Александр Казанцев - Иномиры
Она поискала глазами Альсино и увидела вдруг желтое, как и энерготруба, пятнышко много ниже себя.
«Конечно, это он! — обрадовалась девушка. — Кто же еще, кроме него в комбинезоне, может серебриться под кусочком ткани, вырезанной из энерготрубы?
Как права была бабушка Евлалия Николаевна, назвав как-то Альсино парашютистом! Он тогда не подозревал, что ему придется так спускаться на землю в своем неомире!»
Оля старательно подтягивала стропы, чтобы приблизиться к Альсино. Главное теперь — быть вместе с ним!
Теперь бриз проносил спускающиеся парашюты над голубоватым от цветения полем.
Земля заметно приближалась. И странно, снижаясь, Оля испугалась высоты, о которой сначала и не думала вовсе, находясь в облаке много выше…
Горизонт, показавшийся вверху высоко поднятым, как бы снизился и сузился. Земля оказалась совсем-совсем близко.
Теперь надо, как учили Юра и дядя Джо, не стараться приземлиться на ноги, не пытаться спружинить ими, а лучше повалиться на бок, даже перекатиться по земле, лишь бы ноги уцелели…
Оля выполнили все советы и, уже лежа на земле, ощутила, как ее «заботливо» накрыл собственный парашют.
Ей пришлось долго выбираться из-под шуршащей ткани, чтобы оглядеться вокруг.
И она вся сжалась, увидев, что к ней приближается чья-то фигура. И даже зажмурилась, продолжая лежать, а приоткрыв веки, поняла, что ее разглядывает пусть незнакомый, но человек! Какая радость! Это же не робот!
— «Вы не ушиблись? Кто вы, девушка?» — на ее родном языке, заботливо спросил подошедший.
Человек не шевелил губами, и Оля поняла, что он ей передает свои мысли. Совсем как это может делать Альсино!..
— Альсино? Где Альсино? — спросила она.
— «Он сейчас придет. У него немного болит нога, — мысленно ответил Оле незнакомец. — Я — археолог, — продолжал он. — Мои роботы раскапывают древний город, трагически погибший несколько тысячелетий назад».
Он уже не спрашивал, кто Оля и почему здесь, прочитав, конечно, это в ее мыслях.
— Надо помочь нашим друзьям на энергостанции. Биороботы могут расправиться с ними, — тут же обеспокоилась Оля. — Защитное поле мешало там Альсино телепатически связаться с кем-либо и попросить помощи. Наши друзья погибают от голода и жажды.
— «Это странно, — отозвался археолог. — Но на энергостанции нет никакого защитного поля. Каждый из нас может оттуда свободно связаться телепатически, с кем хочет».
— Но Альсино почему-то не мог.
— «Очевидно, по какой-то другой причине».
«Но какая она, какая?» — вертелась в мозгу у Оли. Она постаралась встать, освобождаясь от закрепленных на поясе строп, и вдруг увидела идущего прямо к ней прихрамывающего Альсино.
«Ну конечно, сказывается его недавнее падение с птеродактилем! Не потому ли он и не мог телепатически связаться с людьми на энергостанции или на плоту в океане?»
— «Очевидно, так оно и есть», — ответил Оле археолог, словно она произнесла свою догадку вслух.
Он чем-то походил на Альсино, этот молодой ученый, откапывающий древний город: у него было чисто выбритое лицо и красивая голова.
Оля вскочила и, кивнув новому знакомому, побежала навстречу Альсино, бросившись ему на шею.
— Альсино, милый! Наконец-то мы вместе!
— Теперь мы всегда будем вместе, — ласково ответил он.
Археолог деликатно отвернулся.
— Отсюда ты беспрепятственно можешь вызвать помощь, Альсино! Здесь ничто не помешает телепатической связи!
— Оля, милая! Ты только что обсудила этот вопрос с так радушно встретившим нас ученым. Бесспорно это так! Из-за птеродактиля я уже не способен на дальнюю телепатию, но хоть ближнюю не утратил…
— Как же так? А во время разведки?
— Это непоправимая моя ошибка. Я оказался на волновой энергостанции и не сообщил о нашем положении в прамире. Неоправданно хотел, чтобы мы непременно сами добрались до неомира. Но никогда я не допускал мысли, что утрачу способность телепатической связи… И собирался вызвать помощь не в прамире, проникать куда мы избегаем, а на волновой станции.
— Понимаю, понимаю тебя! Правда-правда! Но сейчас мы дождемся здешней «летающей тарелки»?
— Нет, Оленька, я уже попросил археолога вызвать помощь вместо меня, но, думаю, что еще раньше это сделали по своим рабочим каналам биороботы, едва обнаружив неполадку.
