Виталий Вавикин - Лики звезд
– Как знаешь, – сдается Илия и тоже начинает одеваться. – Я просто хотел помочь.
– Помочь? – кривится Молли, натягивая кофту. – Да я видела, как ты жил после смерти жены! Видела, чем ты занимаешься вечерами, когда засыпает твоя дочь!
– Так тебе кажется это отвратительным?
– Мне отвратительно то, что я вижу все это! – Молли смотрит ему в глаза, словно рассказала что-то крайне неприличное о себе и теперь с вызовом ждет порицания и критики.
– Зачем ты это делаешь? – спрашивает Илия.
– Делаю что?
– Отгораживаешься от всех. Такое ощущение, что тебе нравится то, что с тобой происходит.
– Думаешь, я могу выбирать?
– А ты пробовала?
– Выбирать? – губы Молли изгибает ироничная улыбка. – Хорошо. Что конкретно можешь предложить мне ты?
– У меня есть знакомый психолог, – решительно говорит Илия. – Я уверен, что он сможет помочь и дать совет.
– Совет? Что он может мне посоветовать? Не прыгать? Не поможет. Тебе ли не знать!
– Тогда не знал. – Илия вспоминает жену. Светлое лицо мрачнеет. – Если передумаешь, то я с радостью попытаюсь помочь тебе. Хотя бы тебе.
– Ладно. – Молли открывает дверь, поправляя на ходу взъерошенные волосы. – Забудь. Я не хотела причинять тебе боль. – Она оборачивается. Смотрит ему в глаза. – И не вини себя. Ты ничего не можешь сделать. Ни сейчас, ни тогда, со своей женой.
– Я так не думаю.
– А ты попробуй.
– Нет.
– Черт! – Молли раздраженно кусает губы. – Если я соглашусь, это что-то изменит?
– Да.
– А может, ты просто хочешь, чтобы я осталась у тебя на ночь?
– И это тоже.
– Я так и думала, – Молли улыбается, возвращая себе напускное безразличие. – И кто-то еще говорит, что это я странная!
Глава шестая
– Ну, как все прошло? – спрашивает отец.
Молли смотрит ему в светлые глаза, которые прочитали так много книг из старой библиотеки. Он любит этот мир. Чтит этот мир. Преклоняется перед его историей. Ценит традиции. «Ты ведь умная девочка», – вспоминает Молли голос высшего и невольно оборачивается. Дверь в библиотеку все еще закрыта. «Не стоит развенчивать мифы».
– Не томи. – Рука отца касается ее щеки.
– Что там?
– Где?
– На щеке.
– Ничего.
– Ну да… – Молли видит, как мрачнеет отец, как его глаза наполняются болью и разочарованием.
– Высшему не понравились твои творения? – спрашивает он, и она не понимает: то ли он собирается отчитать ее за неудачу, то ли успокоить, – Молли?
– Да?
– Скажи хоть что-нибудь.
– Он хочет, чтобы я отправилась с ним на Элизиум, – тихо и даже как-то отстраненно говорит она.
– Высший?! – недоверчиво переспрашивает отец, боясь поверить тому, что услышал.
Молли кивает.
– Господи! – он обнимает ее, прижимается губами к бледной щеке. – Я так рад за тебя! Так рад!
– Правда?
– Ну конечно! – отец отрывает ее от земли. Кружит в диком вальсе восторга. – Это же такая честь! Я знал! Всегда знал, что все затраченные силы не напрасны!
Молли чувствует встревоженные взгляды собравшихся людей.
– Можно я сделаю объявление? – спрашивает отец.
Она пожимает плечами. Смотрит на его светящееся счастьем лицо. Слушает сбивчивую восторженную речь.
– Наслаждайтесь моментом! – ликует он. – Потому что скоро все, что вы видите здесь, будет выставлено на Элизиуме!
– Вообще-то не будет, – говорит Молли, морщась от прокатившегося по толпе встревоженного шепота.
– Как это? – спрашивает отец, продолжая улыбаться. – Разве ты только что не сказала мне, что высший хочет взять тебя на Элизиум?
– Меня. – Молли чувствует, что краснеет. – Меня и мой талант, чтобы там я смогла создать нечто новое, а это… – она смотрит на статуи, картины, фрески. – Это все останется здесь.
– Но… – отец озадаченно встряхивает головой. – Я думал… Разве…
– Нет, – Молли выдавливает из себя скупую улыбку. – Все это останется здесь, с тобой. – она пытается отыскать среди задумчивых лиц Хака. – Ты не видел его? – спрашивает отца.
– Кого?
– Неважно, – еще одна вымученная улыбка. – Мне нужно привести себя в порядок, – Молли пробирается к выходу. Старая библиотека и выставочный зал кажутся до отвращения родными.
