Александр Звягинцев - Ярмарка безумия
- Человечка ты, конечно, подкинул интересного, - интригующе сказал Сережа и впился в кружку холодного чешского пива. И лишь ополовинив ее, приступил к отчету о проделанной работе.
- Зовут его Станислав Рудольфович Негодин…
Как выяснилось, гражданин Негодин, окончив с красным дипломом юридический факультет, поступил в Высшую школу КГБ, а потом работал в аналитических подразделениях этой организации. Больших чинов не достиг, так как не умел строить отношений с начальством. Не то чтобы вел себя вызывающе или недисциплинированно, нет, всегда был корректен и аккуратен, но при этом ни для кого не было секретом, что сам он считает себя лучшим специалистом и уверен, что его недооценивают. По всем вопросам у него было свое мнение, и чаще всего оно с мнением начальства не совпадало. Негодин на это никак вроде бы не реагировал, но на лице его при этом ясно читалось: ну и козлы же вы все… Но приказы при этом исполнял неукоснительно, так что придраться было не к чему.
Когда же знаменитой организации, пугавшей весь мир, но толком не знавшей, что творится в собственной стране, пришел конец, майор Негодин не впал ни в отчаяние, ни в растерянность, ни в пьянство. Во время смуты и неразберихи он пунктуально ходил на работу, просиживая в кабинете долгие часы, в то время как другие слонялись по коридорам в ожидании приказа о сокращении. А потом майор Негодин подал рапорт об отставке и чуть ли не на следующий день оказался в Службе безопасности новонародившегося банка, где возглавил департамент аналитики и информации. Собственно, там он и трудится до сих пор. Выше не лезет, но авторитетом пользуется. Хотя и на начальство банка смотрит все с тем же выражением: что с вами, дураками, поделаешь, нет от вас спасения на этом свете!
- Сережа, погоди, откуда такие подробности? - искренне изумился Ледников.
- Эх, Ледников, к людям надо быть добрее, и тогда они к тебе потянутся, душу перед тобой откроют. А уж про полезную информацию и говорить нечего.
- И все-таки?
- И все-таки! Ты уж больно привередливый стал. Мало того, что проследи да расскажи все, так еще доложи, откуда взял. Не бойся, не придумал. Просто иду я года два назад по коридору в управлении и слышу, как один мой опер на кого-то в своем кабинете орет: «Ты мне своими органами не тычь! Знаем мы, чем вы там в своих органах занимались - людей расстреливали по спискам!» Что, думаю, за ерунда? Заглянул в кабинет, смотрю, там перед опером сидит аккуратный такой дедок, не дряхлый еще, в костюме, с орденскими планками, а сам весь красный и руки дрожат. В чем, спрашиваю, дело? А опер мне и говорит: вот, пришел внука своего, бандита малолетнего, выручать. Говорит, сам всю жизнь в органах прослужил, так что ко внуку моему должен быть другой подход, особенный… Я смотрю, сейчас деда удар хватит от переживаний! В общем, увел я его к себе, попоил водичкой, успокоил и поговорил с ним душевно.
- Ну, ты гуманист! - фыркнул Ледников, не раз видевший, как Сережа разбирается с подозреваемыми и «колет» их с особым пристрастием.
- А ты как думал, - не стал отпираться Сережа. - Манеры знаем. Так вот оказалось, дед действительно всю жизнь в органах прослужил, в кадрах, на пенсию вышел еще совсем не так давно… А внук его по глупости с какими-то подонками связался. Ну, я проверил - за пацаном ничего серьезного нет, поговорил с ним и отпустил. А дед потом благодарить пришел, и я его во время разговора так между делом спросил про одного нашего клиента, который вроде бы тоже в свое время в органах крутился… Так дед такую про него справку выдал, что у меня и вопросов больше не осталось. Причем мало того, что он про прошлое все знает, так он еще и в нынешних делах все рубит.
- А что он о нынешних может знать? Откуда?
- Откуда! Оказывается, у них есть такой кружок из своих, бывших коллег и товарищей. Так они собираются и обсуждают, кто из их сотрудников чем сейчас занимается, что за ним числится… Информация такая!.. Но, сам понимаешь, они ею ни с кем, кроме своих, не делятся. Но ко мне дедок проникся доверием и кое-что поведал…
Сережа от удовольствия аж потянулся сладко, как кот.
- Так что я, Ледников, когда человечка твоего по фамилии установил и выяснил, что у него в прошлом и какие университеты он кончал, сразу дедушке этому позвонил. Он мне все о нашем герое и доложил.
- Эх, были бы такие деды по всем вопросам, горя бы мы не знали!