— А мы? Нам придется возвращаться теперь туда? Я боюсь…
— Нет, Оля, мы не вернемся. Мы ведь договорились с тобой отправиться прямо к моей матери.
— И увидим твой мир! Как хорошо! — Глаза у Оли засияли.
— Такой ты и войдешь в мой мир… — залюбовался ею Альсино.
— Войду, войду! — обрадованно подтвердила Оля. — Вместе с тобой, как в сказку! Правда-правда!
— Вовсе не в сказку, а в самую реальность. Археолог, поняв, о чем говорили Оля с Альсино, с готовностью заверил:
— «Конечно, я заменю вашего друга. Я уже передал вызов с просьбой о помощи. Но я и сам отправлюсь на энергостанцию, чтобы увидеть ваших друзей».
— Оторветесь от своих раскопок? — удивилась Оля.
— «Что вы! — отдалось в ее сознании. — Ведь это самая величайшая находка для меня! Встретиться с людьми, жившими в период ядерных войн, материальные остатки которого мне удается здесь раскапывать! Прошли многие тысячелетия с той поры, а радиоактивность в котловане около оплавленных домов по-прежнему велика и опасна. Там могут находиться лишь мои неоценимые помощники — роботы».
— Ты убедишься, друг, — вслух, чтобы и Оля слышала, сказал Альсино, — что не все современники ядерных войн были их сторонниками. А мы с Олей пойдем до ближайшей станции подземного труботранспорта, как ты мне объяснил.
— «Счастливо вам! — отозвался молодой ученый. — Ваша цель прекрасна!»
Свечение окружило его, и он, поднявшись в воздух, полетел к видневшейся вдали энерготрубе.
— Когда-то здесь протекала река близ погибшего портового города. От нее остался только ручей. Археолог указал, как пройти к нему. Ведь ты хочешь пить.
— Я со страху даже про жажду забыла! Пойдем скорее! Я могу выпить целую реку, если бы она здесь протекала, как сказал бы дядя Джо. А радиоактивность?
— Она осталась лишь на дне котлована. А зараженная вода в когда-то существовавшей здесь реке утекла тысячелетие назад.
Оля с Альсино шли по едва заметной тропинке среди цветущего поля.
Ручей оказался похож на тот, у которого в прамире плясал Мохнатик.
Оля встала на коленки и принялась полными пригоршнями зачерпывать воду и жадно пить.
Потом умыла лицо и, посвежевшая, обернулась к Альсино:
— А ты помнишь, как мы вместе пили ключевую воду в овраге близ полянки с незабудками?
— Я все помню, помню все, что связано с тобой, — отозвался Альсино. Он не мог оторвать глаз от девушки, как тогда, впервые, на той полянке под Москвой…
— Ну вот я и готова к любому путешествию, хоть на край света! Правда-правда! — весело объявила Оля. И глаза ее опять засияли.
Оля была рядом с любимым, и солнце светило так ярко, и цветы приветливо кивали венчиками. И никакой нужды гадать по ним — «любит-не-любит» не было!..
— Да, об этом можно не гадать, — подтвердил не сказанные Олей слова Альсино.
Оле и Альсино пришлось пройти мимо вырытого невдалеке от тропинки на берегу ручья огромного глубокого котлована.
Оле хотелось подойти поближе при виде копошащихся на самом дне биороботов, похожих издали на оловянных солдатиков, но Альсино сдержал ее, напомнив о радиации.
— Толща наносного слоя защищает от нее, но здесь он снят.
— Как странно, — задумчиво сказала Оля, — что в вашем мире происходили ядерные войны!..
— Увы, да, Оленька! Только непоправимое несчастье заставляет иногда образумиться людей. Так произошло и с нашими далекими предками.
Оля с ужасом смотрела на обнажившиеся после раскопок руины когда-то прекрасного города.
— Может быть, и у нас будут раскапывать города, в которых мы жили? — с грустью сказала Оля.
— Чтобы этого не случилось у вас, мы и добрались сюда.
— Неужели в недопустимости войн надо убеждаться на примере вашей истории? — с той же грустью в голосе спросила Оля.
Альсино не хотел волновать ее и сказал:
— Обойдем эти раскопки стороной.
И все-таки Оля заглянула в котлован. При виде обнажившихся на его дне оплавленных стен былых зданий, на которых представила себе тени исчезнувших прохожих, она поежилась, но не дала себе сникнуть, а заставила почти шутливо, как поступил бы дядя Джо, заявить:
— Куда же мы пойдем дальше? Опять в трубу? Мало нам вылететь в одну, а уж ищем под землей другую.
Альсино же, на полном серьезе поддерживая ее иронию, говорил между тем:
