Сергей Слюсаренко - В нашу гавань заходили корабли
Стоящие на берегу словно вышли из оцепенения. Нюра, чтобы реабилитироваться после неудачной ночной службы, ринулась, раздвигая толпу, к цепочке вооруженных. Один из них попытался перекрыть ей путь, однако не рассчитал решительности женщины, теряющей свою популярность. Нюра смела охранника, парапет набережной и рысцой ринулась к черным ящикам. Там она остановилась и, обернувшись, прокричала: «Здесь химическое оружие, нас будут травить, чтобы захватить нашу землю!». Через мгновение скрученная крепкими руками людей в черной униформе она была водворена на набережную. При этом она пела «Интернационал» и «Не нужен нам берег турецкий…». Надо сказать, что вреда военные ей не причинили, в отличие от нее, нанесшей им значительный урон в технике, силе и моральных устоях. Сельчане тихо роптали, но постепенно успокаивались. Напряжение спадало и у военных. То там, то тут между местными и охраной завязывались сначала мелкие перепалки, а потом и просто мирные разговоры. На главный вопрос: «А вы что, в нас стрелять будете?» - был получен удовлетворительный ответ: «Патронов нам не давали». Выяснилось, что это никакие не военные, а рота почетного караула таможенной службы. И когда у них с провокационной целью спросили, давали ли они присягу на верность народу, ответили, что таможенники такой присяги не дают по этическим причинам. К обеду выяснилось, что охрана тут совсем без начальства, только рядовые. А когда таможне предложили пообедать, так как все люди - братья, те не отказались и от шампанского. Оружие, сложенное в пирамиды, охраняла Нюра. Ей почему-то обе стороны в этом вопросе полностью доверяли. На рыбалку все вместе договорились пойти на рассвете, когда у кефали самый гон.
К вечеру прибыло телевидение. К прибытию ТВ строй охраны был восстановлен, и местные, дабы не выглядеть простой толпой, стали напротив таможни, вооружившись знаменами, которые они купили в лавке национальной символики. Хитрый лавочник сбывал за копейки из-под полы символику оппозиционных партий. Кто сейчас был в оппозиции, жители поселка не знали, но поверили продавцу на слово. Вот и выстроилась на набережной в итоге грозная демонстрация, протестующая против своеволия властей. Телевизионщики живо извлекли из своего автобуса аппаратуру и бывшую популярной лет десять назад диссидентку Новозадскую. Сейчас она работала диссиденткой в соседнем государстве и неистово любила местные власти. Новозадская перед камерой долго ругала свои власти, хвалила местные, призывала поголовно перейти на латинский алфавит и принять помощь как символ вечной дружбы. Потом пресса попыталась взять интервью у жителей поселка. Но они не хотели говорить на государственном языке, и ТВ уехало восвояси.
Жители, лишившись развлечения, вернулись к общению с таможней. Всех беспокоило, что же находится в ящиках. Охрана этого не знала. И тут у Мухина родилась идея. Он же пограничник! А ведь нарушил границу парусник, ой, нарушил! Собрав свой экипаж и расстегнув шелковую рубаху так, чтобы была видна тельняшка, Мухин решительно направился к таможенникам, яростно резавшимся с местным бухгалтером Ивановым в нарды. За игрой бухгалтер пообещал таможенникам, если проиграет, показать настоящую летающую тарелку, которую он хранил на всякий случай в ближайшей сосновой роще.
– Так, - громко и решительно Мухин прервал мирную игру, - а разрешение пограничной службы для входа в территориальные воды у вас имеется?
Таможенники ничего такого не имели, и вообще, им уже было глубоко наплевать на события. Им хотелось остаться в этом поселке навсегда.
– А шо надо делать? - после короткого шушуканья один из таможенников взял на себя роль переговорщика.
– Ну, я, конечно, могу оформить разрешение задним числом, - начал капитан, но его сразу перебили.
– У нас нет ничего…
– Ну, мужики, мы же все на службе. Я что, изувер какой? - Мухин осторожно гнул свою линию. - Мне нужно содержание груза - и все. Я бумагу выпишу, и можете спокойно службу дальше нести.
– А откуда я знаю, что там за груз? И вообще, наше дело - маршировать на парадах в оранжевых беретах. Анкерным шагом.
– Так мы быстро все оформим, - капитан понял, что дело сделано. - Я как начальник пограничной заставы могу провести досмотр в присутствии понятых, если члены экипажа себя плохо чувствуют.
– Да, они неважно выглядели, - поддакнул старпом.
