. А я даже представить не могу, чтобы Ник в человека выстрелил. Он же тихий, спокойный, нерешительный. Рохля. И Юсупов тоже такой же, как мне кажется. Умный он, конечно, и знает много. Но какой из него боец? Смех один. И слезы.
Они, мужики, хорохорятся — вот мы, мол, партизанский отряд, боевая единица, Аслану надаем и вообще всё круто будет. А я почему-то всегда ополчение хоббитов вспоминаю. Вояки такие же. Хотя хоббитам-то удалось с врагами справиться, но это только потому, что у них вожди были настоящие. А мы… В общем, бежать нам надо из города.
Бежать…
Третий день в Танковом училище начинается с уже привычной процедуры всеобщего благодарения Камила за своевременное снабжение продовольствием. На этот раз пес притаскивает сурка, здорового и очень жирного. Хал быстро раскладывает перед казармой костер, ловко разделывает тушку зверька, нарезает мясо тонкими пластинками, кидает его на решетку и жарит над углями. Получается вкусно, гораздо вкуснее зайчатины. Камил, получивший в полное и безраздельное владение всю требуху и голову сурка, радостно их съедает и теперь лежит рядом с Эн, сыто облизываясь.
— Не понимаю я его, блин, — доедая сурчатину, говорит Хал. — Бегал, ловил. Мог в однёху всё захавать. Нет, блин, нам принес, самому только кишки достались — и доволен до жопы!
— Психология, — улыбается уголками рта Ник и встает. Завтракают они во дворе, обустроив здесь что-то вроде столовой — стол, табуретки, сложенный из кирпичей мангал с решеткой, когда-то служившей для чистки обуви. — Ладно, хватит загорать. Солнце уже высоко. Эн, поможешь Вилену, а мы пойдем этот долбанный склад НЗ искать.
— Гранаты с собой возьмите, — советует инженер, поднимаясь и по привычке вытирая о новую форму жирные пальцы. — Двери эта… взорвете, если что.
— Эргедешкой? — прищуривается Ник. — Не выйдет. Это же так, хлопушка.
Он сует руку в карман камуфлированных штанов, вытаскивает гранату и подбрасывает на ладони.
— Хочешь — покажу? Пыли много будет, а толку…
Камил вдруг начинает ворчать, тревожно задрав голову.
— Не надо показывать, — укоризненно смотрит на Ника Эн. — Видишь, ему не нравится.
— Да я пошутил…
— Погоди-ка, — перебивает Ника Хал. — Он, блин, учуял что-то…
Пес вскакивает и поворачивается в сторону ворот. До них отсюда довольно далеко, метров триста, а разросшиеся деревья мешают увидеть, что там происходит.
— Собаки? — испугано восклицает Эн.
Хал тут же вскидывает автомат, с которым не расстается ни на минуту.
— Вроде тихо? — прислушиваясь, говорит Ник. — Надо бы вообще-то пост какой-то установить, дежурство… Живем тут, как в пионерском лагере.
— Ага, — кивает Юсупов. — А потом эта… местные придут. Девчонок на дискотеке зажимать.
— Не смешно, — дергает плечиком Эн. Форму для нее подобрали с большим трудом, таких маленьких размеров на складе училища не нашлось, и девушка напоминает этакую «дочь полка». — Ник прав — надо на крыше того домика, с которого я собак стреляла, наблюда shy;теля поставить.
— Давайте лучше эта… побыстрее тягач до ума доведем и уедем отсюда, — не соглашается Юсупов.
— Куда? Куда ты собрался, Очки? — немедленно бросается в спор Хал. — Тут про нас никто не знает хоть.
Спор этот, то затухая, то разгораясь вновь, продолжается уже второй день. Когда стало ясно, что у них есть оружие и бронированный тягач с пулеметом, вопрос «А что же дальше?» сделался донельзя актуальным.
— Забор надо укрепить и людей сюда сманивать, — гнет свою линию Хал. — Тут танки, оружие, байда всякая военная. Крепость сделаем, блин! А чё? И никакой Аслан не сунется.
Ник считает, что первым делом нужно помочь людям из Цирка, поднять что-то вроде вооруженного восстания против АК, а потом уже думать о создании общины в училище.
Юсупов вообще предлагает уехать из города, обосноваться где-нибудь в хорошем и спокойном месте, делая вылазки за техникой и оборудованием.
