Феликс Кривин - Хвост павлина
Но легко сказать — пошел! С Правдой-то ходить — не так просто. Большая она, Правда, тяжелая. Поехать на ней не поедешь, а на себе нести — далеко ли унесешь?
Тащит Дурак свою Правду, мается. А бросить жалко. Как-никак за нее заплачено.
Добрался домой еле жив.
— Ты чего это притащил? — набросилась на него благоверная.
Объяснил ей Дурак все, как есть, только одного объяснить не мог: для чего она, эта Правда, как ею пользоваться.
Лежит Правда среди улицы, ни в какие ворота не лезет. Что ты будешь делать? Некуда Правды деть…
— Иди, — говорит жена, — продай свою Правду. Много не спрашивай, сколько дадут, столько и ладно.
Потащился Дурак на базар. Стал на видном месте, кричит:
— Правда! Правда! Кому Правду — налетай!
Но никто на него не налетает.
— Эй, народ, — кричит Дурак, — бери Правду, дешево отдам!
Не берет Правду народ. У него своя правда, не купленная.
Но тут к Дураку один Умник подошел. Покрутился возле Правды, спрашивает:
— Что, парень, Правду продаешь? А много ли просишь?
— Немного, совсем немного, — обрадовался Дурак. — Отдам за спасибо.
— За спасибо? — стал прикидывать Умник. — Нет, это для меня дороговато.
Но тут подошел еще один Умник и тоже стал прицениваться.
Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих.
Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и полегче, и поудобнее, чем целая была.
Идут Умники по базару, и все им завидуют. А потом и другие умники, по их примеру, принялись полуправды мастерить. Теперь им стало легче разговаривать друг с другом. Там, где надо бы сказать: «Вы подлец!» можно сказать: «У вас трудный характер». Нахала можно назвать шалуном, обманщика — фантазером.
И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет.
О дураке скажут: «Человек, по-своему мыслящий».
Вот как режут правду!
РАЗГОВОР С ГОЛЫМ КОРОЛЕМ
Король — голый? Черта с два! Я тут недавно в скверике одного встретил.
Штаны снял, все прочее, на спинку скамейки повесил. Обнаглел.
Я говорю:
— Что ж это вы, туды ваше величество, голый сидите? Тут все-таки женщины ходят. Детишки маленькие.
— А с чего ты взял, что я голый?
— Вон, — говорю, — ваши вещи на скамейке висят.
— А может, это не мои? А если мои, то, может, я их купил в магазине? Одни купил, другие на мне. Что, скажешь, так не бывает?
— Чтоб в магазине купить? Бывает. Если, конечно, знакомый продавец.
— Конечно, знакомый, — смеется. — Кто же не знает короля?
— Тем более, — говорю. — Если имеете возможность одеться, зачем же в таком беспардонном виде сидеть?
— В каком это таком?
— В голом.
— Вот пристал. Запомни, чудак, короли не бывают голыми. Это они только в сказках голые. Да и то в этих, про голых королей.
— Все-таки знаете сказку?
— А кто ж ее не знает? А кто верит? Никто. Сказка на то и сказка, чтоб не верили. Эй, малыш, поди-к сюда!
Подошел малыш, как две капли похожий на того, крикнувшего: «А король-то голый!»
— Поди сюда, маленький. Знаешь сказку про голого короля?
— Знаю. Нам в садике рассказывали.
— Уже рассказывали? Молодцы. А ты веришь, что король бывает голый?
— Не-а.
— Умница. Ну, иди. Передай привет воспитательнице. — Король подмигнул мне. — Вот так. Дети у нас умные, в первом классе алгебраические уравнения решают. У самого дети есть?
— Есть, ваше величество.
— Значит, и они решают. Понимают, что к чему.
— Извините, ваше величество.
— Ничего, не сержусь. Главное, чтоб ты понял. — Он поежился: — Что-то стало холодать. Я надену штаны, если не возражаешь.
ПЕНЬ
Пень стоял у самой дороги, и прохожие часто спотыкались об него.
— Не все сразу, не все сразу, — недовольно скрипел Пень. — Приму сколько успею: не могу же я разорваться на части! Ну и народ — шагу без меня ступить не могут!
СЕКУНДА
Был большой разговор о том, что нужно беречь каждую секунду.
С докладом выступал Год. Он подробно остановился на общих проблемах времени, сравнил время в наше время со временем в прошлые времена, а в заключение, когда время его истекло, сказал, что нужно беречь каждую секунду.
