Мартин Уиллоу - Одиночество
На картине Линда выхватила одно-единственное мгновение из жизни человека под дождём, но Вернон уже видел, что она изобразила целую историю, а в сочетании с удивительной мелодией картина производила самый потрясающий эффект.
Вместо того чтобы записывать голос, Вернон Левитт дослушал до конца композицию, вытащил диск и вернулся к машине. Теперь в салоне автомобиля играла «River flows in you», поставленная на бесконечный повтор.
* * *Он несколько часов безрезультатно колесил по городу, пока не заметил, что стрелка, показывающая уровень топлива в баке, подкралась к нулевой отметке. Вернон, так никого и не обнаружив на своём пути, свернул к близлежащей автозаправочной станции. Обычно здесь выстраивалась хоть какая-то очередь из тех, кто хотел пополнить бак бензином, но не сегодня. Потому что это был во всех смыслах выдающийся день.
Вернон вошёл в помещение, где располагался небольшой магазинчик с кассой, и тишину нарушил звонкий голос колокольчика. На мгновение мужчине показалось, словно рядом с ним рассмеялся ребёнок, хотя вокруг по-прежнему не появилось ни единой живой души. Он приблизился к тому месту, где его должен был поприветствовать человек, принимающий оплату за топливо.
«Вот чёрт! — выругался про себя Вернон Левитт. — Зачем я вообще сюда заходил, если знал, что всё равно никого не увижу?» Но для порядка он извлёк из кармана портмоне и отсчитал нужную сумму, оставив её рядом с кассовым аппаратом.
«Что я делаю?» — подумал Вернон. Подобно мультяшным героям, он почувствовал себя ослом с поясняющей надписью «Тупица». Мужчина вышел на улицу и заправил бак до предела, после чего вернул шланг на место и сел за руль.
Куда теперь? Перед ним распростёрлась городская пустыня, которую покинули все жители.
Безо всякой на то причины в памяти Вернона всплыл фрагмент давнего разговора с женой. Муж имел неосторожность выразить при ней резкое суждение о том, что люди — самые ужасные создания на планете. Линда возразила ему, напомнив о том, что нельзя причислять к числу ужасных созданий абсолютно всех. Есть среди homo sapiens и те, кто способен доказать обратное. Вернон в ответ лишь передёрнул плечами.
«Похоже, что теперь не осталось ни тех, кто относился к ужасным созданиям, ни тех, кто обладал качествами, которые не позволили бы причислить их к сонму таковых», — мысль заставила мужчину горько улыбнуться.
* * *Первый день в полном одиночестве подошёл к концу, но, как оказалось, пережить его было куда проще, чем первую ночь. Вернон вернулся домой измотанный и уставший, как будто в последние пятнадцать часов был занят не поисками уцелевших (неисчезнувших) людей, а самой тяжёлой работой в мире, после которой тело превратилось в средоточие тупой боли.
Мужчина буквально ввалился в свой дом, на ходу скинул с себя одежду, бросил брелок с ключами от машины на журнальный столик, после чего тяжело опустился на диван перед телевизором, так что пружины жалобно скрипнули под его весом. Впервые за несколько последних лет обеспокоенная Линда не встретила его расспросами по поводу того, почему он так долго задержался на работе. Впервые из кухни не распространялся аромат вкусного ужина. Впервые Вернон Левитт почувствовал страх перед будущим, страх оказаться никому ненужным.
«Что же со мной случилось?» — он не в первый раз задался вопросом, на который не мог подыскать ни одного более или менее подходящего ответа. Казалось, что кто-то могущественный — настолько могущественный, что и представить нельзя, — подшутил над ним и теперь следит со стороны за тем, как Вернон поведёт себя в данных условиях.
В холодильнике оставалась пара банок пива, и хозяин опустевшего дома не преминул ими воспользоваться. Он неоднократно слышал неудачную шутку о том, что иногда алкоголь способен составить отличную компанию, и теперь сам разделил её. Несмотря на общее утомление, сон не спешил оградить Вернона от суровой реальности, которая вовсе не походила на реальность.
«Должно быть, это страшный сон», — постарался успокоить себя мужчина, опустошив половину первой жестянки. Он уже почти верил, что сейчас уснёт, и на этом его кошмар закончится. Рядом снова будет Линда, соседи снова будут жаловаться на правительство и повышение налоговых сборов, а на работе начнётся новый день, наполненный привычными заботами. На всякий случай он проверил, что показывает телевизор, ткнув пальцем на кнопку пульта управления. По-прежнему помехи. Нет сигнала. Вернон с досадой нажал на выключение питания, и в комнате воцарилась знакомая тишина.
