Олег Никитин - Путешествия Никласа
– Он запрещен к применению…
– Просто неловко слушать! Самоубийца.
– К тому же у меня нет данных. Но я их получу!
– Ну-ну.
Историк и не думал задаром делиться с Комиссией результатами своего расследования. По правде говоря, знал он совсем немного. А новость о пропаже локальной звезды и вовсе стала для него неожиданностью. И ведь пропала она наверняка не вчера и даже не три дня назад, а по меньшей мере дней шесть-семь! Сначала космические аппараты выдали что-то несуразное, потеряв главный ориентир в пространстве, и принялись гнать на планету серии диких кадров с голым черным космосом вместо белого карлика. Затем автоматика в Комиссии выделила аномалию в океане информации и сбросила ее описание главным космологам… Пока те совещались и формулировали проблему, пока чиновники принимали решение – да уж, времени прошло немало!
– Ладно, ты как хочешь, а я собираюсь заняться делом, – сообщил Никлас. – На одном из складов найдешь энтропа, а я пойду к шлюзу. Ну? Или ты так и будешь тут валяться, пока не загнешься от истощения? Тогда лучше сразу впадай в кому и не мешай.
– Нет, я уже иду. – Чанг-33 с трудом поднялся, держась за стеллаж, принял эргономичную форму шара и покатился к выходу из лаборатории.
Никлас проследил за ним взглядом и отправился в противоположном направлении, прислушиваясь к электромагнитной активности среды. Но все было тихо, и пространство больше не искажалось, будто на горизонте событий черной дыры, как говаривали наивные предки. С каждым шагом историк избавлялся от страха нападения прозрачного врага, но проникался отчаянием. Осознание того, что они с гелиодезистом очутились на окраине необитаемой Галактики, в миллионах парсеков от ближайшего клана, без света и тепла звезды… От перспективы провести в таких сложных условиях не один месяц кто хочешь впадет в уныние, особенно без поддержки нанороботов. «Постой-ка, – сказал себе Никлас. – А вот эти ребята тут, может быть, имеются». Он перестроил речевой аппарат на короткие волны и выдал в эфир:
– Чанг! Чанг-33! Слышите меня? Сакки NGC 4320!
– Да, – устало отозвался чиновник.
– Найдете энтропа, пусть он проводит вас в медицинский блок, или что тут есть похожего. Нам нужна свежая доза нанороботов. И пусть найдет что-нибудь пожевать, а то у меня уже каркас размягчается…
– У меня он уже давно размяк, – проворчал гелиодезист. – Нашли этого дауна с атомной дрезиной?
– Пока нет.
Никлас вывернул к шлюзу и остановился перед массивной стальной дверью, глубоко упрятанной краями в скальную породу. Взглянув на анализатор атмосферы за пределами дома, он поежился: температура там не превышала ста двадцати Кельвинов, и судя по всему, по мере остывания планеты весь углекислый газ должен был выпасть в виде снега. Наружная дверь шлюзовой камеры была открыта.
– Во имя Белла, – пробормотал историк. – Где этот парень?
– Что, нигде нет? – лениво откликнулся Чанг-33.
Никлас понял, что произнес последний вопрос вслух. Также до него дошло, что температура в этом коридоре на пять Кельвинов ниже, чем в лаборатории, и продолжает неумолимо опускаться. Вместе с выходом из строя энергостанции заодно с прочим оборудованием отключился и обогревательный контур дома.
– Скоро мы замерзнем тут, как азотные сосульки, – сказал он.
Чанг-33 промолчал, и Никлас мимолетно удивился его выдержке. «Надо же, такой взбалмошный тип, а умеет не поддаться панике», – подумал он. Сам историк едва держался, чтобы не ударить по двери шлюза в бессильной ярости и страхе, причем боялся он в основном почему-то не за себя, а за Ирину. Ему было страшно представить ее реакцию, когда ей покажут заиндевелый труп Никласа. Получится ли после такой длительной и непрофессиональной заморозки целиком восстановить его многотысячелетнюю память?
Все-таки ему быстро удалось совладать с нервами и подключить локальный источник питания к обзорной камере шлюза. Снаружи было темно, и даже в инфракрасном диапазоне контуры скал вдали, за внешними створками, едва просматривались. Дрезина стояла рядом, буквально в паре метров от историка, а на ней, скорчившись, сидел негэнтроп. Температура его тела равнялась ста пятидесяти Кельвинам. Наверное, он уже собрался смыться из дома, но испугался ледяной каменной пустыни, и обратно войти тоже не решился. Или автоматика заблокировала дверь? Нет, скорее ее заклинило банальным обесточиванием. Так или иначе, негэнтроп очутился в трудном положении, попытавшись покинуть дом Деева.