День, выступавший в прениях, повторил основные положения Года и, так как времени на другое у него не было, закончил свое выступление тем, что нужно беречь каждую секунду.
Час был во всем согласен с предыдущим оратором. Впрочем, за недостатком времени, ему пришлось изложить свое согласие в самом сжатом виде.
Минута успела только напомнить, что нужно беречь каждую секунду.
В самом конце слово дали Секунде.
— Нужно беречь… — сказала Секунда и кончилась.
Не уберегли Секунду, не уберегли. Видно, все-таки мало говорили об этом.
ЧАСЫ
Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не шли: они стояли на страже времени.
СИЛЬНЫЙ АРГУМЕНТ
Мелок трудился вовсю. Он что-то писал, чертил, подсчитывал, а когда заполнил всю доску, отошел в сторону, спрашивая:
— Ну, теперь понятно?
Тряпке было непонятно, поэтому ей захотелось спорить. А так как иных доводов она не нашла, то просто взяла и стерла с доски все написанное.
Против такого аргумента трудно было возражать: Тряпка явно использовала свое служебное положение. Но Мелок и не думал сдаваться. Он принялся доказывать все с самого начала — подробно, обстоятельно, на всю доску.
Мысли его были достаточно убедительны, но — что поделаешь! — Тряпка опять ничего не поняла. И когда Мелок окончил, она лениво и небрежно снова стерла с доски все написанное.
Все, что так вдохновенно доказывал Мелок, чему он отдал себя без остатка…
ФОРТОЧКА
Любопытная, ветреная Форточка выглянула во двор («Интересно, по ком это сохнет Простыня?») и увидела такую картину.
По двору, ломая ветви деревьев и отшибая штукатурку от стен, летал большой Футбольный Мяч. Мяч был в ударе, и Форточка залюбовалась им. «Какая красота, — думала она, — какая сила!»
Форточке очень хотелось познакомиться с Мячом, но он все летал и летал, и никакие знакомства его, по-видимому, не интересовали.
Налетавшись до упаду, Мяч немного отдохнул (пока судья разнимал двух задравшихся полузащитников), а потом опять рванулся с земли и влетел прямо в опрокинутую бочку, которая здесь заменяла ворота.
Это было очень здорово, и Форточка прямо-таки содрогалась от восторга. Она хлопала так громко, что Мяч наконец заметил ее.
Привыкший к легким победам, он небрежно подлетел к Форточке, и встреча состоялась чуточку раньше, чем успел прибежать дворник — главный судья этого состязания.
Потом все ругали Мяч и жалели Форточку, у которой таким нелепым образом была разбита жизнь.
А на следующий день Мяч опять летал по двору, и другая ветреная Форточка громко хлопала ему и с нетерпением ждала встречи.
СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ
Фотопленка слишком рано узнала свет и потому не смогла как следует проявить себя на работе.
ПОРТЬЕРА
— Ну, теперь мы с тобой никогда не расстанемся, — шепнула Гвоздю массивная Портьера, надевая на него кольцо.
Кольцо было не обручальное, но тем не менее Гвоздь почувствовал, что ему придется нелегко. Он немного согнулся под тяжестью и постарался поглубже уйти в стенку.
А со стороны все это выглядело довольно красиво.
ПУФ
Пуф перед зеркалом все прихорашивается.
Положат на него шляпу, а он уже прихорашивается:
— Идет мне эта шляпа или не идет?
Положат портфель, а он опять прихорашивается:
— Вот теперь у меня вид солидный.
А однажды кошка на него села, так он и вовсе глаз не мог от себя оторвать. Сама кошка вроде папахи на голове, а хвост свисает челочкой. Как не залюбоваться?
Стул, что против окна, все природой любуется, кресло от телевизора не оторвешь. А он, Пуфик, все перед зеркалом, и не интересует его то, что там, за окном, по телевизору или вообще в мире.
А если и заинтересует, то лишь для того, чтоб покрасоваться:
— Как я в этом мире? Неплохо. В шляпе? Уй, хорошо! А если кошку набекрень да хвост челочкой… Нет, положительно этот мир мне идет. А я ему — еще больше!
ОКНО В МИР
В старину люди любили посидеть у окна, а теперь они больше сидят перед телевизором.
Телевизор-то вообще больше показывает, по нему не только улицу, но и разные страны увидишь. Но окно зовет прогуляться, свежим воздухом подышать, а телевизору приятней, когда все сидят дома. Перед телевизором.
Все сидят, а он показывает, как там другие люди прогуливаются, свежим воздухом дышат. У тех, кто дышит воздухом, такой хороший цвет лица…
