Елена Хаецкая - Пришельцы и единороги (Городские легенды)
– Привет, – заговорил он как ни в чем не бывало. – Понравилось вчера?
– Нет, – отрезала Ида. – И не приходи ко мне больше.
Пони дышал ей в поясницу и переступал передними ногами.
– Ух, какие мы сердитые! – удивился Николай. – Но ты ведь согласилась.
– Я не соглашалась…
– Нет, дорогая, ты согласилась, – тут он наклонился ближе и холодно посмотрел Иде в глаза. – Ты сказала «да». И как ты думаешь теперь от меня отделаться?
От него пахло дурно вычищенными зубами.
– Пусти! – сказала Ида.
– Как, по-твоему, сколько стоит прокат лошади в частной конюшне? – Николай надвигался все ближе. – Мы ездили несколько часов. По-твоему, это было бесплатно?
– Что тебе нужно?
– Думаю, ты знаешь. – Он выпрямился и посмотрел, щурясь, на солнце. – Ну, пока. Я буду неподалеку. Не стану мешать тебе работать. Кажется, я отпугиваю твоих клиентов.
Он отошел и уселся на скамейке так, чтобы видеть Иду. Ботинок болтался на его жилистой щиколотке. Ида подумала о том, что на ногах у него такие же отвратительные пальцы, как и на руках, и ей снова вспомнился запах из его рта. Как будто он только что ел что-то несвежее.
Она машинально погладила своего пони.
– Что я натворила! – обратилась она к верному дружку Идальго. – Ну ты только подумай! Сам же пригласил меня покататься – а теперь требует… Что делать?
– Его надо отшить, – сказал пони. – Раз и навсегда.
– Я не умею…
– Есть такие мужчины, которые не понимают слова нет, – проговорил пони и дернул ушами. – Я тоже не всегда это понимаю… Но со второго раза даже лошади делается ясно: где «нет» – шутка, а где – всерьез. К примеру, у меня была знакомая кобылка, она любила жевать хозяйскую юбку… Даже она со второго «нет» переставала это делать…
– А тебе она «нет» не говорила? – поддела Идальго Ида.
Он хитро покосился большим глазом на подругу.
– Мне ни одна кобыла не говорит «нет», даже с первого раза!
– Ты у нас конь-огонь, – вздохнула Ида и погладила маленького дружка между ушами.
– Может быть, – сказал пони.
Весь этот разговор, как мнилось Иде, происходил у нее в воображении. Потому что со стороны никаких бесед между друзьями не было заметно: девушка с подавленным видом молчала, гладкий, хорошо кормленный пони преданно стоял рядом с ней и то и дело водил огромными глазами в пушистых ресницах, – а больше ничего.
Иногда Ида не выдерживала и бросала взгляд в ту сторону, где сидел Николай. Он всегда замечал это и приветственно взмахивал вялой кистью руки. Ида сердито отворачивалась. Ей становилось все хуже и хуже.
«Ты слишком доверчива, – бывало, говорила ей мама. – Разве можно верить людям вот так, с первого взгляда? Пойми, доченька, люди сильно отличаются от лошадей…»
Да уж. Лошадь не станет вести себя так подло.
За этот день Николай подходил еще дважды. Один раз он сказал:
– Понимаешь, ты мне нравишься, а я привык получать то, что хочу. И получу. У меня всегда выходит, так что лучше не рыпайся.
На это Ида промолчала.
Второй раз Николай пригрозил:
– От меня ты не отделаешься. Имей в виду. И не вздумай завести себе другого парня. Сама же будешь виновата в его смерти. Поняла?
– Дурак! – выпалила Ида.
Но он только посмеялся над ней, и это испугало ее еще больше.
– Не бойся, – сказал пони, когда Николай, все еще хохоча, пошел прочь. – Ну, что ты, в самом деле! А еще хотела быть похожим на Вигго Мортенсена!
– Откуда ты знаешь?
– Я читаю твои мысли…
Тут Ида повернулась и уставилась на пеструю лошадку.
– Ты серьезно?
Он переступил копытами и взбрыкнул. Ида уже знала, что у Идальго это означает приступ неумеренного веселья.
– Интересно, а с кем ты все это время болтала, Ида?
– Ну… сама с собой.
– А вот и нет! – Пони ликовал, видя свою подругу по-настоящему растерянной. – Вот и глупости! Ты разговаривала со мной!
– Ага. У меня приступ помешательства. Мама всегда говорила, что когда-нибудь любовь к лошадям доведет меня до сумасшедшего дома. Редкий диагноз – острая иппофилия.
– Иппофилия… Какое прекрасное слово… – протянул пони. – Она умерла от любви к лошадям…
– Лучше бы мне умереть, – сказала Ида. – Этот гад поймал меня. Думает, разок покатал на лошадке – и может присвоить.
– Исключено, – отрезал пони. – Скажи, ты веришь, что мы с тобой разговариваем?