— Генератор достанем, запустим, электричество будет, радиостанцию заведем, компьютеры. Не может быть, чтобы эта… по всей земле так. Найдем людей, сохранивших цивилизованный облик, свя shy;жемся…
Еще он хочет начать диверсионную войну против Аслана.
— Будем эта… ощипывать его постепенно, с разных сторон. Пока один костяк не останется, — хищно оскалясь, говорит Юсупов.
Очередной виток спора достигает своего пика, страсти накаляются, как вдруг Камил начинает лаять и бросается все туда же — в сторону ворот.
— Нет, там все-таки собаки, — подхватив свой автомат, Ник передергивает затвор и делает несколько шагов вдоль жилого корпуса.
Лай Камила резко обрывается — словно отключают трансляцию. Слышатся крики, ругань, а затем воздух распарывает короткая, злая автоматная очередь.
— Ка-амил! — взвизгивает Эн. — Ка-амил, ко мне!
Хал, выставив ствол, уже крадется вдоль деревьев. Ник бежит вперед, готовый в любую секунду упасть в траву. Юсупов зигзагами несется к казарме — за оружием. Эн бестолково мечется возле костра и всё зовет пса.
— Ка-а-амил! Ко мне!
— Не ори, дура! — шипит на нее Хал.
В этот момент Ник видит тех, кто стрелял в Камила. Видит — и сразу падает в бурьян.
Незваных гостей пятеро, все с оружием и белыми повязками на рукавах.
Аковцы.
Нашли.
Люди Аслана цепью идут поперек двора училища, держа автоматы наизготовку. Они совершенно спокойны, разговаривают, даже смеются, уверенные в своей силе и безнаказанности. У Ника мелькает мысль, что это не целенаправленный рейд, а обычная разведка или даже простое патрулирование. В этот район города, достаточно удаленный от центра, патрули аковцев, судя по всему, еще не забредали. Но все когда-нибудь бывает в первый раз.
— Их нельзя упустить, — доносится до Ника со стороны деревьев тихий голос Хала. — Мочим всех, блин. Где Очки?
— Я здесь, — отзываются из-за его спины Юсупов. — Наверное, эта… надо подпустить ближе, да?
— Когда дойдут до акации — стреляем разом, — чуть приподнявшись из травы, говорит им Ник. — Я беру двух левых, вы поделите остальных. И хорошо бы кого-то живьем взять.
— Языка, блин, — шепотом смеется Хал. — Слышь, Очки, по ногам стреляй, понял?
Тянутся томительные и волнующие секунды ожидания. Ник через просветы в траве разглядывает противников. Это взрослые, крепкие мужики. Оружие они держат умело, в движениях угадывается расслабленная сила и немалый опыт. Подняв ствол автомата, Ник ловит в прорезь прицела крайнего, небритого, с расплющенным носом, и кладет палец на спусковой крючок.
Когда до раскидистого куста акации, зеленым шаром выкатившегося на край плаца, аковцам остается пройти метров десять, неожиданно грохочет автомат Хала и тут же ему в унисон начинает стрелять Юсупов.
— Куда, рано! — в отчаянии орет Ник и тоже дает короткую, экономную очередь в три патрона — как учил на стрельбище армейский инструктор, подполковник Новиков.
Пули выбивают фонтанчики пыли у ног аковцев. Они сразу начинают отходить, отстреливаясь в ответ. Ник на секунду представляет, что будет, если Аслан узнает о том, что его патруль напоролся на вооруженное сопротивление. Воображение за доли секунды рисует вполне реалистичную картину — несколько десятков аковцев мелкими группками проникают на территорию училища, окружают казарму номер пять… Стрельба, битые стекла, взрывы, выкрошенная пулями штукатурка. И четыре трупа, развешанные в назидание другим на погнутых воротах училища.
Зримо представив себе все это, Ник обливается холодным потом, вскакивает и огромными прыжками бросается вперед, не обращая внимания на вжикающие над головой пули. На бегу перехватив автомат левой рукой, он закидывает оружие за спину, достает из кармана гранату, ломая ногти, отгибает усики чеки. Прикрываясь все тем же злосчастным кустом акации, Ник изо всех сил рвется вперед, сокращая расстояние. Дергает кольцо. Вслепую, на звуки выстрелов, бросает темно-зеленый железный мячик — и валится прямо в ломкие ветви, густо усеянные спелыми стручками.
