Павел Сормов - Летняя Вьюга (окончание)

ЦВ-В-В-ВИНК!

Звук был совсем негромок, но в тишине прозвучал отчётливо. Джина, со своей выучкой полевого агента, усидела на месте, лишь резко отвернув голову. "Наследнички" же шарахнулись от стола, с грохотом роняя стулья, и пытаясь увернуться от липких красных брызг. И какого-то округлого предмета, летящего в их сторону.

Это была голова Джеффа Мортона.

F. Календарь Кортеса

…Нам жить — этот воздух степной пить,И по звёздным морям плыть,И бессмертными быть…

20-24 июля 2012 года, не локально

Часть 1

Разглядывая Третье уравнение, записанное Терцией, Мыш вдруг понял, что откровенно завидует её, незамутнённому всяческой эмпирикой, инженерным опытом, "абстрактному взгляду". В точности так же, как ещё пару недель назад завидовал свежести чувств Василия и Дарьи. Запись была лаконично красива, с элементами математического хулиганства — Юлька использовала "самопальный" математический аппарат, собственного авторства, что-то вроде "интеграла по аттрактору" Суперфрактала. Стильная "рогатая S". Теперь система Чекана была полной.

"Нет, Большая Машина вовсе не "против" Большого Взрыва, вселенская Волна просто включает в себя и то, и другое. И ещё много чего. Пульс Мира. Прилив, девятый вал, и рушится пенный гребень. И вот тут, на границе плотности, и начинает происходить самое интересное — как Афродита из морской пены, рождается… уже живое? Ещё нет частиц, миру просто НЕЧЕМ всё это НАЗВАТЬ частицами. Первое, сверхвеликое расщепление — разделяется вещество-энергия и… информация. То, чем всё это будет ОПИСАНО. Бесконечные переотражения, Волна немыслимо сложна, она желает понять себя… и мириады узлов начинают самопознание. Создавая структуры, которые, через несчётное число усложнений, итераций, и неудачных попыток, породят то, что поймёт Волну. Разум. Нас. Попыток будет много, много и тупиков. Где-то даже не дойдёт до разделения взаимодействий, где-то не будет Разума. Где-то он будет, но не дойдёт до границы Познания, Перехода, уничтожив себя сам. А где-то… будет просто неудачный завиток фрактала, недостаточно "кривой", чтобы строить свои модели. И живущий там Разум навсегда застрянет в тупике "физических законов". "Круг человечества очерчен". А мы… мы пройдём. Во все миры Суперфрактала. Мы познаем Волну, бесконечномерное Нечто… и сами станем ею. Порождая очередной цикл…"

Дима вспомнил, как он, ещё в середине девяностых годов, забавлялся написанием программы, изображающей и умеющей "приближать" множество Мандельбродта. Для ускорения работы проги, на тогдашнем неторопливом "первом пне", Мыш написал внутренний цикл расчётов сразу на ассемблере, мало того, даже оптимизировал алгоритм так, чтобы промежуточные значения хранились прямо в регистрах арифметического сопроцессора, без выгрузки в оперативку. А потом часами "втыкал" в сложнейшие узоры, порождённые тремя простыми действиями, с комплексными числами. И в каждом локальном центре, чёрным зёрнышком, проявлялась маленькая копия этого множества. Снова и снова, пока хватало точности…

"Чёртов… ку-бит? Начало и конец всего, как возглас "ом!" у буддистов. Наверняка ведь и Стандартная Модель сюда ляжет, как родная. Почему бы и не. Она же стандартная, хе-хе. Всё вместится… Три уравнения. Равновесие. Самоподобие. Воля. Треугольник, привет Дашке… а ведь неспроста у нас пока сплошь девочки-волшебницы. Пять-ноль. Их движок — Второе. Самоподобие, воспроизводство… материнство. Это их магия, их Сила. Интуистка Дарья, моделистка Светлана, Юля вообще что-то… вроде визионера. Неспроста, у тех же скандинавов, занятие магией для мужчин предосуждалось… "муж женоподобный", про колдуна. Прав Серёга, в яблочко. Да, у них "баланс лучше", да и Кали-юга на дворе, женская эпоха, конец локального завитка. И ведь япошки тоже верно угадали с жанром… у умных девочек преимущество, они и мозгами и нутром чуют. А как работает Воля? Мужское начало, наша Сила? Если это "хотеть значит мочь", напрямую, то…"

Музыка, оглушительно гремящая у соседей, за забором, сменилась. Вместо благостной "Какая осень в лагерях", понеслось нечто, уже совсем неудобоваримое. Мысль увильнула. Выругавшись, Мыш встал из гамака, в котором придремал, на пару минут, и отправился в холл, где сидела Светлана с ноутбуком, опять что-то высчитывая. Увидев Диму, та страдальчески поморщилась, кивнув на источник звука, за стенкой. Хотя село почти опустело, неожиданно став прифронтовой зоной, донецких соседей, заводящих незамутнённый наличием даже тени смысла "туц-туц-туц" про мужчину, сына, дочку и точку, не брало ничего. Эти люди, несгибаемые как высокоуглеродистая сталь, жарили шашлык, пили и веселились, оставаясь совершенно безучастными к соседству с целым выводком супергероинь, ядерным ударам и спорадическим перестрелкам за околицей. Впрочем, стрельба к ночи, ещё до отлёта Терции, уже стихла. Убийцы или просто закончились, или утратили боевой дух, чего, к сожалению, нельзя было сказать о празднике жизни у соседушек. Вечеринка там была как раз в самом разгаре.