Слова старпома убедили всех, и через минуту Мухин собственноручно открывал один из ящиков заранее припасенной фомкой. Этот ящик, как и два других, оказался пустым. Остальные, судя по всему, тоже.
К вечеру на набережной оставались всего несколько манифестантов из местных и пьяные таможенники, сидевшие вокруг костра из пляжных топчанов. Всю ночь они рассказывали друг другу страшилки про Летучего Голландца, одна ужаснее другой. О жестоком капитане Ван дер Деккене, убившем всю команду, о вечном Жиде, нашедшем пристанище на корабле-призраке, о фатуме, который преследует на море тех, кто свернул с праведного пути.
Утром следующего дня из центра пришел автобус с молодчиками из организации воинствующих интеллигентов «Поздно». Было их человек пятнадцать. Между собой они разговаривали нормально, но как только на набережной появились сельчане, стали громко отдавать команды на государственном языке. Интеллигентствующие боевики выстроились свиньей и ринулись в атаку на местных. Сначала, в силу того, что из жителей поселка на берегу были только Нюра, Серафима и Галина, «поздняки» получили значительное преимущество. Они оттеснили на газон теток, поломали лозунги партии Регрессивных социалистов и даже отобрали у подоспевшего Пети Танцюры его удочку, приняв её за флагшток.
На крики рассерженных дам пришли два мужика из местных, помоложе тёток и порешительнее Пети. Совершенно не знакомые с правилами ведения рукопашного боя в городе и не тренированные в спецлагерях мужики накостыляли приезжим и загнали их обратно в автобус. Туда же был депортирован участковый, прибывший на помощь интеллигентствующей молодежи. Учитывая то, что участковый был лицом официальным, ему досталось больше всех.
Над поселком нависла революционная ситуация. Её усугубило радиообращение Гаранта, которое транслировалось по всем радиоточкам. Гарант был, как всегда, многословен и невнятен. Сельчане смогли только разобрать слова о приверженности западным ценностям и вечной и нерушимой дружбе с БЕНИЛЮКСОМ, в обмен на гарантии бесплатного керосина с севера.
Жители поселка вышли на берег в полной решимости. На общем собрании выбрали председателем поселкового совета капитана Мухина. А старому объявили недоверие и в знак импичмента поставили лимузин поперек улицы так, что теперь он не мог никуда ехать.
Однако беда пришла, как всегда, неожиданно. В здании погранзаставы зазвенел школьный звонок - сигнал того, что необходимо произвести смену дежурного экипажа на «Внятном». Сельчане понимали, что без руководства им не удастся сдержать напор чужаков. Поговаривали, что против митингующих уже готовится спецназ из Вашингтона. Серафима клялась, что своими глазами видела людей в скафандрах недалеко, в горном лесу, и что они даже хотели поломать тарелку бухгалтера Иванова, но не знали как.
Но с другой стороны - служба есть служба. И Мухин решился. В полной секретности на шлюпку были доставлены две канистры солярки из стратегического поселкового запаса, на всякий случай. И случай настал. Тихо, в сопровождении суровых взглядов сельчан шлюпка с экипажем отправилась к катеру. По мере того, как увеличивалось расстояние до берега, экипаж охватывал необъяснимый страх, липкий, как давешний туман. В полной тишине, нарушаемой только стуком уключин и плеском воды, экипаж двигался к своему судну. Метров за двести до цели их движение было внезапно прервано. Прямо у носа шлюпки в беззвучном прыжке взвились из воды два громадных дельфина. Не было в их движении ни радостной игры, как у обычных афалин, ни озорного свиста. Только угрожающие взлеты, словно они пытались остановить движение шлюпки. Васильев и Стовбода, стиснув зубы, не меняя ритма, неистово гребли.
Борт «Внятного» был для моряков роднее родного берега. Старпом даже похлопал рукой давно не крашеное военно-морской краской железо.
– Эй, на «Внятном», - словно и не было леденящего страха мгновение назад, проорал капитан Мухин, - смена пришла! Вахту сдавай.
В ответ он не услышал обычного «сколько ждать можно» - этой фразой его коллега по погранзаставе Забуйнов всегда встречал друзей.
С нехорошим предчувствием экипаж поднялся по штормтрапу на борт. Палуба была пуста. Мухин отдал приказ Стовбоде и Васильеву проверить судно. Искать долго не пришлось. Дверь на камбуз была задраена изнутри. Кок по праву хозяина загремел кулаком по железу. В ответ на камбузе раздалось шуршание и звон кастрюль.
– Эй, воины, что молчите? - чуть не приложив губы к железу, прокричал старпом.
