Сергей Федин - Фантастические рассказы
— А вы не хотите взглянуть на этого уникального старца, корень жизни на Земле, ее овеществленный амулет, а заодно на его и, — он ухмыльнулся и развел руками, — нашу с вами агонию? Погибнуть на сцене вместе с главным героем и всем театром в последнем акте — это ли не счастье для истинного зрителя? Я живу здесь очень близко, — добавил он после томительной паузы, — на расстоянии ста ударов сердца.
Он поднялся из-за стола и сделал приглашающий жест рукой. Не ощущая своего тела, я медленно встал и, невесомый, обреченно пошел за ним. Мне уже было все равно. Только очень жал левый ботинок и почему-то подумалось, что завтрашнее свидание отменяется… В пивной по-прежнему клубился пьяный туман, где-то в углу вспыхнула драка, за соседним столиком хохотали над новым анекдотом.
Он действительно жил близко. Когда мы поднялись по захламленной и вонючей лестнице на пятый этаж старого кирпичного дома и остановились перед обшарпанной дверью, перечеркнутой наискось неразборчивой надписью, я впал в какое-то оцепенение. Ноги мои отказывались идти далее, я был близок к обмороку. Так, наверное, чувствует себя осужденный на казнь перед дверью, за которой его ждет электрический стул. Из состояния ступора меня вывел насмешливый голос моего проводника:
— Ну вот мы и взошли на этот всемирный эшафот. Он, как видите, невысок и замызган. Входите, не бойтесь. Мы все исчезнем без боли. Ведь мы только снимся. — И он с силой толкнул дверь.
В убогой каморке с маленьким запыленным оконцем не было ничего, абсолютно никакой мебели. Только в центре комнаты стоял старинный стул великолепной резной работы (я еще машинально подумал, что такому одру место в музее) и на нем, глядя на меня в упор, сидел совершенно седой старик с непроницаемым и светлым ликом древнего мудреца. На его лице, безмятежном и печальном одновременно, ничем не отразилось мое появление. Казалось, он давно знает меня, и я только что выбежал за сигаретами. Рядом с его, как бы окруженной ореолом, высохшей фигурой привычные очертания и предметы выглядели плоскими, бледными и безжизненными декорациями. В глазах, излучающих неведомую энергию, отражались таинственные и далекие миры.
— Смотри, смотри на него, несчастный, — жарко зашептал над моим ухом незнакомец. — До полночи осталась ровно одна минута. Одна минута на покаяние. — Он уже кричал в безумном восторге и опьянении.
— Весь мир, как голубиное яйцо в моей ладони, и приговор уже вынесен. Земля уже треснула и… — Он вдруг дернулся, лицо сморщилось паучьей лапой смеха и тут же потухло. Он покачнулся, изо рта его неожиданно вырвались хлопья кровавой пены и, протянув скрюченные судорогой руки к горлу старика (тот даже не пошевелился), он сделал один неверный шаг, дико вскрикнул и упал. Я с ужасом смотрел на его тело. Незнакомец был мертв.
Где-то на площади било двенадцать. Я взглянул на старика. Он тихо улыбнулся, встал и пошел к выходу. У самой двери он обернулся.
— Я подменил стаканы, — медленно проговорил он. — Не будем будить Будду. Ему снится хороший сон.
Дверь захлопнулась.
Я был в шоке. Мысли путались и блуждали в разгоряченной голове. С трудом я дотащился до окна. Сквозь мутное стекло была видна угрюмая черная улица, робко освещаемая тусклым фонарем. На улице шел дождь. Не разбирая дороги, прямо по лужам шел старик с развевающимися седыми волосами в одежде буддийского монаха. Я смотрел на его тающую во тьме одинокую фигурку и солеными от стекающих слез губами повторял:
— Не будем будить Будду. Ему снится хороший сон. Ему снится очень хороший сон.
В УДУШЛИВЫХ ОБЪЯТЬЯХ ФОРТУНЫ
Неправы те, кто почитает Фортуну
слепой и безумной.
Казанова1Поручик Осинин всегда спал крепко. Особенно на рассвете. Особенно после попойки.
Колокольчик у входной двери безжалостно вырвал его из небытия в пять утра, в одно мгновение обрушив пирамиду сновидений. «Проклятье!» — просипел пересохшими губами поручик и повернулся на другой бок, с наслаждением погружаясь в пучину забвения. И тут же колокольчик пронзительно зазвенел снова, отозвавшись в несчастной голове Осинина кошмарным грохотом.
С трудом нашарив под кроватью пустую бутылку, он с остервенением швырнул ее в дверь. Тишина со звоном рассыпалась на тысячу осколков. Но неведомый визитер был до наглости настойчив.
