Роберт Шмидт - Бездна
Теперь же, глядя на ощеренные желтые клыки, свисающий между ними язык, а прежде всего, на красные и совсем уж не бессмысленные глаза, отмерявшие, казалось, расстояние, отделявшее тварь от неудавшихся жертв, он начал задумываться, истинны ли его убеждения. Сука не отреагировала на вторую перчатку, которая упала на пол рядом с ее лапой. Даже не обнюхала ее. И все же, вдохновленная предыдущим успехом, Ловкачка не переставала махать руками. Это была ее первая охота на поверхности. К тому же – настолько удачная. Она имела право радоваться и чувствовать гордость. Но перегибать не стоило. Белый ухватил ее за плечо, когда она потянулась к сделанному из велосипедной шестерни механизму, благодаря которому они могли перемещаться по веревке в обе стороны.
– Что ты вытворяешь? – спросил он.
Девушка послала ему удивленный взгляд.
– Приманиваю эту падаль, – ответила гордо.
– Оставайся на месте. Мы прикончили их достаточно много…
– Смеешься? – спросила она с издевкой, сбрасывая его руку с плеча. – У нее и шанса нет до нас добраться.
Это правда. Шарики – плотно сбитые, быстрые, сильные, но тяжелые. А потому не были хорошими прыгунами, и Учитель выбрал это место после целой серии тестов. Пока они придерживались его советов, проблем не должно возникнуть. Но было понятно, что успех вскружил Ловкачке голову. Белый тихонько выругался. Не хотел, чтобы она рисковала зря, поскольку должна была стать матерью его детей, но… он глянул вниз, на двор, где крутилось несколько одетых в кожаные плащи мужчин. Ножовщики умело разделывали мертвых тварей, грузя мясо, кости и внутренности в ведра. Их помощники быстро уносили добычу к открытому люку. Часть работающих на руинах людей, услыхав вопли девушки, с интересом поглядывали вверх. «Пусть будет зрелище и для них, пусть увидят, насколько отважна их будущая предводительница», – решил он наконец, готовый отреагировать, если Ловкачка сделает нечто действительно глупое.
Девушка продвинулась на метр, заблокировала механизм и снова принялась дразнить поглядывающую на нее самку. Тварь не реагировала, однако буркалы, неподвижно устремленные на потрошащих ее помет ножовщиков, зловеще блестели. Ловкачка это заметила и, не обращая внимания на предупреждения, передвинулась еще на метр. Но даже это не спровоцировало ответной реакции. Огромная самка шариков неподвижно высилась на краю пропасти, словно впав в оцепенение.
Белый глянул вниз. Его люди уже заканчивали работу. На развалинах остались только пятна крови.
– Уходим! – крикнул он, зная, что время подходит к концу.
Их крики наверняка уже привлекли внимание всех хищников вокруг, а запах пролитой крови вот-вот притянет крылатых убийц.
Ловкачка гневно фыркнула, но потом неохотно взялась за карабинчик и, повернувшись к самке спиною, потянулась, чтобы ухватить брошенный в ее сторону вытяжной линь. Белый знал девушку достаточно хорошо, чтобы понимать – она зла. Так жаждала яркого успеха, которым доказала бы остальным кандидаткам, что она – и только она – имеет право родить сыновей предводителю анклава. По его мнению, своего она и так добилась, но ей все было мало. «Хорошо, что она настолько амбициозна», – думал он, глядя, как Ловкачка начинает опускаться.
Сосредоточившись на своей женщине, он на миг позабыл об оставшемся шарике. И это оказалось ошибкой. Впрочем, он все равно ничего не сумел бы сделать. Чуть раньше он приметил, что самка медленно отступает внутрь комнаты, и решил, что она – сдалась. Но та не намеревалась уходить, по крайней мере, так, как понравилось бы людям. Исчезла из поля зрения Белого всего-то на несколько мгновений. Столько ей понадобилось, чтобы взять длинный разбег и, оттолкнувшись от самого края, полететь в пропасть, прямо на спину Ловкачки.
Шарики не были хорошими прыгунами. Учитель хорошо рассчитал безопасное расстояние, но не принял во внимание одну действительно важную деталь. Ни одна тварь не сумела бы допрыгнуть до того места, где висел манок, но… Тяжелая тварь не падала камнем, а летела вниз по дуге, приближаясь к противоположной стене, о которую в конце концов она и разбилась бы, где-то между первым и вторым этажами. Если бы на пути ее не оказалась ни о чем не подозревающая девушка.
