Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров
— Что за черт? — пробормотал Ник и тут же забыл про странное происшествие со своим гардеробом — не до того было.
Час или год? Или десять? Сто?
Или он сошел с ума?
Гостиничный коридор встретил Ника полумраком, затхлыми запахами и покосившимися дверьми. Номер триста шестнадцать, где осталась Эн, находился в самом конце. Спотыкаясь о разлезшуюся ковровую дорожку, Ник побежал, выкрикивая:
— Наташа! Наташка! Эн!
Дверь с тусклыми цифрами 316 висела на одной петле — вторая вывалилась из трухлявого косяка. Оттащив лопнувшее дверное полотнище в сторону, Ник ворвался в тесный предбанник — и замер, увидев девушку.
Она застыла возле кровати, растрепанная, напуганная. В номере стоял тяжелый запах рвоты. Прикрыв руками полуобнаженную грудь — гардероб Эн подвергся таким же печальным метаморфозам, как и одежда Ника — девушка жалобно всхлипнула.
— Живая! — выдохнул тренер.
— Телефон не работает, — тихо ответила Эн, продолжая всхлипывать. — Мне переодеться надо. Ты это… выйди, а?
— Переодеться… — пробормотал Ник и сполз спиной по пыльной стене на пол.
Одежда, лежавшая в сумке Эн и чемодане Ника, сохранилась гораздо лучше той, что была на них надета. Но все остальное — мыльно-пузырные принадлежности, кое-какие продукты — пришли в негодность. Зубная паста окаменела в тюбиках, шампунь сгустился в странную желеобразную массу, одеколон Ника испарился, сыр и печенье изгрызли то ли мыши, то ли тараканы. Пластиковые обложки тетрадей с тренерскими почеркушками Проскурина склеились, высохли и покоробились, а все записи, сделанные гелевой ручкой, сильно вылиняли и еле читались.
— У меня застежка лифчика сломалась, — пожаловалась Эн. — И пуговицы на кофточке растрескались.
— Ты на ботинки мои посмотри. — Ник мрачно пихнул ногой на середину комнаты скрюченный, серый от пыли башмак. — Ссохся весь. Не то, что ногу — палец не всунуть.
— Что с нами случилось? — в сотый, наверное, раз задала один и тот же вопрос Эн. — Ничего не включается… ни телефоны, ни часы. Тока нет. Водопровод не работает. Вода в бутылке протухла. Голова болит. Пыль кругом…
— Не знаю, — тоже в сотый раз ответил Ник. — Ты готова? Пойдем вниз, выйдем на улицу, посмотрим.
Эн подошла к окну, провела рукой по серому от грязи стеклу.
— Ничего не видно.
— Вот поэтому и надо выйти наружу. Ну, давай!
— Давай, — кивнула Эн.
…Что же случилось? Почему всё… испортилось?
Эти два вопроса стали риторическими, набили оскомину, их в разных вариациях в течение последующих дней и Ник, и сама Эн задавали себе столько раз, что давно уже сбились со счета.
Но вопросы требовали ответов.
Что случилось?
Почему все вещи вокруг так сильно состарились, пришли в негодность, истлели, сгнили?
Ответов не было. Были наблюдения и находки. Жуткие, невозможные находки.
Первая состоялась сразу после того, как они выбрались из пустой гостиницы. Улица, некогда оживленная, полная машин и людей, встретила их тишиной — лишь легкий волжский ветерок шелестел листвой деревьев да где-то в отдалении перекликались тонкими голосами птицы.
Прямо напротив входа в гостиницу поперек проезжей части застыл трамвай, врезавшийся в грузовик. Краска на вагоне облупилась, крыша проржавела. Ник обратил внимание на оборванные провода, лежащие сверху. Кабина трамвая смялась, стекла вылетели. С гостиничного крыльца хорошо просматривался салон.
И люди. Вернее, то, что от них осталось. Кости, черепа, истлевшая одежда.
Трамвай мертвецов.
— А почему мы… живые? — спросила Эн и прижалась к Нику.
Девушку трясло, отчетливо было слышно, как у нее постукивают зубы.
— Не знаю…
— П-пойдем отсюда. С-скорее!
И они пошли, озираясь и с каждым шагом пугаясь все больше и больше.
Город умер. Асфальт на тротуарах и проезжей части там и сям был взломан деревьями и кустами. У поворота на Вокзальную площадь, прямо посреди перекрестка, шелестел на ветру выводок молодых березок. Вдоль ржавых рельсов росла трава. Не жалкий городской ежик, а высокий, сочный бурьян. Там, где раньше были газоны, глухой стеной встала густая крапива. Ее заросли тянулись вдоль всей улицы Саид-Галеева. Остовы изуродованных машин утопали в этих джунглях, некоторые застыли посредине дороги — водители почему-то не удосужились припарковать их согласно правилам.
