Розов Александрович - Чужая в чужом море
Появился несколько сконфуженный Штаубе – уже не в военной форме, а в оранжевом килте с зеленым силуэтом флайки (точно таком же, как тот, что был на его жене).
- Прошу прощения, я…
- Поднимали деньги для семьи? – перебил Ашур, - Выношу вам устное замечание. Вот папка, тут дополнительные обвинения против вас. Сядьте в сторонке и ознакомьтесь.
Тин Фан использовала эту короткую паузу, чтобы закурить сигарету, и вновь взялась за международного прокурора.
- Мне интересно, как вы изучаете вопрос о военных преступниках. Наверное, в начале к вам поступают какие-то заявления, затем вы из них выбираете, кем и чем заняться, да?
- Как правило, это так и происходит, ваша честь.
- И от кого же было заявление на Штаубе?
- В данном случае, я, как прокурор, начал расследование по собственной инициативе. В регламенте суда такой вариант предусмотрен.
- Вот как? - сказала Тин Фан, - А откуда такая инициатива?
- Из-за акта агрессии против Сарджа, - пояснил Эйнфогел.
- Мы в самом начале выяснили, что это ваша ошибка, - заметила она, - И тогда вы стали срочно собирать новые обвинения против Штаубе, чтобы добиться его выдачи. Меня интересует: почему вы суетитесь вокруг этого клиента? Вам заплатили за его голову?
- Я не исключаю, что моя точка зрения ошибочна, - примирительным тоном ответил прокурор, - Но я прошу не наказать Штаубе, а передать его компетентному трибуналу. Если он невиновен, то вопрос будет снят. А если виновен – то… Так или иначе, вопрос будет решен объективно. Вы же не можете отрицать, что в этом деле надо разобраться.
- Не могу, - согласилась Тин Фан, - Поэтому я вызываю Ллаки Латтэ для пояснений по поводу компетентности международного трибунала.
Снова появилась Ллаки в серебристых шортах и топике. Теперь она повязала шейный платок цветов национального флага Мпулу: синий, желтый, зеленый, черный. В руке африканка держала тонкий прозрачный пластиковый конверт с какой-то распечаткой.
- Я простая девушка, - сообщила она, - я не училась юридическим штучкам, но я умею читать, да! Я взяла интернет и прочитала там про преступления против человечности. Преследовать человека за то, что у него другая религия - это преступление. И пытать человека – это преступление. Но в трибунале есть судьи от правительства исламских стран, где человека заставляют жить по исламу, а если он не хочет, то его бьют или плетьми, или вешают на площади или забивают насмерть камнями. Пусть прокурор объяснит: что это за трибунал, где такие судьи, которых самих надо судить?
- Вы готовы ответить на вопрос? – спросила Тин Фан у Эйнфогела.
- Видите ли, судей выбирает определенный комитет ООН. Это не в моей компетенции.
- Понятно. Следующий вопрос: можете ли вы гарантировать, что среди судей, которым поручат дело Штаубе в вашем трибунале, не будет ни одного мусульманина?
- Извините, но я повторю: это не в моей компетенции.
- А почему вы не преследуете членов правительства стран, в которых установлены и применяются законы шариата? Это-то в вашей компетенции?
- Э… Видите ли, это привело бы к нежелательным международным последствиям.
- Понятно. Сен Латтэ, у вас еще есть дополнения по этому вопросу?
- Да, Тин Фан. Еще я хочу сказать, что очень многие страны - например, США - уже объявили, что запрещают этому трибуналу преследовать своих граждан. Называется: «иммунитет». А еще, я хотела сказать, что в трибунале лежит дело против Меганезии, только его пока не рассматривают, хотя юристы написали бумагу, и там сказано, что ислам, римский католицизм и пуританство – это нормально, а Великая Хартия – это преступление против человечности. И сен Торрес – преступник. Вот, я распечатала…
- Это уже совсем любопытно. Дайте сюда… Так… Ого… герр Эйнфогел, а что же вы молчите? Почему вы не требуете выдачи координатора Торреса вашему трибуналу?
- Э… Мне не поручали…
Тин Фан помахала в воздухе листочками бумаги и объявила:
- Сен Торрес, возьмите и прочтите. Это, видимо, должно вас заинтересовать.
- Несомненно, - ответил координатор, подошел, взял конверт, а затем демонстративно устроился рядом со Штаубе и серьезным тоном сообщил, - Как бы нам с Герхардом не перепутать наши бумажки. Уж очень они похожи между собой.
- Да, интересно, - согласился Макрин, - А почему мы узнаем об этом от пресс-секретаря правительства Мпулу, а не от нашей военной разведки?