Только и того, что Ловкачка, в отличие от Белого, понятия не имела, что случится. До последнего момента она сосредотачивала внимание на лине. Возможно, и погибла-то, не почувствовав боли. Самка весом более сотни килограммов ударила в гибкое тело девушки, вонзив когти и клыки на уровне талии. Они повисли вместе – на мгновение, показавшееся следящему со стороны, переполненному адреналином мужчине вечностью. Рывок от удара был настолько силен, что тварь буквально разорвала жертву пополам, а после полетела вниз, уже под другим углом, грохнувшись среди запаниковавших ножовщиков.
К счастью для людей, шарик попал в одну из ловушек, щетинящуюся металлическими прутьями. Когда бы не это, тварь пережила бы падение, и как знать, не оказалось бы тогда жертв еще больше. Заостренные, с метр длиной и толщиной в палец, железные шипы прошили кости и мышцы мутанта в нескольких местах. Вокруг умирающей, но все еще взрыкивающей самки брызгала кровь и пульсировали разорванные внутренности.
Белый замер, не в силах произнести ни слова. Тупо глядел на безжизненно качающийся торс девушки, всего через несколько дней собиравшейся стать его первой партнершей.
Глава 2
Анклав
– Учитель, тебя Белый вызывает!
Сидящий перед тройкой детей массивный, совершенно лысый мужчина в выгоревшем «моро»[1]отвел взгляд от потрепанной и уже крепко пожелтевшей страницы, которую держал в руках. С интересом, как и его ученики, глянул на задыхающегося гонца.
Его не удивил ни вызов, ни личность того, кто этот вызов принес. Лютик был порученцем Белого, одним из двенадцати членов гвардии, которые выполняли в анклаве функции полиции, а потому именно на нем или на ком-то из его коллег лежала обязанность сообщать людям, когда их вызывает предводитель этого сообщества.
Куда интересней ему показалось то, что Лютик прибежал в школу прямо в кожаной защите, которую носили во время ежедневных вылазок на поверхность. Броня его, к тому же, припахивала кровью и за километр воняла трупом.
Что-то наверняка случилось, и это «что-то» было действительно важным, если уж Белый отослал его сразу после того, как спустился с поверхности.
– Иду, – ответил Учитель, откладывая страницу потрепанного учебника в затертую коробку от обуви, в которой лежали остальные части ценного тома. – Передай Белому, что буду у него через пять минут.
Лютик покачал головой.
– Он приказал тебя доставить.
Бровь сидящего на разваливающемся стуле учителя поползла вверх. Вместе с нею задвигались вытатуированные на виске линии. Длинный шрам, идущий по правой щеке от линии волос до подбородка, слегка побелел, выдавая растущее раздражение. Однако учитель не произнес ни слова, лишь махнул рукой, отпуская учеников. Дети собрались мгновенно, понеслись к выходу и, порскнув мимо гвардейца, исчезли в полумраке за подъемом коридора. Они терпеть не могли школу, это было видно с первого взгляда. Мужчина, ответственный за их обучение, не слишком этому удивлялся. Здесь, под землей, кроме зубрежки и выполнения заданий, подопечные его должны были еще и трудиться. Причем – тяжело. В анклаве Иного ел лишь тот, кто на это наработал.
– Ну, тогда пошли, – проворчал Учитель.
Он поставил коробку с учебником рядом с другими картонками на верстак, сколоченный из пары кривых досок, осмотрелся в последний раз, тщательно погасил все масляные лампы и вышел из бокса, гордо именуемого школой.
Три стены из местами насквозь проржавевшей гофрированной жести, которую примотали проволокой к обычным стойкам. Старое армейское одеяло, служащее дверью. Так выглядела альма-матер анклава Иного. Над ее уродством насмехались бы даже в трущобах глубочайшего африканского зажопья, но здесь, в каналах Вроцлава, школой изрядно гордились. В «стенах» ее училось уже второе поколение людей, переживших атомный пожар. Еще пара лет – и в единственном классе сядут внуки тех, кто первыми закончил подземную школу жизни.
Лютик соскочил на уровень канала, идущего чуть ниже, в русло, которым перед Атакой текли стоки. Двинулся вперед, грозно покрикивая на немногочисленных прохожих. Не оглядывался. Хотя он и не принадлежал к излишне сообразительным, но знал, что Учитель пойдет за ним. В сообществе действовала железная дисциплина. Лютик даже представить себе не мог, чтобы кто-то сумел проигнорировать приказ Белого.
Учитель и его проводник покинули короткое боковое ответвление канала, в котором кроме школы располагалось еще несколько мастерских, где старшие ученики могли учиться по выбранной специальности. Миновав кузницу, устроенную точнехонько под канализационным колодцем, что служил естественным дымоходом, они повернули вправо, входя в туннель, ведший к главной артерии анклава. Здесь тянулся ряд «апартаментов», как именовали – некогда с иронией, а нынче всерьез – возведенные из того, что под руку попадется, боксы: тут гнездились восемьдесят четыре гражданина, из которых и состояло все их общество. Включая шестерых детей.