— Я им сейчас сожгу граммофон. Всё, не могу больше… "Дочку. И точку"…

— Ну что ты привязалась к людям? И "Точку". Женщина мечтает родить тактическую ракету. Очень патриотично. Технологично и прогрессивно. Но лучше "Искандер" уж тогда.

— Аааа! Мыш, хоть ты не гони, ну, пожалуйста-а! — Взмолилась старшая фея, хватаясь за голову.

— Гнать, держать, дышать и слышать… видеть, ненавидеть, и ещё вертеть-терпеть, и обидеть, и смотреть…

Светка посмотрела так жалобно, что Дима решил не продолжать.

— Ладно, великая Светлая. Там уже ничего не поправить. Жги!

На очередной "дочке" музыка осеклась. Взамен донёсся взрыв матерных междометий.

— И точка! — Мстительно произнесла исследовательница, опять погружаясь в математические дебри.

— …И в прочих тихих животных. Как-то так. — Хмыкнул Мыш.

— Что?

— Ничего, просто к слову.

В вожделенной тишине мягко шелестели клавиши.

— Волнуюсь я. За Юльку. — Неожиданно вновь "вынырнула" Света. — Ещё полчаса не прошло, а уже…

— Я тоже. Как-то нехорошо получается. Слетай в этот грёбаный "Белмонт", а?

— А вы как?

— Да уже всё, вроде… В подвал спустимся, если опять артиллерия в ход пойдёт. Тут плиту первого этажа разве что гаубицей можно проломить, мины и ПТУРы не рулят. От души строили. А так… у меня вон, автомат есть, лимонки. Отобьёмся, если что, да и спецназ всякий на стрёме, там теперь мышь не проскочит… и связь, с Шалимовым и вояками, есть.

— Тебе и не надо никуда проскакивать, хи.

— Я уже. По любому… короче, просто проверь, что всё ок. Юля… она же маленькая пока, хоть и умняшка. Пафосу до ушей, ещё нарвётся… Мало ли.

— Да. — Чекан спустился по лестнице. — Всё-таки мировое правительство не фунт изюму. Лети.

Игорь, молча сидевший на диване, согласно кивнул.

— И… да. Сожги всё, как я Терции сказал. Понимаешь? Прах — к праху. Не рефлексируй, они нас сто раз убить хотели.

Светлана секунду подумала, решительно кивнула. И вышла во двор. Мыш, краем глаза, уловив на фоне забора постороннее движение, схватился за автомат, и выскочил следом.

— Сосед, у вас мафона не найдётся? — У калитки стоял один из донецких.

Блондинка, демонстративно помахав Мышу рукой, взлетела, и растаяла в чёрном небе. Любитель дочек и точек, голый по пояс персонаж в шортах и резиновых тапках, равнодушно проводил взглядом взмывшую ввысь фею, неодобрительно покосился на АКМС, в руках у Димы. И… как ни в чём не бывало, переспросил про "музыку".

"Ну, что тут скажешь? И точка!"

— Мя-а!

— Не "мя", а "ня"! — Назидательно произнесла Дарья, тем не менее, наливая в блюдечко сливки.

Солнышок, оставшись совершенно равнодушным к тонкостям кошачьего произношения, тут же приступил к ликвидации молочного продукта. Угодив из Крыма в Восточную Сибирь, котёнок ничуть не утратил аппетита, соперничая в оном с самой младшей феечкой.

— Не учи ребёнка плохому. Он русский котик, пофиг ему на весь твой… фансервис. — Василий положил ещё порцию жареной рыбы себе и рыжей.

— Мя! — Подтвердило пушистое создание, мгновенно расправившись с угощением.

— Ну, если Дарёна у нас девочка-волшебница, то ей такой талисман обязателен, по закону жанра, — Посмеивалась Наташа, собирая грязную посуду. — Как там это… аватар, деймон… нет. Не то. Забыла, в общем.

— Да. У Сейлормун была Луна, с месяцем на лбу. — Заметила Кристя.

— Я не Сейлормун, сто раз уже! — Снова возмутилась рыжая.

— Разумеется, — Галина прищурилась на низкое утреннее солнце, вставшее из-за лесистого хребта, — Ты куда круче, ты же фея Максвелла. Видишь, что на лбу у этого?