Корабль - Андреас Брандхорст

– Это не наш мир. Кахалла принадлежит Крисали. Это священное место – сердце их культуры.

Ассистент, который отключал его от коннектора базовой станции и подключал к шаттлу, посмотрел на него визуальными датчиками.

– Что-то не работает? – спросил он. – Неисправность?

Адам наблюдал за городом-сетью Крисали за пределами энергетического купола. Между похожими на колонны деревьями, достигавшими высоты двухсот метров, протягивались молочно-белые волокна, словно нити огромной паутины. На нитях группами висели похожие на соты с десятками ячеек жилища местных жителей. Адаму захотелось увидеть их вблизи, несколько месяцев пожить в одной из таких ячеек. Он вспомнил их внешний вид: ноги тонкие, как молодые веточки, узкое, нежное тело, завернутое в мерцающую мантию с отверстиями для крыльев. Мантия могла видоизменяться так, будто бы их было сразу несколько. В сложенном состоянии крылья скрывались под кожистой оболочкой, в полете же их размах достигал четырех метров. Крисали походили на бабочек или, может быть, на стрекоз. Нежные и хрупкие, с матово-белыми блестящими лицами, напоминавшими фарфор. Каждые пять или шесть дней Крисали покидали сетевой город, отправлялись в путь к октаэдру Кахалле и пытались перелететь через барьер.

– За последние годы умерло множество Крисали, – сказал Адам. – Но они продолжают пытаться достичь цели.

– Это не имеет значения, – ассистент направил на старика диагностический датчик. – Неисправность? – повторил он. – Дефект? Необходима перезагрузка?

«Перезагрузка? – подумал другой Адам. – Неужели я – машина?»

Что-то отправило эти мысли в дальний угол сознания.

– Я готов к миссии, – сказал Адам-солдат.

Клац!

Противник снова атаковал шаттл. В шестой раз за последний месяц.

– Атака, – сказал ассистент в кабине пилота, подключенный к системам управления. Брутер прервал производство, направляя энергию на укрепление щитов.

На небе появился темный объект, испускающий неяркий свет. Стали падать шары размером чуть больше вспышки – там, где они попадали в поле защитного экрана, появлялись сильные разряды. Солдат быстро выглянул наружу. Он управлял сервомоторами функционального фактотума, тремя руками и ногами со множеством суставов, датчиками и энергетическими пакетами. Алгоритм диагностики сообщил о полной боевой готовности. Солдат прикрепил к рукам и ногам оружие: бластеры, метательные пушки и катапульту для микроракет на случай, если придется вступить в прямое столкновение с врагом. Это не входило в планы, однако солдат подумал, что лучше быть готовым ко всему. Наконец, он проверил наличие топлива, которое должно обеспечить относительно мягкую посадку после полета на бомбе.

Снаружи раздался звук града падающих кинетических снарядов. В этом заключалась новая стратегия врага: очевидно, он понял, что попытка разрушить энергетический купол ни к чему не приводит, и поэтому попробовал стандартные виды вооружений.

Гром многочисленных взрывов эхом разнесся над станцией с брутером и над восьмиугольником, где продолжали копать сервомеханизмы. Волны давления преодолели защитный экран, добрались до леса колоновидных деревьев, порванных нитей и жилых ячеек.

Солдат снова увидел из окна, как Крисали взлетели и попытались спастись, но у них ничего не получилось.

– Нагрузка на экран увеличилась примерно до четырех целых семидесяти девяти сотых. Если противник продолжит обстрел, мы достигнем критического значения через девятнадцать дней, – сказал ассистент, когда гром разрывов утих.

– Вот зачем я здесь, – ответил солдат, держась за стену кабины пилота. Недалеко находилась кнопка включения шаттла. – Уничтожить врага до того, как он уничтожит нас.

Клац.

