Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров
— Ученые считают, что земная кора эта… как бы плавает в магме, ну, в расплавленном камне. Она — как скорлупа на яйце. И одновременно как куски масла на горячей сковородке. И если вдруг произойдет перераспределение массы… из-за вулканов, например, которые выбрасывают из земных недр тысячи тонн лавы, то земная кора придет в движение и поедет. Северный и Южный полюса эта… поменяются местами. Опять же будут землетрясения, катаклизмы всякие.
— Опять мимо, — говорит Ник. — Давай дальше. Что там еще?
— Вспышка на Солнце. Такой глобальный термоядерный взрыв. Землю сперва атакует эта… мощный электромагнитный импульс, который выведет из строя всю электронику, потом придет ударная волна и температура повысится до тысячи градусов. Вся планета превратиться в выжженную пустыню… Да, тоже не то.
— А что — то? — спрашивает Эн. — Столько всяких ужасов, но с нами-то они не происходили.
— Ну, есть совсем фантастические гипотезы… — Юсупов машет грязной рукой в воздухе. — Вторжение инопланетян…
— Во-во, точно! — обрадовано вскакивает Хал. — Я же говорил — инопланетяшки, блин! Прилетели и ставят над нами эксперименты всякие, уроды зеленые!
Ник и Эн, вспомнив разговор по дороге в Большие Клыки, смеются.
— При всем моем уважении, — иронически выгибает бровь Юсупов, — эту версию серьезно рассматривать нельзя.
— Чё это? — сразу насупливается Хал, не выносящий насмешек. — Другие, значит, можно, а мою — нет?
— Инопланетяне — это из той же серии, что и эта… Бог там и прочие мистические варианты, — посерьезнев, пытается объяснить инженер. — Не рационально, понимаешь? Абсурд. Фантастика. Знаешь, как в интернете писали: «Что курил аффтар?»
— Пошел ты… — Хал выглядит не на шутку обиженным.
— Да я не тебя имею в виду, — старается смягчить ситуацию Юсупов. — Ты же эта… не сам придумал — в кино видел или читал где-нибудь.
Сжав кулаки, Хал сопит. Последняя фраза окончательно выводит его из себя.
Эн и Ник переглядываются. Оба прекрасно понимают, что если не разрядить обстановку, дело может закончиться дракой.
— Оставим инопланетян на потом, — дипломатничает Ник. — А сейчас лучше обсудим оставшиеся версии. Катастрофы там всякие, экологию…
— А что «экологию»? — пожимает плечами невозмутимый Юсупов. — Как мы видим, она-то как раз в порядке — природа возвращает себе то, что отвоевал у нее когда-то человек. Наше счастье, что прошло не сто, не двести лет, мы бы эта… вообще не узнали наших городов. Нет, то, что произошло, к экологическим бедствиям не имеет никакого отношения. Если обсуждать гипотезы, то я бы выдвинул три: катастрофа космического масштаба, которую породили какие-то явления во Вселенной, результат некоего глобального научного эксперимента и биологическая причина.
— В смысле — биологическая? — не понимает Ник.
— Ну эта… можем же мы предположить, что у всех особей эта… хомо сапиенс случился сбой на генетическом уровне? Люди уснули…
— И спали тридцать лет, блин? — Хал морщится. — Фигня! Да нас бы всех если не звери, то червяки с муравьями заточили бы, блин, за это время!
— Ну, кого-то они и того… действительно съели, — рассеянно говорит Юсупов, явно думая о чем-то другом.
— Да ни фига! — вскидывается Хал. — Смотри — те, кто умер… погиб, короче — те давно лежат, кости остались только, блин. И умерли они или от пожаров, или от того, что их придавило чем-то, или взрывы были…
Ник поддерживает Хала:
— В самом деле, мы видели останки тех, кто попал в аварии, кого убило током. Но главное даже не это — не бывает так, чтобы вдруг целый биологический вид впал в кому…
— Может быть, может быть… — кивает Юсупов. — Я эта… вот о чем сейчас подумал: а что, если произошел временной скачок? Нет, не скачок, а перенос? Мы все, разумные существа, точнее эта… наше сознание, наш разум — перенеслись во времени, а все материальные предметы, вещи, строения — все добиралось своим ходом?
— Ерунда, — отмахивается Ник. — Слишком много нестыковок получается.
— Эх ты, Очки! — искренне расстраивается Хал. — Я думал, блин, ты чё-то умное задвинешь… А ты пургу несешь конкретную. Баклан ты, блин, тупорылый.
