Кимберли Дёртинг - Клятва
Его брови приподнялись, скорее всего, ненамеренно, и она получила ответ прежде, чем ее ушей коснулись взвешенные и обдуманные слова.
— Точно не помню. Может, и он.
— А эта девушка общалась с кем-то, кого ты знаешь? Например, с членами сопротивления?
Он склонился, отвесив ей вежливый поясной поклон, и она мгновенно поняла, что это не было проявлением уважения — ему лишь хотелось скрыть написанный на лице обман.
— Нет, Ваше Величество. Не общалась.
Один из охранников откашлялся, и брови королевы сошлись на переносице. Она подняла голову, чтобы ее слова эхом отразились от стен.
— Я напоминаю вам всем, что лжесвидетельство королеве карается смертью. Если вам есть что добавить, самое время сделать это.
Единственный ответ, который она получила — это не вовремя явившийся в тронный зал Бакстер, прервавший ее предупреждение. Она скрестила взгляды с внуком, с этим мальчишкой, которого до сих пор едва замечала, с тем, кого теперь подозревала в сокрытии важной информации. Предательство может принимать разные формы.
— Я предупреждаю, Максимилиан, если эта девушка окажется членом сопротивления, я без колебаний отправлю тебя на виселицу вместе с ней. — Ее губы побелели, так плотно она их сжала. И она не кривила душой.
— Разумеется. — Его ответ был столь обычным, а интонации — не более серьезными, чем если бы они обсуждали званый ужин, картину, погоду… все, что угодно, кроме вероятности собственной казни. Прежде, чем покинуть зал, он вновь поклонился.
Только когда он и его охранники вышли за дверь, Сабара прислонилась к спинке трона: ее дыхание внезапно сбилось, кожа покрылась холодным потом. Прежде, чем она обратилась к своему советнику, прошло не меньше минуты.
— Мне все равно, что для этого потребуется, Бакстер. Я хочу, чтобы до рассвета ты нашел эту Чарли. Если у нее есть информация о сопротивлении, я должна знать все, что знает она.
Бакстер выпрямился, прочистив горло.
— Да, Ваше Величество. Я немедленно пошлю людей на ее поиски. Если она что-то знает, узнаем и мы.
Королева сердито смотрела на него, не в силах выкинуть из памяти дерзкого внука. Покачав головой, она пронзила Бакстера яростным взглядом, радуясь, как тот сжимается от страха.
— Нет! Приведи ее ко мне. Если ей что-то известно, я хочу услышать это сама. — Ее губы кривились в жестокой улыбке. — Кроме того, мне любопытно, что это за девушка, ради которой мой внук рискует собственной жизнью.
Макс
Макс прошел в свои комнаты и дождался, пока дверь за ним закроется. Он не оборачивался, но знал, что не один.
— Ты подвергнешь нас опасности из-за девчонки? — обвиняющим голосом спросил Клод.
Макс стоял спиной к телохранителям и не беспокоился, что они на него злятся. Не было времени думать об их чувствах. Он всегда был предан своей стране и короне, но не мог перестать думать о Чарли…
…и том, что сделает его бабка — его королева, — если разыщет ее первой.
— Я не обязан объяснять тебе свои поступки, — ровно ответил он. А затем, понимая, что ведет себя нечестно, повернулся на каблуках и прищурился. — Кроме того, с каких это пор ты стал таким ребенком? Ты не был в опасности. Я не лгал. Я не знаю, где она.
— Но ты прекрасно знаешь, что она приятельствует с Ксандром: мы видели их вместе в клубе. Входит она в сопротивление или нет, дружить с их лидером — опасное занятие. Королеве было бы интересно об этом узнать.
— Нет! — отрезал Макс. — Это не важно. Она участвует в сопротивлении не больше, чем я. — Он снова отвернулся, завершая разговор.
Клод, конечно, был прав. Он думал о том вечере, о Чарли, стоявшей рядом с Ксандром. Однако он знал то, чего не знал даже Клод.
Его большой палец скользнул по гладкой золотой цепи, спрятанной в кармане.
Истина, которую он не мог выдать своей бабке.
— Отсюда надо уходить. — Макс подошел к дверям, отлично зная, что Клод и Зафир последуют за ним. — Мы должны найти ее прежде, чем это сделает королева.
Он должен был беречь Чарли.
Он ей обещал.
Глава четырнадцатая
Теперь мне оставалось ждать весточки от родителей. Ожидание было мучительным. До сих пор моей главной задачей было оберегать Анджелину, но сейчас она находилась в безопасности. Об этом позаботился Ксандр.