Внизу, под шаттлом, лежал лес – покрывало зеленого, синего и коричневого цветов, пронизанное белыми нитями жилищ Крисали. Там находилась воронка древнего кратера диаметром более пятидесяти километров, в самом глубоком месте воронки стоял Кахалла – черный октаэдр, теперь наполовину раскопанный сервомеханизмами. Солдат вспомнил, что у него есть специальные производственные программы, контролируемые брутером, и распределил выполняемые сервомеханизмами задачи. Пока одни раскапывают артефакт, брутеры, спрятанные в поясе обломков газового гиганта, производят детали зонда-транспортера, который заберет октаэдр и привезет его на Землю. То, что он долетит только через восемьсот тринадцать лет, не имело значения для Кластера. Он оперировал более длительными промежутками времени.

«Мы – воры, – подумал Адам. – Мы крадем то, что принадлежит Крисали».

Солдат не ответил. Возможно, он даже не услышал Адама. Он убедился, что бомба надежно закреплена на раме погрузчика; только она имела ценность.

– Мы замедляемся, – сказал ассистент, передавая бортовым системам соответствующие указания.

Рев мотора затих, и солдат наблюдал, как под ним проплывает родной мир Крисали: луна, почти такая же большая, как на Земле, один из шестидесяти четырех спутников, вращающихся вокруг горячего газового гиганта Хауканда, выше и ниже пояса обломков, состоящего из шести колец. Сложная система спутников и обломков, звездная система внутри звездной системы.

Адам-наблюдатель смотрел и удивлялся. Гигант под названием Хауканд, размером больше Юпитера, когда-то был холодным и имел большую, вытянутую на много километров орбиту. Но потом звезда системы Стрелец-94, которую Крисали называли Моаксил – «Мать Неба», – превратилась в красного гиганта и поглотила планеты, на которых жили предки Крисали внутри системы.

«Как много всего здесь предстоит изучить. Много еще нужно понять, – подумал Адам. – Какими были Крисали, которые переселились на Ретос, крупнейший из шестидесяти четырех спутников? Почему технологии, которые были у них тогда, оказались потеряны?»

Солдата это не интересовало. Он получил от ассистента логистические данные – курс и скорость совпадали с рабочими характеристиками других шаттлов с двигателями и небольшой капсулой, оборудованной сервомеханизмом и конденсатом разума пилота. Солдат пытался направить зрительные сенсоры на множество крошечных точек. Они должны были отвлечь корабли врага на орбите.

Где же эти корабли? Солдат посмотрел вверх и сразу же установил связь с локаторами шаттла для передачи данных. Локаторов было семь: пять крупных, больше сотни метров в длину, и два небольших маневренных клина всего по пятнадцать метров. Еще дальше от Ретоса, у края внешнего кольца на высоте пятидесяти тысяч километров, располагалась станция противника. По данным Локального Кластера, ее масса неуклонно росла: всего за четыре дня она увеличилась на десять тысяч тонн и составила двадцать одну и четыре десятых тонны.

– Мы достигли наивысшей точки траектории, – сказал ассистент. – Падаем. Пожалуйста, приготовьтесь.

В космосе, в нескольких тысячах километров над поверхностью Ретоса, возникло мерцание, когда другие шаттлы атаковали орбитальные аппараты врага. Судя по повторному запросу данных логистики, все шло по плану. Но это было не так: по пути к грузовому люку солдат замешкался.

– Ты умрешь, – сказал он.

– Я не могу умереть, – ответил ассистент. – Я не живу.

– Твое существование окончено.

– Не имеет значения. Неисправность?

– Нет, – ответил солдат.

Он поднялся к люку и вылетел из корабля на бомбе.

Солдат лежал под аэродинамическим щитом, который должен был защитить его при входе в атмосферу. Его руки и ноги с множеством суставов запутались в цилиндре плазменной бомбы при падении на поверхность спутника размером с Землю. Видимое за Ретосом северное полушарие красного гиганта было испещрено серно-желтыми и охристыми полосами. А