Андрей Измайлов - Первый вторник

— Хаки — настоящий парень!!! — орали все эти в белых комбинезонах в свои макрофоны.

— Хаки знает, кому надо отдать свой голос!!! — орали все эти в белых комбинезонах в свои макрофоны.

— Хаки не из тех, кто отдает свой голос кому попало! — орали все эти в белых комбинезонах в свои макрофоны.

Еще они орали, что Хаки — это вам не хлюпик, Хаки знает, что ему устроили Аквариум! Знает, что за каждым его движением следят сотни и сотни тысяч добрых граждан, соратников, собратьев! Хаки понимает, какая на нем ответственность! Можно только восхищаться мужеством, с которым он, Хаки, несет бремя этой ответственности! Хаки все нипочем, да!

Все эти в белых комбинезонах помимо Аквариума устроили Стену, и ему, Хаки, было некуда деться.

Ничего, он потерпит! И даже нальет себе порцию с содовой. И даже нальет себе колы. И выпьет с Милашкой. И с Доком тоже выпьет. Лишь бы Они не подумали, что Хаки решил, кому отдаст свой голос. Лишь бы Они его не дематре… Ну, вот то самое…

И они могут сделать то самое с ним в любой момент. Они могли сделать с ним то самое еще утром, когда двое из Службы Безмятежности посетили его. Но тогда для всех них было бы «ноль — ноль». И Они правильно решили, что «ноль — ноль» от них никуда не денется. И сейчас все Они устроили для Хаки Аквариум с тем, чтобы весь народ мог видеть его, Хаки, каждую секунду. И не упустить момента Решения. А реакция возможна только одна. И тогда — «ноль — ноль». Но тогда одна сторона будет козырять своей гуманностью против зверской реакции другой стороны. И выиграет. Но где какая сторона — ему, Хаки, будет уже все равно.

Лучше бы ухлопали кого-нибудь, и соотношение бы нарушилось, подумал Хаки. Но потом вспомнил четверых и четверых. Вспомнил Службу Безмятежности и сообразил, что Они предусмотрели такие варианты. И сколько трупов положит одна сторона, столько же положит и другая. Так что решать только ему. И как бы он ни решил…

Док, едва оклемавшись после Инцидента, продел руку в черную перевязь и с утра облюбовал уважаемое заведение Хаки, посасывая колу и показывая всем друзьям, соратникам, какой он, Док, демократичный.

Милашка тоже прихромал после Инцидента сюда же и глотал порции с содовой, показывая добрым гражданам, какой он, Милашка, демократичный.

И оба они не говорили о политике, о красной и синей опасности, о законопроектах и поправках. Они просто демонстрировали, какие они отличные ребята.

И они на самом деле выглядели отличными ребятами, черт побери! А все эти в белых комбинезонах орали в свои макрофоны, что он, Хаки, отличный парень! И почему бы этим отличным ребятам не поладить между собой?!

И Хаки рад был поладить, но не знал, на кого ставить. Вернее, знал: на кого бы он ни поставил…

Они устали, Милашка стал терять контроль над собой и прихрамывал на другую ногу, демократично курсируя от столика к стойке за порцией с содовой и обратно. Док стал терять контроль над собой и хватал стакан с колой той рукой, что на перевязи, демократично провозглашая здоровье хозяина и процветание уважаемого заведения.

Но на них вряд ли обращали внимание владельцы визионов, прилипшие к экранам. Хаки! Вот сейчас фигура номер один!

Фигура номер один традиционно вертела в руках стакан, накручивая его на салфетку. Хаки занимался делом. Дел у Хаки в этот день было много. Например, приготовить Милашке очередную порцию.

— Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!! — надрывались макрофоны…

Например, откупорить Доку очередную колу.

— Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!! — надрывались макрофоны…

Например, протереть стойку…

— Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!!..

…Накручивать стакан на салфетку Хаки мог долго. Работа у Хаки такая. Накручивать стакан на салфетку, пока сил хватит. Визионы крупно показывали его руки, макрофоны надрывались, что в этих крепких руках не только стакан и салфетка, но и судьбы Холма на четыре года вперед.

Хаки заложило уши от макрофонов, глаза воспалились от направленных пучков.

Да, Хаки, в твоих руках судьба Холма на четыре года вперед, думал Хаки. Только твоя собственная судьба в руках других. И не на четыре года вперед, а на все время, оставшееся до встречи с всевышним, думал Хаки. И время это — не четыре года, а очень может быть — четыре часа. Если ничего не изменится…

Но что может измениться?! Хаки отдает голос Доку — с Хаки покончено. Хаки отдает голос Милашке — с Хаки покончено. Хаки никому не отдает голос — с Хаки покончено. По Закону.

Хаки поднял глаза к небу, мысленно призывая господа в помощь. И сквозь потолок своего уважаемого заведения, ставшего Аквариумом, он увидел небо. И на фоне белого с голубым — шлюпы. Под одним висел портрет Дока, под другим — Милашки. И Хаки перестал призывать господа в помощь, а послал его к дьяволу.

Хаки потянул с плеча салфетку. Салфетка сползла и повисла у Хаки в руке. Белая. Хаки уткнулся в нее. И заплакал.