Хольм Ван Зайчик - Дело незалежных дервишей
– И пива! – азартно подтвердила девушка.
Баг снова мельком глянул на столик у лестницы. Сидевшая там компания с аппетитом питалась – палочки так и мелькали, и четыре плетенки уже стояли пустые, и к столику направлялся прислужник еще с двумя.
– О «Жемчужинах» мне говорила моя хорошая приятельница, – рассказывала между тем Стася, – ее зовут Олеся Ко, она родом из Бишкека и сама прекрасно готовит манты, вам непременно надо попробовать, Баг, у нее получается просто божественно… А кто такой – достопочтенный Юй?
– Манты вашей приятельницы я попробовал бы с радостью, – отвечал Баг. – А достопочтенный Юй – это один из почетных гостей нынешних Дней Ликования. Известный повар из Любани.
– Я знаю этот милый городок! Говорят, он очень древний и получил свое название в честь Лю Бана, основателя великой династии Хань?
– Быть может, быть может… – немного рассеянно отвечал Баг. Честно говоря, он никогда не задавался подобным вопросом – с него достаточно было того, что достопочтенный Юй, главный повар привокзального ресторана в Любани, является одним из лучших известных ему мастеров кулинарного искусства.
Тем более, что Бага куда больше волновала иная проблема. Сам того не желая, он уже буквально изнывал от недоумения, вызванного профилем человека, сидящего за столиком у лестницы: «Ну где же, где же я его видел?!».
– Достопочтенный Юй, – продолжал он, изо всех сил стараясь вернуться к реальности, – уже бывал у нас в позапрошлом году и тогда порадовал ценителей, предложив их вниманию неописуемо вкусные баоцзы. Он готовит почти также хорошо, как и многоуважаемый Семен Семенович Бодоватый, хозяин этого заведения.
– Да вы тут всех знаете! – широко раскрыла глаза Стася.
– Ну, не всех, конечно. – Появилась прислужница и с поклоном расставила на столе четыре плетенки с дымящимися баоцзы. С поклоном же отошла. – Не всех, но многих, драгоценная Стася. Я непременно бываю тут каждый год. Я люблю это место. А баоцзы – моя слабость. Я стараюсь пробовать их всюду, где мне случается побывать, и смело могу сказать, что наш Дворец Баоцзы – второй после тяньцзиньского. Даже ханбалыкский Дворец я бы поставил ниже… – Баг отхлебнул пива и взялся за палочки. – Ну что же, приступим?
Он подхватил «Жемчужину Дракона» и ловко переправил ее на тарелку Стаси. Придвинул поближе к девушке блюдечко со специальным, оттеняющим вкус «Жемчужины» соусом.
Нет, отвлечься не удавалось. «Переродиться мне опарышем, где ж я этого хмыря видел? Вот ведь мука… Семь казней египетских, сказал бы еч Богдан!»
– Восхитительно… – поспешно и потому невнятно, с еще набитым ртом, сообщила Стася и тут же снова потупилась. Торопливо проглотила. – Я такая неловкая…
В другое время Баг искренне обрадовался бы детской непосредственности новой знакомой – именно непосредственности, а не кажущемуся недостатку воспитания: опыт многих расследований и сопутствовавших им деятельно-розыскных мероприятий подсказывал ему, что девушка прекрасно воспитана, но просто очень волнуется, – однако сейчас он с трудом сдерживался, чтобы еще раз не оглянуться. Баг судорожно искал и пока не мог найти в памяти связь между чем-то крайне важным, даже тревожным, и этим смутно ему знакомым лицом, а связь была, определенно была!
– Что вы, Стася, – улыбнулся он, – мы с вами старые друзья, давайте без лишних церемоний, а? – И Баг поднял свою кружку. – А еще, драгоценная Стася… – Навязчивая мысль отвлекла Бага от правил сообразного поведения, и он сказал то, на что в других обстоятельствах решался бы целую седмицу, если не больше. – Драгоценная Стася, что вы думаете, если мы на правах старых друзей будем говорить друг другу «ты»?
Стася даже опустила палочки. Баг увидел в глубине ее глаз что-то такое, от чего на душе у него вдруг стало необыкновенно тепло. Ему нравилось это искреннее смущение, эта манера поднимать брови, этот румянец, вновь явственно проступивший сквозь белила… Стася отвела взгляд.
– Да, – сказала она тихо и зачем-то поднесла палочки к блюдцу с соусом. – Да, – сказала она снова, размазывая соус по краю блюдца. – Я была бы рада. Ты, наверное, думаешь, я легкомысленная? Но мне с тобой так легко, так просто… Может, это неправильно, но я хочу быть с тобою на «ты».
– Стася… – Баг залпом осушил свою кружку и стремительно кинул в рот баоцзы. Прожевал. – Стася. Ты – умница!
Она мило помолчала.
– Знаешь, – сказала она затем, – а по нашим разговорам в чате мне казалось, ты моложе.