- Разрешите доложить, - сказал полковник Крэмо, - Дела такого рода в международном трибунале открывались против всех наших координаторов, начиная с Накамуры. Это некая константа международной обстановки, и мы включаем ее в отчет правительству в разделе «прочее», вместе с джихадами, протестами ЮНЕСКО и жалобами «зеленых».
- Посыпаю голову пеплом, - проворчал Торрес, - Я читал этот раздел по диагонали.
Аурелио Крэмо улыбнулся и кивнул.
- Я так и думал, сен координатор. Но это совершенно не важно.
- Вот как? А если бы во время поездки в какую-нибудь страну, меня бы арестовали и отправили в Гаагу? Вот была бы шутка…
- Нереально, - ответил разведчик, - Полицейские и специальные службы любой страны, посещаемой сотрудниками нашего правительства, уведомлены о решения Верховного суда от 4-го года Хартии. Такой арест – это автоматически «Autodefenca Code Rojo».
- То есть, проще говоря, бомбардировку стратегических объектов страны-агрессора?
- Немедленную бомбардировку, сен координатор, - уточнил полковник.
- Да, такое решение есть в активном архиве суда, - подтвердил Ашур, - Но давайте вернемся к нашему делу. Сен Штаубе, вы уже готовы отвечать?
- Я попробую, - ответил тот.
- Тогда подойдите сюда, - сказала Тин Фан, - и объясните, для начала: почему ваши обращения к пилотам ВВС выдержаны в таком безудержно-агрессивном тоне?
- Честно говоря, я не знал, как писать такие обращения. До этого, я писал инструкции гражданским пилотам и технические статьи. Но, как министр ВВС, я обязан был как-то настроить военных пилотов на их задачи. Я собрал специальную литературу о том, как составлять обращения к военнослужащим, и действовал, как там рекомендовалось.
- А какими конкретно книгами вы пользовались?
- Во-первых, я использовал литературу времен II Мировой войны.
- Германскую? – уточнила судья.
- Прежде всего – да. Все-таки оригиналы на родном языке. Но я, разумеется, прочел и литературу стран-победителей. СССР, США и Великобритании. На случай, если что-то устарело, я сверился с современными пособиями для офицеров Морской Пехоты США. Там есть научно-обоснованные приемы психологической настройки людей на боевые действия, но принципы составления таких обращений не изменились с прошлого века.
Тин Фан кивнула, перелистывая бумажки, а потом спросила.
- Какие именно образцы вы использовали наиболее часто?
- Обращения Германа Геринга к пилотам Luftwaffe, - спокойно ответил Штаубе, - Они написаны на моем родном языке и оказалось, что они легко переводятся на Africaans.
- А вам не приходило в голову, что это дерьмовый образец?
- К сожалению, сен судья, все образцы примерно одинаковы, а я должен был посылать пилотов на задания, где они рисковали жизнью. Идти на такое задание, не веря в свою цель – это самоубийство. Так утверждают все книги по военному делу.
- Вы могли бы использовать наши образцы, - заметила Тин Фан, – я была резервистом и хорошо помню: перед рискованными заданиями нам говорили совсем другие слова.
- Эти слова годятся только там, где установлена Великая Хартия, - возразил Штаубе.
- Да, - задумчиво произнесла судья, - Это так. У меня нет больше вопросов.
- Присядьте, сен Штаубе, - распорядился Ашур, - У кого есть еще замечания по делу?
С места вскочила Ллаки Латтэ.
- А можно я скажу?
- Слушаем вас. Говорите.
- Я нашла в интернет, что эти трибуналы начинаются с Нюрнбергского и Токийского процессов, после II мировой войны. Оффи обосрали весь мир, а крайними сделали тех оффи, которые проиграли. Остальные, как бы, и не виноваты. С тех пор они так делают каждый раз, когда накапливаются проблемы. Выбирают среди своих самого слабого и ненужного, побеждают его, судят, делают его крайним и вешают или сажают в тюрьму. Сейчас они хотят сделать крайним Штаубе, потому что он ушел из военных министров. Раньше они бы испугались, что он врежет бомбой по этой Гааге, а сейчас они не боятся, потому что у него нет бомбы. Американский FBI поймал европейских оффи на том, что они в Африке вырезали органы из пленных. Если Штаубе отдать Гааге, то его сделают крайним за то, что творили в Африке исламисты и европейские оффи. Вот!
Ашур и Макрин переглянулись. Тин Фан кивнула. Затем все трое шептались примерно полминуты, при гробовом молчании зала. После этого Ашур встал и объявил:
