Владимир Полуботко - Двенадцатая нимфа
— Да что тут думать, господа! — воскликнул Катилина. — Меценат к этому не имеет никакого отношения. Просто этот Вальтер приехал сюда с мешком денег. Вот он и живёт на эти деньги. А мешок-то, судя по всему, большой. Эх, мне бы такой!
На что хозяин крабового завода, господин Ксенон, резонно возразил ему хриплым голосом:
— Послушайте, Катилина, вы, хоть и взрослый человек, но, как всегда, порете очередную ерунду! Такого не бывает! Если у человека много денег, то он никогда не будет хранить их в мешке.
— Не цепляйтесь к словам, господин Ксенон! Мешок — это я выразился образно. Фигурально! Иносказательно!! Возможно, у него сундук с золотом. Или чемодан с сапфирами. Или горшок с брильянтами. Или счёт в банке.
Ксенон только пожал плечами:
— Да какая разница — сундук, мешок или счёт! Любой нормальный человек, у которого вдруг окажется много денег, непременно вложит эти деньги в какое-нибудь прибыльное предприятие: купит себе завод, фабрику, гостиницу, большой корабль по перевозке пассажиров или маленькую рыболовецкую шхуну — и будет получать от этого доход. До-ход! Что может быть святее и возвышеннее этого слова! А Вальтер ничего этого не делает. Значит, у него нет никаких особенных денег.
Кто-то вспомнил, что когда-то, много лет назад этот человек спускался на каких-то батискафах в какие-то глубины и зачем-то переплывал на каких-то плотах какие-то там океаны.
Старик Патрокл даже добавил:
— Припоминаю, что он даже облетел однажды всю планету на воздушном шаре, но я уже не помню, он ли это был?
Все многозначительно переглянулись. Господин Альпиан — широколицый и весь из себя квадратный коротышка из местного банка — выразил общее мнение:
— Если ещё и такой факт имел место, то он просто сумасшедший.
Ксенон сказал:
— Припоминаю: про него как-то раз писал какой-то знаменитый психиатр, что у него было тяжёлое детство!
— Это много объясняет, — понимающе покачал головою господин Альпиан.
— Да речь совсем не об этом! — вернулся к прерванной теме Катилина. — Он постоянно откалывал какие-то номера, играл в героизм, но вы думаете, он на этом что-то заработал? Да ещё и так много?
Тут поднялся страшный спор по поводу того, откуда у этого Вальтера берутся деньги на вполне безбедную жизнь, и неизвестно, куда бы они завели в тот раз спорящих, если бы господин Катилина, которого в ходе препирательств обозвали тупицей, не затеял скандал по поводу того, что он не допустит, чтобы его так оскорбляли. Господин Панда заявил, что он глубоко убеждён в том, что Катилина именно таков и есть, и между ними тотчас же завязалась словесная перепалка, перешедшая в потасовку. Их полезли разнимать, и серьёзная драка с серьёзными последствиями была уже неминуема, как вдруг случилось нечто такое, что сразу же восстановило мир и тишину среди конфликтующих.
В таверну «Синий рубин» вошёл сам Вальтер.
— Привет всей компании! — весело и просто заявил он.
Все так и ахнули, увидев его.
— Эй, Адриан! — крикнул Вальтер хозяину таверны. — Дайте-ка мне чашечку зелёного чаю с жасмином, а всей честной компании — шампанского!
Говоря это, он поставил на пол возле стойки акваланг и сумку со снаряжением и вынул из кармана на глазах у обомлевшей публики тяжёлую сверкающую монету с изображением Венетского Императора и положил её на стойку.
В наступившей тишине только и слышно было, как кто-то тихо ахнул.
И тут следует сделать некое пояснение. На планете, о которой здесь рассказывается, была такая денежная система: за десять медных монет там давали одну бронзовую. За десять бронзовых — одну серебряную монету. За десять серебряных давали одну золотую. За десять золотых давали одну платиновую. А за десять платиновых — одну, сделанную из сверхдрагоценного сплава всё той же платины, но ещё и иридия. Такие монеты назывались тяжёлыми, и только на них чеканилось изображение Венетского императора. И таким образом, одна-единственная монета из этого сплава означала очень солидную сумму денег, которую мог иметь только весьма богатый человек. Сплав платины и иридия — это очень тяжёлый металл, и кошелёк, в котором помещалось несколько десятков таких монет, получался таким увесистым, что его лишь с очень большим трудом можно было удержать в сильных мужских руках и уж точно, что ни в каком кармане такую глыбу носить было невозможно.
Хозяин таверны, господин Адриан, повертел в обеих руках сверкающую монету. Её колоссальная тяжесть убеждала в том, что это не подделка.
Адриан сказал:
— Даже если я раздам каждому из присутствующих по бутылке самого дорогого шампанского, какое у меня только есть в погребе, то и тогда у меня не найдётся денег, чтобы дать вам сдачи, господин Вальтер. Может быть, у вас найдутся деньги поменьше?
— Увы, это всё, что у меня есть, — сказал Вальтер.
— Но что же мне делать? — развёл руками хозяин таверны.
Вальтер усмехнулся и сказал:
— А вы запишите всё на мой счёт и, когда я в следующий раз приду к вам в таверну и что-нибудь закажу, то вы мне дадите это из того расчёта, что я уже внёс вам некую сумму денег.
— Ну, да, конечно! Заходите ко мне ещё и ещё! — согласился Адриан. — На эти деньги я смогу вас по-королевски кормить и поить очень долго — целый год или больше… Итак, всем по бокалу шампанского, а вам чашечку зелёного чаю, не так ли?
— С жасмином, — уточнил Вальтер. — И не по бокалу, а по два — тем, кто захочет. А больше не надо — алкоголь в слишком больших количествах вреден для человека.
— Может, и вы тоже возьмёте себе шампанского, ну хотя бы в небольшом количестве? — осторожно спросил хозяин таверны.
— Нет-нет. Мой любимый напиток — чай. А спиртного я не пью никогда — таково моё жизненное правило. Я ведь бывший — да и нынешний! — спортсмен, а настоящие спортсмены — народ не пьющий.
Господин Ксенон, услышав это, почтительно спросил:
— А позвольте спросить, в каком виде спорта вы специализируетесь?
— Только в двух, — ответил Вальтер: — в нырянии с аквалангом и в нырянии без оного. Считается, что это две разных спортивных дисциплины. Тридцать лет тому назад я даже стал однажды чемпионом мира по нырянию без акваланга, и у меня до сих пор сохранилась от тех времён золотая медаль. Впрочем, сейчас этот вид спорта уже давно забыт…
Говоря это, он пил свой зелёный чай.
С жасмином.
Все многозначительно переглядывались. Никто вроде не припоминал такого вида спорта, и у всех на лицах читался один и тот же вопрос: а не врёт ли? Но кто-то, почёсывая затылок и прищуривая один глаз, всё же вспоминал нечто подобное… Старик Патрокл даже сказал:
— Что-то вроде бы как припоминаю…
Вся компания уже давным-давно примирилась. Катилина чокнулся бокалом с Пандой, а тот смущённо пробормотал какое-то извинение. Все почувствовали какую-то необъяснимую радость от появления этого человека. Господин Рауль осмелился спросить у Вальтера, хорош ли был нынешний улов, на что тот ответил:
— Улова пока ещё не было никакого. Я только сейчас собираюсь в море.
Никто не знал, что на это сказать, потому что Вальтер редко с кем из островитян вступал в непринуждённые разговоры и уж тем более поддерживал дружеские отношения. Все только пили прекрасное шампанское и многозначительно переглядывались между собою.
— Господин Адриан! — негромко сказал Вальтер, ибо от одного только его голоса в зале наступала полная тишина. — Я плохо разбираюсь в этих делах, но что считается приличным приложением к шампанскому? Шоколад? Фрукты? Мороженое? Что-то ещё? Раздайте всем присутствующим за мой счёт.
Адриан тотчас же кинулся выполнять этот заказ.
А Катилина наклонился к своим давним недругам Ксенону и Панде и прошептал:
— Это просто невероятно! Такое впечатление, будто он стоял под дверью, пока мы тут спорили, и подслушивал наш разговор, а теперь пытается нас задобрить.
Ксенон помрачнел при этих словах и сказал:
— А ведь и точно!
Но Панда многозначительно покрутил пальцем у своего виска, прозрачно намекая на то, что оба они олухи. И ещё прошептал:
— Делать ему больше нечего, как только подслушивать нашу пустую болтовню.
А Вальтер спокойно допил свой зелёный чай (с жасмином!), встал и, вежливо раскланявшись со всеми, вышел.
В окна таверны было видно, как он направился в сторону причала по ступенькам вниз, где стоял его катер — не самый дорогой среди всех, но и не самый дешёвый.
А Катилина снова впал в плохое настроение.
— Вот так, — грустно сказал он. — Тут вкалываешь как проклятый: закупаешь по дешёвке у рыбаков эту проклятущую рыбу, продаёшь её чуть подороже… И всё это — чтобы только обеспечить жизнь себе и семье, а некоторые поступают гораздо проще: они просто уже имеют деньги, и живут себе в своё удовольствие.
— А ты бы не завидовал! — буркнул ему Эдгар по прозвищу Острый Меч. — К завистливым счастье никогда не приходит.
