Звезды и полосы (сборник) - Андрей Михайлович Столяров
Кстати, такое расходование творческого потенциала одобряют не все. В частности, Обермайер недавно с пеной у рта доказывал, что лучше бы эти усилия, раз уж у Кэпа с его командой есть подобный талант, не растрачивать попусту на эффектные, но в общем бессмысленные игрушки, а направить на какое-нибудь действительно полезное дело. Возвести, например, посты наблюдения по периферии города, оборудовать их, как положено, быть может, вооружить. Давайте говорить откровенно: ведь мы открыты для нападения со всех сторон. Не верю я в абсолютную пустоту. Еще Аристотель, помнится, утверждал, что пустоты в природе не существует. Откуда мы знаем, что мы тут одни? Откуда известно, что городу ничего не грозит? Если уж нам удалось прорваться из реальности в виртуал, то не исключено, что кто-то, пусть даже на другом континенте, осуществил то же самое. Причем, может быть, даже раньше чем мы. И раньше, и лучше, и очень возможно, что совершенно с другими намерениями. Войны за виртуал еще впереди. Мы обязаны быть готовы к любым неожиданностям.
Чрезвычайно острая, помнится, возникла дискуссия. Смысловое эхо ее, не умолкая, гуляет с тех пор по чатам. И ведь нельзя сказать, чтобы Обермайер был так уж неправ: не только меня, но и многих при взгляде на черную пустоту охватывает некая жуть. А вдруг там действительно что-нибудь есть? А вдруг, как считает Квинта, что-нибудь нам абсолютно чуждое? И если даже отбросить легенды, связанные с рассказами Духа, то все равно временами каждого гражданина пронизывает неприятный озноб. Стоит только поднять вверх лицо. Стоит выйти на край и постоять там пять – десять минут.
Невольно начинаешь задумываться.
В общем, есть, куда приложить силы. Не обязательно мчаться для этого на край света.
Правда, Платоша, принимавший участие в обсуждении, утверждал, что это вечное противоречие, которое даже в принципе разрешить нельзя: между потребностями дня сегодняшнего и дня завтрашнего, между настоящим и будущим, между тем, что имеется, и тем, что только еще начинает быть. Всегда возникает вопрос: зачем нам Северный полюс? Ничего там нет, кроме условных географических координат. Или зачем нам космос, если пока хватает дел на Земле? Логика вроде бы несокрушимая. Ничем ее не оспорить: выбор предопределен. И вот оказывается, что эта логика не работает. Человек так устроен, что без предельного измерения он просто не может жить. Если наличествует недостижимая высота, он должен ее покорить. Если перед глазами простирается горизонт, обязательно кто-нибудь попробует его пересечь. Без этого человек задыхается. Нет, даже не так, без этого задыхается все человечество. Потому что есть в мире такая вещь, как причастность: всходит на вершину один, но достижение это – для всех. Летят на Луну только трое, но каждый из шести миллиардов землян может сказать, что это сделали мы. Вот в чем сила свершений. И мы тоже можем сказать, что причастны к познанию неизвестного, мы – первые, кто рискнул двинуться сквозь черную пустоту, мы идем туда, где еще не был никто. А к чему причастны мы на Земле? К строительству газопроводов, которые опутывают страну сетью труб? К дворцам и яхтам, которые приобретают «хозяева жизни»? К стекляшкам офисов, где превращаются в вялую нежить миллионы людей?
Насчет причастности это он сформулировал точно. Я еще никогда не видел вживую, чтобы собиралось одновременно такое количество наших граждан. Чаты не в счет. В чатах можно участвовать, даже находясь на Земле. Здесь же выстраиваются на проспекте чуть ли не в четыре ряда. Все окна распахнуты, в каждом – целый цветник. Самые отчаянные энтузиасты карабкаются на крыши. А когда «Мальчик», рокоча мотором, позвякивая траками по мостовой, выворачивает на середину и дает приветственный низкий гудок, вдоль всей трассы внезапно прокатываются аплодисменты. Будто вспархивают над домами тысячи голубей. Кто-то машет руками, кто-то – цветным флажком, кто-то кричит Ура-а-а!.. – так что доносится, вероятно, до противоположного края города. Не знаю, как у других, а у меня щиплет в глазах.
– Здорово!.. – говорит Квинта, привставая на цыпочки и вытягивая кверху ладони.
Кажется, что она сейчас полетит.
Как та цапля, что изображена на картине Енота.
Часть стеклянного колпака у «Мальчика» отъезжает, принцесса Лея с Чубаккой встают и машут в ответ. Сам Кэп этого сделать не может. Он, подавшись вперед, стискивает руками дугообразный штурвал.
Впрочем и так понятно, что Кэп – поплыл. Яркая младенческая улыбка растягивает его лицо.
Выпирают по бокам мешочки щек.
Кэп сейчас ужасно похож на счастливого хомяка.
И вот наступает решающий момент испытаний. «Мальчик» подъезжает к краю брусчатки, за которым начинается пустота. На мгновение он замедляет ход, будто задумывается, а потом движется дальше – уверенно, словно под ним твердый асфальт. Метров через сто он сбрасывает первую сигнальную вешку, и она начинает мигать, выталкивая в пространство пакеты синих огней. Одновременно выскакивает из ангара Джефф Обермайер в рогатом шлеме и, как безумный, прикладывая ладони ко рту, что-то вопит.
За аплодисментами и выкриками его, конечно, не слышно, но всем и так становится ясно, что связь работает.
«Радиоволны» проходят сквозь пустоту.
– Ура-а-а-а!..
И еще раз:
– Ура-а-а!!!..
«Мальчик» между тем отдалился уже не меньше, чем на километр. Он выбросил еще пару вешек, и они выстроились в отчетливую ровную линию. Далее он разворачивается, описывая небольшой полукруг, и вдоль этой светящейся линии, не торопясь, возвращается к городу.
Вот гусеницы его вновь цепляют брусчатку. Вот он, пройдя метров двести, останавливается и заглушает мотор. Вот Кэп тоже встает из кресла водителя и торжественно, отдавая честь, прикладывает к шлему ладонь.
Они застывают, как памятник первооткрывателям. Принцесса Лея – в комбинезоне, с тугой косичкой, закрученной поверх головы, мохнатый Чубакка, вытянувший вверх обе лапы, и, наконец сам Кэп, который сверкает, будто начищенный таз.
– Ура-а-а-а!..
И еще раз:
– Ура-а-а!!!..
Не хватает, по-моему, только духового оркестра.
Однако и без него шум такой, что слышно, вероятно, даже внизу, на Земле.
Мне очень памятны эти дни. Я вижу их так, словно это происходило вчера. Мы снова в кафе, но только в той его части, где столики вынесены на улицу, и Кэп, взбудораженный своими грандиозными достижениями, расспрашивает Духа, который сидит напротив, о том, чем на самом деле является пустота. Действительно ли там бесчисленные созвездия сайтов, галактики информационных узлов, связанных трафиками между собой, острова изолированных порталов, архипелаги баз данных, сплетенных устойчивыми коммуникациями? Наличествует ли там какая-нибудь картография? Возможен ли навигатор, прокладывающий сколько-нибудь воспроизводимый маршрут? Или конфигурация этой вселенной непрерывно меняется?