— Если это какой-то розыгрыш, то это самый дерьмовый розыгрыш в моей жизни! — обратился в пустоту мужчина, словно надеялся, что его услышат.
Ответа не последовало, потому что рядом с ним не осталось ни одного человека.
Прикончив пиво, Вернон с громким металлическим хрустом смял банки и бросил их на пол. К чёрту хорошие манеры, к чёрту порядок, к чёрту всё! Линда исчезла, а это значило, что некому даже будет упрекнуть мужа во всех перечисленных нарушениях. Она не любила, когда он посягал на курение в доме. Теперь в зубах у мужчины появилась зажжённая сигарета, как будто нарушение общепринятых норм и правил могло вернуть прежний порядок вещей.
— Я курю! — огласил он гостиную. — А ещё я снял грязные носки и бросил их под диван!
Но показная бравада очень быстро сменилась желанием разрыдаться от распирающего грудь чувства невыносимого одиночества. Сколько раз Вернон Левитт в сердцах восклицал: «Как бы я хотел, чтобы все оставили меня в покое!» Наверное, ему следовало быть осторожнее в своих желаниях.
Лёжа в темноте, он размышлял над тем, опустел ли только город, или непонятным образом осиротела вся Земля. От подобной идеи по телу Вернона пробежала дрожь. А что, если он стал последним человеком, оставшимся на планете, мчащейся сквозь непроницаемые глубины космоса? Настоящее космическое одиночество!
Завтра же необходимо покинуть пределы города и проверить, найдутся ли поблизости хоть какие-то признаки человеческого присутствия. Может быть, всё-таки удастся встретить кого-нибудь? Ведь должны же остаться другие люди! Возможно, они раскиданы по обширным просторам страны и точно так же, как и Вернон Левитт, ждут встречи друг с другом. Это немного обнадёживало, но в глубине души мужчина опасался, что тешит себя напрасным ожиданием.
«Почему в подобную историю угодил именно я?» — вопрос не предполагал верного ответа, потому что неординарность положения выходила за рамки всех разумных пределов.
Миновала половина ночи, а Вернон так и не сомкнул глаз. Мысли, мысли и ещё раз мысли — по кругу — непрерывно. Они витали над его сознанием, как стервятники, завидевшие падаль. Страх накатывал, подобно волнам прибоя, сменяясь разочарованием, грустью, безразличием, а потом снова страхом.
«Я не один, я не один, я не один», — тихо твердил себе под нос мужчина, как будто читал древнее заклинание. А мрак за окном немо возражал ему, словно старался доказать обратное. Может быть, за многие годы повсеместно распространившегося электричества это была первая ночь, когда на Земле не включилась ни одна лампочка.
* * *Вернон приоткрыл глаза, и первой его мыслью стало неудобство, которое он испытывал. Казалось, словно тело закрутили в узел. Он отлежал руку, и теперь пальцы с трудом слушались его. В голове зашевелились смутные воспоминания, связанные с беспредельным одиночеством. Просто кошмар, в котором Вернон остался единственным человеком.
Но почему он спал на диване? Отсюда и чувство дискомфорта. И тут мужчина окончательно проснулся. Нет, это был не сон. Вчера поздним вечером он действительно не захотел идти в спальню, потому что пустая кровать послужила бы лишним — и весьма болезненным — напоминанием о том, что город опустел.
— Линда! — на всякий случай выкрикнул имя жены Вернон Левитт, надеясь, что она отзовётся, мир вернётся в прежнее русло, мираж исчезнет, и он сможет позавтракать, после чего поедет на работу. Но нет, она не ответила, и он понял, что ужас одиночества продолжается.
Улицы пустовали точно так же, как и вчера. Лишь на проводах расселись воробьи и громко вздорили друг с другом. Вернон вывернул к загородному шоссе и незаметно для себя превысил скорость, а когда взглянул на спидометр, то даже не предпринял попытки подчиниться правилам дорожного движения. Правила теперь были ни к чему. Он промчался через прежде оживлённый район и выехал в пригородную зону. По правую руку остался старый деревянный мост, который давным-давно не использовался, потому что дорожная служба построила объездную дорогу, по которой сейчас и двигался мужчина.
В голове зашевелились воспоминания, и Вернон Левитт выудил из внутреннего архива отдельные кадры собственного детства. Будучи мальчишкой, он с друзьями не раз проезжал по деревянному мосту на своём велосипеде, когда они без спросу отправлялись в близлежащий лес, чтобы поиграть в войну или построить шалаш. Водитель как будто увидел со стороны десятилетнего сорванца, быстро крутящего педали и оборачивающегося назад, чтобы убедиться, что друзья отстают от него.