Пришлось вставать. Чертыхаясь и путаясь в полах засаленного халата, поручик поплелся в прихожую.
— Какого дьявола?! — прорычал он в ярости, широко распахивая дверь.
На крыльце никого не было.
Поручик удивленно огляделся. Ни одной живой души, если не считать облезлого черного кота, с напряжением наблюдавшего за кисточкой осининского халата. Сам не зная, почему, поручик внезапно расхохотался.
— А ты-то что не спишь, бродяга? — пожалел он кота и снова засмеялся. — У кошек вроде бы не бывает бессонницы?
И тут он увидел конверт.
Обычный конверт, прямо под ногами. Слегка помятый и пожелтевший от времени. Выкатив мутные с похмелья глаза, поручик некоторое время изумленно таращился на конверт, покрытый затейливыми завитушками. Наконец, очнувшись, он поднял его с земли.
Каллиграфическая вязь на бумаге сложилась в четкую надпись: «Алексею Осинину от тайного советника Д. Р. Осинина». «Этого не может быть!» — стукнуло в голове у поручика. Он слишком хорошо знал, что его овеянный легендами сумасбродный дед погиб ровно за три года до рождения своего единственного внука.
В памяти отчетливо зазвучал чуть грассирующий голос бабушки, урожденной де Грюссон, повествующей длинным зимним вечером засыпающему Леше историю жизни мужа: «А под конец своей странной жизни ваш, Алексис, дед до безумия увлекся азартными играми и, особенно, лотереей. И в один прекрасный день он вдруг заявил, что открыл секрет Удачи. И, действительно, вскоре он неожиданно выиграл десять тысяч золотом. Этих денег ему бы вполне хватило, чтобы погасить долги после экспедиции к желтым людоедам Памира. Но, — голос дрогнул, вместо этого он разорвал счастливый билет в клочья на глазах у онемевшей семьи. — Тот, кто, сидя на шее у дракона, хватает его за хвост, не годится даже в ученики, — сказал он нам загадочно и твердыми шагами удалился в свой кабинет. Через час он отправил с курьером какое-то письмо, а на другой день сошел с ума и покончил с собой.
Вот и все, мон шер. Мой муж вознесся на небо в облаке греха и тайны. Но я верю, что рано или поздно истина откроется. Впрочем, Qui vivra verra[1]».
А вдруг это то самое предсмертное письмо? Сердце поручика оглушительно забилось, а похолодевшие пальцы стали лихорадочно рвать конверт.
Белой птицей выскользнул узкий листок бумаги.
Боль в висках навалилась с новой силой, но глаза уже впились в вылинявшие от времени, отдающие бронзой строчки:
Милостивый государь!
Не имея чести знать Вас лично, я все же льщу себя надеждой, что помимо фамилии Вы унаследовали от меня и кое-что еще. Я разумею прежде всего азарт и тягу к немыслимым экспериментам. Один из таких экспериментов подарил мне сердце прекраснейшей из богинь, богини Удачи. Не надеясь более на своего анемичного сына, погрязшего в бесплодных философских изысках, я хочу завещать ее Вам. Я хочу раскрыть Вам рецепт Удачи.
Пытаясь найти счастье в игре, я перепробовал десятки всевозможных способов. Я подсчитывал шансы сторон и различных ставок в казино и за карточным столом, изучал закономерности в победных заездах на ипподроме, составлял таблицы выигрышных номеров в лотерее и т. д. Все эти методы, давая иногда небольшой выигрыш, были чересчур рациональны, ненадежны и доступны многим. А я мечтал о максимальном, ослепительном выигрыше.
И, в конце концов, однажды я отбросил в сторону математику и расчет и решил действовать от противного.
Возможно, Вы знаете, что в свое время я был изрядным ловеласом, а списку моих любовных побед могли позавидовать многие столичные щеголи и повесы. Так вот, я решил использовать свой богатый амурный опыт на новом поприще.
Если эту капризную даму, Фортуну, — подумал я, — не удается покорить планомерной и скучной осадой, то почему бы не попробовать гусарский подход. Вспомнил я заветы классиков — от Апулея до Пушкина, — вспомнил и свой студенческий «кодекс» в отношении женщин: будь смелым, щедрым и разнообразным.
Отсюда я и вывел иррациональный устав игрока, который в приложении, например, к лотерее выглядит так:
1. Доверься наитию. Никогда не покупай билеты с заранее обдуманным намерением, делай это лишь подчиняясь случайному импульсу, внезапному озарению.
2. Победи жадность. Первый взнос — Удаче. Первый купленный билет без сожалений, не проверяя, выбрось. То же с первым выигрышем.