– Я так рад за тебя! – слышит она за своей спиной, – Молли! Подожди, Молли! – Хак догоняет ее уже в коридоре. Разворачивает к себе лицом и целует в плотно сомкнутые губы. – Что не так? – спрашивает он.
– Мне нужно в туалет.
– В туалет?! – Хак обнимает ее за талию. – Сейчас? В такой важный для тебя момент?
Молли кивает, снова уклоняется от поцелуя.
– Да что с тобой?!
– Ничего, – Молли отводит глаза.
– Эй, – Хак держит ее за подбородок, заставляя поднять голову. – Я люблю тебя.
– Я знаю, – Молли сдается и отвечает на поцелуй. – Ненавидишь меня?
– За что? – Хак улыбается, вглядываясь в голубые глаза.
– Неважно. – Она снова вспоминает библиотеку. Книги, диван, высшего. – Скажи, что все еще не устал от моих прелестей.
– Разве от них можно устать?
– Просто скажи, что не устал.
– Не устал.
– Тогда хорошо. – Молли берет его под руку и ведет обратно в зал.
– Ты, кажется, хотела в туалет? – напоминает Хак.
– Уже нет, – она улыбается ему. – Уже нет.
Глава седьмая
Окраины Аваллона. Вдали от стеклянных башен, в окружении яблоневых садов. Приземистое здание, выкрашенное в желтый цвет. Странное, контрастирующее со всем, что выстроено под голубым небом планеты Элизиум.
– Психиатрическая клиника имени Артура и Морганы, – вспоминает Молли надпись над входом. Смотрит на доктора Кусума и улыбается. – Так вот, значит, где они нашли покой.
– Всего лишь легенды, – говорит он, и лицо его принимает задумчивый вид, – Илия сказал, что вас мучают видения?
– В каком-то роде. – Молли недовольно мнется с ноги на ногу. – Послушайте, если вы надеетесь сделать на моем имени карьеру, то этого не будет.
– На вашем имени?
– Ну да, – она пожимает плечами. – Но учтите, меня не надо лечить. Я здесь только ради Илии.
– Верю.
– Верите?
– Конечно… – разводит руками доктор Кусум. – Без доверия нельзя работать. Это залог профессионализма. А я профессионал… – он поднимается на ноги. – Знаете что, раз уж вы пытаетесь быть другом моему племяннику, думаю, будет не лишним, если я уделю вам еще минут пятнадцать.
– Ну, если пятнадцать… – Молли нервничает, чувствуя, что больше не может находиться в этом месте.
– Не бойтесь, – Кусум осторожно берет ее под руку. – Четверть часа еще никого не сводили с ума.
Они выходят в коридор.
– Чуть больше года назад, – начинает рассказывать доктор, – в одну из больниц города поступила женщина, перенесшая клиническую смерть. Ее ялик попал в ужасную аварию. Она потеряла много крови, сломала ногу, но в остальном повреждения были незначительными. Проблема состояла в том, что после перенесенной клинической смерти ее мозг не смог полностью восстановиться. Повреждения, полученные в результате дефицита кислорода, оказались весьма серьезными. Но ни лечащий врач, ни работавший с ней психолог не смогли выявить отклонений. В итоге больная стала являть угрозу, как для себя, так и для общества. В результате под влияние психологической внушаемости попали помимо самой больной ее друзья, близкие и сам психотерапевт. Когда инцидент удалось предотвратить, некоторые последствия подобной халатности остались непоправимыми, – доктор Кусум награждает Молли многозначительным взглядом. – Кстати, симптомы у больной были схожи с теми, о которых рассказывали вы. Дезориентация, мания преследования… – он открывает дверь в одну из палат. – Знакомьтесь, Молли. Куза Изабелл Джури.
Глава восьмая
Алый закат напомнил Дорину о бывшей жене и что он снова пропустил назначенную встречу с Магдой. Девочка ни в чем не виновата, хоть родители и грызутся друг с другом, как кошка с собакой. К счастью, бывшая жена придерживается того же мнения. Значит, все обойдется.
Дорин открыл окна, проветривая застоявшийся воздух. Все изменилось здесь – в квартире Молли. Прежним остался лишь дверной замок. И почему он все еще хранил ключи от этих дверей? Словно надеялся… Нет, даже не надеялся, а знал, что они пригодятся.
«Интересно, – думал Дорин, исследуя содержимое ящиков, – чему он радуется больше: возможности снова встретиться с Молли или шансу стать высшим?»
Он выдвинул очередной ящик, вынул стопку нижнего белья и достал небольшой лист с выполненным карандашом рисунком. Наверное, это было единственное, что создала Молли после крушения в центральном парке. Внутри что-то щелкнуло. Нагромождение черных линий на листе сложилось в лицо. В его лицо. Нечеткое, практически бесформенное, но Дорин знал, что Молли рисовала его. Может быть, в темноте или с закрытыми глазами, но это точно был он.