– Знаешь, Идальго, мне уже все равно… – призналась Ида.
– Слыхала про Конька-Горбунка? – осведомился пони. – Ну, давай, говори: знаешь такую историю?
– Что-то в детстве… – протянула Ида. – Вероятно, отложилось в подсознании. С той поры я и верю, что лошади меня спасут. Но пока что они меня только губили. Еще во «Властелине Колец». Там тоже появляются лошади из белой пены… Очень красиво.
– Не знаю никаких Колец, – сказал пони нетерпеливо. – Я спрашиваю совершенно конкретную вещь. Конек-Горбунок.
– Да. Знаю, – сказала Ида. – Что дальше?
– Да так, ничего… Давай работать. Я хочу покатать вон ту малышку в желтом платье, с подсолнухами.
– Ей три года. Она испугается.
– Не испугается. Давай, зазывай. Хочу!
Ида дождалась мгновения, когда малышка повернулась в ее сторону, и приветливо махнула ей рукой.
– Хочешь погладить лошадку? Это пони. Не бойся. Он любит деток.
Девочка приблизилась и протянула пухлую ручку. Пони помотал гривой, потянулся мордой к детской ладошке, дохнул на нее. Девочка засмеялась.
– Давай я тебя подсажу, покатаешься, – предложила Ида.
Подбежала, суетясь, мама девочки:
– Сколько это будет стоить? Это, наверное, дорого!
– Я возьму недорого, – обещала Ида. – Десятки хватит. Ваша доченька понравилась моему пони…
– Да? – недоверчиво произнесла женщина и осмотрела пони придирчивым взглядом. Пони скосил глаза и шумно фыркнул.
– Это он шутит, – поспешно проговорила Ида. – У него хороший характер.
Пони тряхнул гривой.
– Хороший, – повторила Ида с нажимом.
И Идальго прокатил понравившуюся ему малышку по парку под ревнивым надзором мамы, а потом еще нескольких детей и одного долговязого подростка, который выложил целую сотню за счастье протрястись в крохотном седле под насмешливые выкрики и свистки своих собратьев.
Вечер наступал постепенно, и вдруг Ида поняла, что надвигается тот самый момент, которого она боится: сейчас ей предстоит отвести Идальго в загон и возвращаться домой. Николай почти наверняка исполнит свою угрозу. Что делать? Искать провожатого? Срочно подцепить какого-нибудь парня и назначить ему свидание у себя дома? Но это, во-первых, нечестно по отношению к парню, а во-вторых, Ида совершенно не умела цеплять незнакомых парней…
В конце концов она решила поступить как честный и гордый человек: высоко поднять голову и без боязни идти в одиночку. Будь что будет! Она не покажет Николаю, что боится его. «Ты можешь меня убить, но ты не заставишь меня бояться!» – приблизительно так.
С каждым мгновением ощущение опасности усиливалось. За ней следили. За ней крались по пятам. Иде стоило больших усилий не ускорять шаги и не оборачиваться.
Наконец он показался. Вынырнул прямо перед ней – выскочил из-за куста, как чертик. Широкая улыбка светится в легком сумраке белой ночи.
– Привет. Ты мне, кажется, не рада?
– Не рада, – сказала Ида. – Пропусти, пожалуйста.
– А, так мы уже просим! – насмешливо протянул Николай. – Голубушка, я тебя предупреждал. Давай лучше по-хорошему.
– Не по-хорошему, не по-плохому, никак! Пусти! – вскрикнула Ида, потому что он крепко взял ее за руку повыше локтя.
– Еще чего! – Он продолжал смеяться. – Идем-ка. Я покажу тебе, что значит – быть взрослой.
– Мама! – закричала Ида, забыв о своем намерении оставаться гордой и бесстрашной.
– Мама не поможет, – сказал Николай и потащил ее за собой.
– Идальго! – вопила Ида. – Помогите!
Николай тащил ее в подворотню, за которой начинались проходные дворы: один проем нанизывался на другой, создавалась жуткая перспектива, в конце которой зияло ничто – тупик, тьма.
Ида больше не кричала: Николай зажал ей рот отвратительной прохладной ладонью. Рука на ощупь была как будто неживая, вялая, и только по краям – твердая, точно из деревяшки. Ида несколько раз лязгнула зубами, норовя укусить, но исполнить желаемое не удавалось: тонкая кожа на слабом мясце оставалась недосягаемой.
Девушка отчаянно цеплялась ногами за камни, за корни деревьев, за любую выпуклость на мостовой. Николай легко отрывал ее от земли и волок все дальше и дальше.
Неожиданно впереди послышалось лошадиное ржание. Это не был голос пони, резкий и насмешливый; тонко, призывно ржала большая лошадь. Ида решила было, что ей чудится, но, судя по всему, Николай тоже услышал странный звук, потому что остановился и навострил уши. Ржание повторилось.
– Что за черт! – промолвил досадливо Николай и снова двинулся вперед.