Ник и Эн сунулись было к одной, некогда вишневой, а теперь густо-ржавой «Вольво» — и тут же отпрянули, встретившись взглядом с пустыми глазницами дочиста выбеленного черепа водителя.
— Я сейчас закричу, — прошептала девушка.
— Я тоже, — так же тихо ответил ей Ник. — Давай на раз-два-три…
Что они собирались кричать, зачем, с какой целью? Может быть, просто для того, чтобы нарушить жуткую тишину вокруг? Или позвать на помощь? Подумать об этом Ник не успел.
Позади зашелестела трава, послышались шаги, и раздался незнакомый голос:
— Э, братан!
Глава вторая
Он представился Халом. Обычный парень лет восемнадцати, несколько развязанный и явно не отягощенный избыточным интеллектом. Среднего роста, коротко остриженный, с правильными чертами лица, чуть смугловатой кожей, быстрыми черными глазами.
Пожав руку Ника и внимательно оглядев Эн, Хал сообщил, что «ни хрена не понимает, блин». Ник развел руками: мол, мы тоже не в курсе.
— А где люди-то все? — потирая через обширную прореху в футболке грязную грудь, поинтересовался Хал. — И чё за заросли везде, блин?
— Могу задать аналогичный вопрос, — ответил Ник.
Хал засопел, сунул руки в карманы широких спортивных штанов — раздался треск сгнившей материи. Парень выругался. Эн поморщилась.
— Айда к Кремлю, позырим, чё там, — не то предложил, не то приказал Хал и, заметив смятение своих новых знакомых, спросил: — Вы не казанские, что ли?
— Иркутские. — Ник зачем-то махнул рукой в сторону железнодорожного вокзала.
— А-а-а… — Хал коротко улыбнулся, и сразу стало понятно, что он понятия не имеет, где находится город Иркутск. — А здесь чё делаете?
— На соревнования приезжали, — недовольный расспросами, сухо ответил Ник. — Я тренер. Она…
— Гимнастка! — выпалил Хал.
Эн снова скривилась.
— Почему гимнастка? — удивился Ник. — Лучница. Стреляет из классического лука.
— Я думал, только гимнастки такие симпотные бывают, блин, — дерзко глядя Эн в глаза, заявил Хал.
— Хватит болтать! Эксо-эксо, Кэнди[5]! — девушка покраснела и первой зашагала вдоль крапивных зарослей.
— Стой! Не туда! — Хал догнал ее, попытался взять за руку. — Кремль в другой стороне. Вон туда, за дом — и по Ташаяку, мимо ледового дворца.
— Сама знаю!
— Откуда?
— От маленького и двугорбенького!
Хал оскалил в усмешке белые зубы:
— Вот ты коза!
— Эй! — Ник догнал парня, схватил за локоть. — Слышь, давай полегче, понял?
— Не понял, понял? — Хал резко развернулся, как-то очень умело вывернулся, мгновенно отступив на два шага. — Руки! Чё ты, чё?
Ник растерялся. Он был крупнее этого ловкого и подвижного паренька, но дрался редко — в детстве, само собой, пару раз в армии… Хал же, судя по всему, имел богатый опыт по этой части.
Они стояли друг против друга, сжимая кулаки. Шелестела крапива. Посвистывали в небе ласточки. Хал упруго раскачивался на напружиненных ногах, готовый в любую секунду броситься на соперника. Ник обреченно поднял руки. Во рту у него пересохло, сердце барабаном стучало в ушах. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не ушедшая вперед Эн.
— Мамочка! — пронзительно вскрикнула девушка.
Переглянувшись, парни сорвались с места и бросились на помощь своей спутнице.
Эн они обнаружили за углом гостиницы. Вцепившись обеими руками в ржавый заборчик, она сжалась в комок, зажмурилась и визжала, не переводя дыхания, а в двух шагах от нее глыбился огромный, покрытый клочковатой шерстью зверь с раскидистыми рогами.
— Ох, ё-ё! — Хал от неожиданности отскочил назад, отчаянно зашарил взглядом по зарослям в поисках хоть какого-нибудь оружия.
Ник, еще не до конца пришедший в себя после неожиданной стычки с новым знакомым, среагировал на ситуацию рефлекторно — заорал что-то невнятное, поднял вверх руки и, тяжело топая, пошел на рогатое чудовище.
Лось — а это был именно он — испуганно фыркнул, вломился в крапивные джунгли и исчез из виду, оставив за собой широкую просеку.
— Уф! — Ник вытер вспотевший лоб, краем глаза заметив, что на ладони осталась грязная полоса, и повернулся к Эн. — Тихо! Не кричи! Всё уже, всё.
К ним подскочил Хал, сжимая в руках кусок гнилой доски с прилипшими к ней белыми корешками.
— Чё это? Кто это?
— Сохатый, — не глядя на него, ответил Ник и встряхнул находящуюся в полуобморочном состоянии девушку: — Наташа! Ты меня слышишь?