– Чанг-33, у вас есть возможность перейти на пониженное потребление кислорода? – спросил Никлас.
– Зачем?
– Я собираюсь спасти вторую биоформу. С тем психом, что достался вам, мы отсюда не выберемся. А этот парень может оказаться нормальным.
– Да, конечно. Недаром он предпочел смыться в вакуум. – Наверное, чиновник хотел вложить в свою реплику немало сарказма, но коротковолновым диапазоном он владел не очень хорошо, и фраза прозвучала нейтрально. – Я против.
– Идите к Беллу, – буркнул Никлас. – Давление снаружи больше семи килопаскалей.
Волнующая кассета
4/153. Неподалеку от северного полюса случился максимум крупного метеорного потока, судя по всему ежегодный. Его обычная интенсивность – четырнадцать метеоров, а тут часовое число «дождика» зашкалило за пятьсот пятьдесят. «Сито», ползавшее в самом крупном кратере Беты, успело замерить его, пока не погибло под космическим обломком. Это подлинное невезение. Но, с другой стороны, получены великолепные кадры несущегося навстречу зрителю метеорита, и этот ролик способен украсить любую классическую картину-катастрофу. Может, выставить его в одной из галерей Центра?
Вчера ко мне в спальный блок (я смотрел обычную 3-мерную копию старинного фильма из жизни т. н. «золотой» молодежи в Центре) явился энтроп и сказал:
– Босс! Мы получили оптимальные параметры женщины, способной стать матерью клана!
– Обязательно было тащиться ко мне лично? – буркнул я.
Оказывается, обязательно – «Хаос» уже размахивал кассетой мнемографа, которую порывался всучить мне. Я принял ее и небрежно швырнул на нижнюю полку стеллажа, рядом с транслятором.
– Вы не хотите ее просмотреть? – удивился энтроп.
– Вместе с тобой?
Он пожал плечами, пробормотал извинение и удалился. Жутко хотелось сменить фильм на синтезированную биоформами запись, но я сдержался. Во-первых, у меня не было настроения для такого просмотра, а во-вторых, необходимые для ознакомления с записью рецепторы и участки нервной цепи в моем организме (и особенно в мозге) не задействованы. Чтобы добиться полного эффекта, нужно сначала восстановить эрогенные зоны и полную память о прежних контактах с женщинами. На днях и займусь…
Спасение негэнтропа
8/239. Никлас повернул шлюзовой запор, запуская пневматический двигатель. Дверь на секунду замерла, прижатая перепадом давления, затем все же стала отодвигаться, с усилием вращая роликами в пазах. На лице историка проступил иней, ветер взметнул короткий кант комбинезона, и легкие моментально принялись подстраиваться под разреженный внешний воздух, снижая частоту вдохов. Никлас застопорил механизм и выскочил наружу. Глаза закололо кристалликами льда, и пришлось наполовину втянуть их в череп и прикрыть защитной мембраной.
Дрезина работала вхолостую. Никлас, подхватив негэнтропа под мышки, втащил его оледеневшее тело на платформу и мысленной командой запустил задний ход, опасаясь прикасаться к аппарату – еще примерзнешь. Сопротивляясь встречному ветру, он вкатил атомную дрезину в дом и поспешил вернуть шлюзовую дверь на место. Тело успело заледенеть, а в суставы будто насыпали алмазной пыли, но подвижность сохранилась. Сверху до обмороженных ушей историка донеслось тихое шипение вентиляции – из решетки вырывалась струя теплого газа, приятно расцветившая красным поле зрения. Автоматика в части поддержания давления все-таки функционировала. Увы, температурный режим, очевидно, не поддерживался, и резервуары со сжатым газом пусть и медленно, но охлаждались.
– Эй, ты жив?
– Вы мне говорите? – хмуро сказал Чанг-33. – Температура упала до ста шестидесяти Кельвинов, между прочим. Чем вы там занимаетесь, во имя Гагарина? Сбегать на холмик из криомагмы вздумали, чтобы помахать сигнальным фонариком?
«Нептун», судя по всем признакам, находился в ступоре, и пока его нервные цепи не оттают, общаться с ним было бесполезно. Два его глаза были плотно закрыты, а третий нет, потому что не имел века. Он закатился вверх и таращился в никуда сквозь ледяную корочку.
– Собираемся в библиотеке, – произнес историк. – Бери своего нового друга за шиворот и волоки, даже если будет упираться. Нашел его?
– Кхм… Я в медблоке.
– А, вот почему ты такой бойкий. Ну, неси миллион-другой нанороботов, мне тоже не мешает подзарядиться.