- Да, еще он сказал, что у Негодина несколько лет назад что-то в жизни произошло, и с тех пор он совсем замкнутый стал. И раньше, дедок говорит, мужик был хоть и умный, но тяжелый, а теперь с ним совсем трудно стало.
- А что именно произошло?
- Ледников, у тебя совесть есть? - обиделся Сережа. - У меня сколько времени на все про все было? Ты сам не хочешь немножко ножками потопать? Да в дерьме покопаться? А то знаешь - в ресторанах следствие вести, пивко попивая… Пристроился, блин! Мне бы такую работенку!
- Значит, дед твой не в курсе, что у Негодина стряслось?
- Нет, не знает. Горячим ты угощать будешь? Или, как всю информацию из меня вытащил, зажилишь?
- С тобой зажилишь! Да, а кстати, как этот банк-то называется, в котором наш майор Негодин свои анализы делает?
- Это, Ледников, не банк. Это, понимаешь ли, финансово-промышленный холдинг. Не хухры-мухры! «Мангум» он называется.
«Хлоп! Вот так оно и смыкается, - подумал Ледников. - Чтобы наполниться окончательным смыслом». «Мангум» - так назывался холдинг, вокруг которого творились сомнительные истории, о которых ему рассказывал отец. То самое милое учреждение, враги и конкуренты которого предпочитают добровольно уходить из жизни, дабы не мешать…
- Мне вот интересно… - сказал Сережа, хищно оглядывая шашлык из осетрины. - Они, хозяева, о чем думали, когда свой банк так называли? Ведь почти так американский револьвер называется, который череп начисто сносит… Неужели не знали?
- Думаю, знали. Ребята там образованные… Я как-то видел съемку, на которой они в горах развлекаются, расслабляются от трудов своих неправедных. Знаешь, как они расслабляются? Гранаты бросают в пропасть, палят из автоматов, подствольников, гранатометов… И все - боевыми. А сами в камуфляже с ног до головы.
- В детстве, видать, не наигрались, - пробормотал Сережа с набитым ртом.
- Возможно, - не стал спорить Ледников. - А потом на джипах мчатся колонной по городку, где ими все скуплено, как оккупанты на танках.
- А милиция что?
- Милиция честь им отдает и дорогу расчищает. Так что про тот «Магнум», который черепа сносит, ребята эти знали. И банк свой специально так назвали - с намеком и подтекстом, правда немного изменив название.
- Веселые, видно, ребята, - благодушно заключил насытившийся Прядко.
- Что ты! Такие веселые, что другим рядом с ними плакать хочется.
Глава 13
Самооговор
[13]
- Ледников, эти суки взорвали квартиру! Ты представляешь себе! Дверь железную снесло к черту! Вот суки!.. Ты можешь приехать? Прямо сейчас? А тут такое творится…
Артем диким голосом орал что-то еще, в трубке слышались невнятные голоса.
- Вы там живы? - спросил Ледников.
- Матери плохо…
- Ранило?
- Да нет, по-моему, от перепуга!
- А ты как?
- Я? Да меня же не было дома, когда рвануло! Я только вошел. Слава богу, тут Андрей к ней заехал, они были вдвоем… Они в дальней комнате сидели, а то бы их точно искалечило!
- «Скорая» уже приехала?
- Приехала, уговаривают мать ехать в больницу, а она упирается.
- А милиция?
- Тоже на месте, все записывают что-то…
- Ладно, я сейчас буду.
Прежде чем спуститься к машине, Ледников позвонил Сереже Прядко, ибо квартира Востросаблиных располагалась как раз на подведомственной ему территории.
Сережа про взрыв уже знал, но сообщение о нем воспринял без особого интереса. Сказал, что, по его данным, хулиганила какая-то шпана - подвесили к ручке двери самодельную бомбу и убежали. Почему именно к этой двери? Почему именно квартиру Востросаблиных выбрали в огромном доме? - не отставал Ледников. Сережа ответил коротко и ясно: а черт его знает! Может, эти сволочи обкуренные или обдолбанные были, вот и решили развлечься. Чего от этих придурков еще можно ждать?
Сережа был явно занят другими делами и не имел желания напрягаться лишний раз. Ледников решил пока больше не цепляться к нему с дурацкими вопросами, тем более что у него самого никакой своей информации еще не было.
К дому Востросаблиных он подъехал как раз в тот момент, когда из подъезда на носилках выносили Викторию Алексеевну. Глаза у нее были закрыты. Шел довольно густой снег, и крупные снежинки ложились, не тая, на ее белое, без кровинки лицо. Как на бюсте Николая Николаевича, когда его несли к яме, вдруг вспомнил Ледников.
Рядом шел Андрей и зачем-то все время поправлял красный клетчатый плед, в который она была укутана. Значит, живая, иначе бы накрыли с головой, сообразил Ледников.