— Слышь, улым. — Юсупов снимает очки, складывает их и убирает в нагрудный карман. — Ты кончай борзеть. Я эта… хоть и интеллигент, но казанский! Я вырос на Хади Такташе. Если что, я и въе…
— Брэк! — вмешивается Ник, ухватив Хала и Юсупова за плечи. — Кончайте, мужики. Тоже мне, горячие казанские парни! Нам только мордобоя тут не хватало. И главное — из-за чего? Кстати, Вилен, ты еще про космическую катастрофу говорил и научный эксперимент.
— Ничего я не говорил, — раздраженно стряхивает руку Ника со своего плеча Юсупов. — Это все бред взбудораженной совести…
— Совесть-то тут при чем? — удивляется Эн.
— Натали, не обращай внимания. Я просто процитировал одну хорошую книжку. Там эта… описано нечто вроде того, что случилось с нами. Эксперимент есть Эксперимент[28].
— Значит, блин, наука все же виновата, — бурчит Хал.
— Наука виновата в том, что ты на свет родился! — не выдерживает Юсупов. — Если бы не достижения современной медицины, тебя и на свете бы не было. В средние века детская смертность такая была, что эта… только десять младенцев из сотни выживали, понял?
— А я никого не просил, блин! — заявляет Хал, вставая. — Может, и хорошо было бы… Короче, я спать.
Он уходит и даже со спины видно, что парень продолжает злиться. Ник провожает худощавую фигуру Хала взглядом, подбрасывает дров в притухший костер и спрашивает у мрачного Юсупова:
— Что это вы с ним как кошка с собакой?
— Это вечное противостояние, — инженер по привычке изображает в воздухе какой-то энергичный жест. — Гопота против тех, кто использует голову не только для того, чтобы эта… в нее есть. У нас в Казани штук двадцать вузов, студентов много. И таких вот, как он, эта… тоже дополна. Ох, я в молодости натерпелся от них… Дебилы!
— В молодости? — деланно удивляет Эн, явно собираясь поменять тему. — А сейчас вы что, старый?
— Мне тридцать четыре года, Натали, — грустно улыбается Юсупов.
— А выглядите вы так молодо… Никогда бы не сказала, что вам столько! — теперь удивление девушки уже не притворное.
— Вернемся к нашим баранам. — Ник начинает скучать от этого «бабского» разговора. — Итак, где-то кто-то проводит какой-то глобальный эксперимент, в результате которого все люди на планете засыпают. Впадают в своеобразный анабиоз, так? Спрашивается — кто, где, как и зачем все это сделал?
— Я эта… не знаю, — разводит руками Юсупов. — Но если у Теслы в начале двадцатого века, при тогдашнем уровне развития науки, получалось ставить всю планету на уши, то почему бы сейчас не сделать что-то подобное?
— Тесла — это который с электричеством, с магнитными полями что-то мутил? — уточняет Ник.
— Он занимался разными вещами, — уклончиво отвечает Юсупов. — В частности, попытками передачи энергии на расстояния без проводов, перемещениями во времени — и так далее. Пойду-ка я тоже спать, ребята. Эта… устал я. Спокойной ночи.
Пожелав инженеру в ответ сладких снов, Ник и Эн еще долго сидят у костра. Взбудораженный разговором, припомнив все, что он знает о Николе Тесле, Ник разворачивает перед Эн одну гипотезу за другой.
Он очень увлечен и совершенно не замечает, что девушке невыносимо скучно слушать эти околонаучные бредни и что она явно хотела бы поговорить с ним о совсем других вещах…
В боксе не продохнуть — тяжелый, сладковатый солярный выхлоп заполняет его полностью, от пола до потолка.
— Мы тут как в коптильне, — шутит Ник, но, когда Юсупов теряет сознание, шутки кончаются.
— Надо эта… во двор выбираться. Угорим насмерть, — придя в себя, не то просит, не то приказывает инженер.
— Ворота как будем открывать? — Ник подходит и пинает тяжелым ботинком створку. — Вросло. Выкапывать, что ли?
— Да эта… вышибем, и всё. — Юсупов поднимается с пола, покачиваясь, подходит к воротам. — Вы только подальше отойдите.
Вскоре бокс оглашает утробный рык заведенного двигателя. Из открытой дверцы валит синеватый дым выхлопа. Лязгают гусеницы. Слышатся глухие удары.
— Он там опять не отрубится? — интересуется Хал.
Грохочет, гремит, земля под ногами у Ника и остальных вздрагивает, и вдруг большие деревянные ворота, обитые жестью, складываются посредине, как крыша карточного домика, сами собой вываливаются на площадку перед боксом и разъезжаются в разные стороны. Тягач, победно рыча и громыхая гусеницами, проползает по ним и останавливается, окутавшись облаком пыли.
Камил, яростно лая, скачет в стороне. Эн заслоняется рукой, Хал испугано приседает. Никто не ожидал от неказистого тягача такой прыти.