Я прижималась к ней, устроившись на тюфяке и положив подбородок ей на макушку. В такой позе мы спали много раз. Сидни металась на своей постели, и я старалась не обращать внимания на звуки, доносившиеся с той стороны комнаты. Она привыкла к большей роскоши: мягким матрасам, тонким льняным простыням, теплу. Куда сложнее было игнорировать идущий снаружи шум. У комнаты не было дверей, лишь вырытое в земле отверстие. Одеяло, подвешенное между обтесанными стенами, отделяло нас от происходившего снаружи. Под землей не было разницы между ночью и днем, как не было и обязательного комендантского часа.
Под городом оказалось довольно холодно, и Анджелина дрожала. Я набросила ей на плечи затхлое шерстяное одеяло и крепче прижала к себе.
В отличие от Анджелины и Сидни, я не надеялась уснуть, не дождавшись новостей о родителях. Не увидев возвращения Бруклин.
Бруклин. Странно, что это имя больше не ассоциировалось у меня с подругой.
Бруклин — моя Бруклин — была отчаянной и эгоистичной.
Та Бруклин, которую я встретила сегодня, оказалась другой. Она была солдатом.
Почему я не знала о существовании этой Брук? Как долго она здесь находилась? И какая Бруклин — настоящая?
Где-то за стеной раздался громкий пронзительный смех. Радость, казавшаяся неуместной в холодной подземной пещере под атакованным городом. В стране, ведущей войну против самой себя.
Но эти люди, эти изгои, говорившие на единственном, общем для всех языке, выглядели счастливее, чем жители поверхности. Чем те, кого разделяли слова и кем управлял страх.
Закрыв глаза, я в очередной раз представила Макса, и мне вновь захотелось, чтобы он больше не посещал мои мысли. Не время волноваться из-за его обмана, когда я жду новостей от родителей.
Однако он был здесь, упорно вторгаясь в мое сознание.
Принц. Рожденный для жизни аристократа, но выдававший себя за кого-то… менее значимого. Неудивительно, что семья противилась его вступлению в армию. Неудивительно, что за ним всегда следовали Клод и Зафир. Они не были его друзьями или приятелями. Это были телохранители, поклявшиеся защищать его ценой собственной жизни. Телохранители полагались каждому члену королевской семьи — это знала даже девочка, работавшая в ресторане.
Почему я? Почему он заинтересовался простой девушкой из класса торговцев?
Он говорил, что я его интригую.
Но любопытство — не причина для непрактичных связей романтического толка. Любопытство слишком близко к причуде или забаве.
И все же мои губы горели.
Я потерлась о макушку Анджелины, надеясь стереть его прикосновение. Это было нечестно. Он мог выбрать любую другую девушку, и она с удовольствием поддалась бы его обаянию, даже зная, что такой союз может быть только временным.
Но заинтриговала его именно я.
Ксандр
Ксандр мерял шагами далекие темные коридоры, где мог побыть наедине со своими мыслями.
Он беспокоился, что слишком много раскрыл Чарли и о себе, и обо всех остальных. Но если б на этом все заканчивалось!
Скоро ему придется рассказать остальное, и он тревожился, что может потерять ее доверие.
Она будет сопротивляться — в этом он был почти уверен. А как иначе? Она была здравомыслящей, а ни один разумный человек не сможет просто принять то, что он знал.
— Ксан, группа вернулась. — Его размышления прервала Иден, и он увидел сопровождавшую ее темноволосую красотку, которую назначил ответственной за миссию.
Для революционеров Бруклин стала ценным приобретением: опытный шпион, она понимала, что внешний вид дает ей уникальную возможность развязывать мужчинам языки. Военные не могли устоять перед вниманием красивой девушки. И почти все недооценивали ее интеллект.
Ксандр не собирался ее недооценивать. Она была амбициозна и хитра — беспощадное сочетание, которое может оказаться полезным при умелом руководстве.
— Ну и? — спросил Ксандр, поскольку обе вооруженные женщины молчали. — Что с родителями Чарли?
Бруклин выступила вперед, крепко сжав полные губы. Она держала паузу, чтобы увеличить его нетерпение, и он подумал, не рассчитано ли это молчание, как и многое из того, что она делала, на больший эффект?
Но нетерпеливая Иден не любила намеренно нагнетать обстановку.
— Они опоздали, — сказала она Ксандру; плечи ее были расправлены, челюсть напряжена. — Родители уже ушли.