– Почему?
– Наверное, потому, – тщательно подбирая слова, пояснила она, – что в делах знакомств я, несмотря на мой юный возраст, ощущаю себя опытнее. Прости, если мои слова показались тебе нетактичными.
Баг чуть пожал плечами.
– Я слишком много времени уделяю своей работе, и слишком мало – всему остальному. В своей профессии я столь опытен, что мне можно было бы дать лет сто, – немного неловко пошутил он. – Ну, а в среднем получится то, что есть на самом деле.
– А какая у тебя профессия?
Баг снова чуть пожал плечами. Не умел он красоваться, не умел… И эта особенность его суровой натуры всегда в подобных ситуациях Багу крайне мешала. Ни одна вовлеченная в круги перерождений тварь не стесняется распускать перед подругой свой павлиний хвост, так устроен процесс рождений и смертей, так всем велит их карма – но вот человек почему-то стесняется порою… Странно.
– Есть такая профессия, Стася, – скромно проговорил Баг, – Родину защищать.
Стася широко раскрыла свои невозможные глаза.
– Но ведь последняя война была очень давно, – недоуменно сказала она. – Да и то между этими… как их… французами и этими… как их… пруссаками. Мы же не воевали. Там у них был такой бешеный цзайсян со смешной фамилией… похоже на насморк…
– Бисмарк, – уточнил Баг. – Только у них это называется не цзайсян, а канцлер…
«Или премьер? – сразу засомневался он. – Или госсекретарь?» Он не поручился бы ни за один из этих вариантов. Ну и пес с ними. Поговаривают, что великий аглицкий сыскарь прошлого века по имени Холэмусы[5] не знал даже, что Земля вращается кругом Солнца. И не то чтобы он был птолемианцем и полагал, будто Солнце вращается кругом Земли – просто подобные вопросы его вообще не беспокоили, ибо не имели отношения к работе. Холэмусы всегда был весьма симпатичен Багу. Судя по его целеустремленности, он был весьма достойным человеком.
– Это истинная правда, но видишь ли, Стася, – от застенчивости несколько более напыщенно, чем сам хотел бы, проговорил Баг, – война за лучшее в человеке против худшего в нем не прерывается никогда. А я как раз боец этого… как бы это поскромнее… невидимого фронта.
– Но разве побеждать в подобной борьбе людям помогают не священнослужители?
– Что тебе сказать… Когда борьба между плохим и хорошим происходит внутри одного человека – тогда да. Когда борьба между плохим и хорошим происходит на границе двух государств – это забота военных. А когда такая борьба происходит между разными людьми, каковые в равной мере являются подданными нашего государства, – вот тогда в дело вступаю я.
Девушка смотрела на него восхищенно.
– Я по первым же твоим словам поняла, что ты достоин всяческого уважения, и только от женщины зависит, сумеет ли она выказать его в достаточной мере, – тихо проговорила она, снова заслоняясь веером и тоже явно стесняясь своей откровенности.
Багу вдруг нестерпимо захотелось подойти к ней, взять за руку – такой трогательной показалась ему смущенная Стася – и сказать что-нибудь ласковое; и, быть может, даже коснуться руки губами. И Баг уж совсем было решился и даже слегка привстал, но тут его озарило: это лицо, это смутно знакомое лицо, это совершенно определенно знакомое лицо – он видел на пароме «Святой Евлампий» незадолго до трагического утопления оного в водах Суомского залива. Правда, тогда над сим лицом возвышалась чалма зеленого цвета… И совсем недавно, буквально две седмицы назад, Баг снова видел его – среди фотографических изображений в базе данных родного Управления внешней охраны. Там обладатель лица значился как Мыкола Хикмет, член Братства Незалежных Дервишей, Зикром Встречающих, а еще про него было сказано, что в иерархии Братства он имеет чин поднабольшего незалежника.
«Ну конечно! Как я мог забыть! – подумал Баг. – „Геть, громадяне“… Три Яньло мне в глотку!»
Баг оглянулся. Четверка за столом у лестницы расправилась с баоцзы и теперь расплачивалась с прислужником; каждый старался опередить других, со смехом звеня чохами и шурша лянами.
– Милая Стася, – Баг наклонился над столом, – ты не сердись на меня и не обижайся, пожалуйста, но я вынужден немедленно тебя покинуть.
– Как же… – начала было Стася, в очередной раз очаровательно подняв брови.
– Я знаю, с моей стороны это совершенно несообразно, – продолжал Баг, на несколько мгновений все же завладев ее рукой. – Но это дело чрезвычайной важности, понимаешь? Мне просто необходимо… – Чувствуя себя самым пренеприятным образом, он выпустил покорную девичью ладонь, встал, добыл из бумажника несколько лянов и, торопливо кинув их на скатерть, придавил палочками. – Я знаю, я порчу тебе прекрасный вечер, и я сам не рад тому, что вынужден вот так уйти, но…
