Анастасия Эльберг - Бессонница. След
(2)
Я очнулся от того, что меня ударили по лицу. Это был не такой уж чтобы сильный удар, но туман в голове рассеялся. Я приподнялся на локтях, оглядываясь и пытаясь определить, где нахожусь. Как ни странно, я лежал в своей кровати.
— Просыпайся, — обратился ко мне смутно знакомый голос. — Ты спишь слишком долго даже для смертного.
Я потряс головой, прогоняя остатки сна.
— Можно было бы разбудить меня повежливее — в аптечке есть нашатырный спирт. — Тут я замолчал: до меня начал доходить смысл последней фразы. — В смысле — даже для смертного?
— В прямом смысле. Или ты перестал быть смертным, а я пропустила это важное событие?
Сидевшая на кровати женщина протянула руку, включила ночник, и я узнал в ней Еву. Точнее, Дану. А еще точнее — я и понятия не имел, как оказался в своей кровати, как она вошла в дом, и что произошло. Опыт общения со сверхъестественными существами у меня был небольшой, но одно я уяснил точно: лучше не злить их и задавать поменьше вопросов, они все расскажут сами. Или не все, но то, что сочтут нужным рассказать.
— Дана, — кивнула она мне и улыбнулась. — Не перевариваю имя «Ева», оно напоминает мне о той сучке, которая возомнила, что может занять место Прародительницы в Раю.
— Дана, — закивал я в ответ. Черт, я и забыл, что они умеют читать мысли. — Может, ты хочешь чаю, кофе? Или коньяка?
Она покачала головой.
— Лучше дай-ка посмотреть на твои боевые раны. — С этими словами она наклонилась к моей шее и несколько секунд внимательно изучала что-то, после чего прикоснулась пальцем к коже. — Ну и ну, парень. Она тебя укусила.
— Укусила?! — ужаснулся я. — Меня никто не кусал!
— Незнакомцы хорошо умеют заговаривать зубы. Посмотри сам, если не веришь.
Дана взяла свою сумочку, достала оттуда крошечное зеркало и отдала мне. Я оглядел свою шею и обнаружил две аккуратные красные точки.
— Видел? — спросила она. — Такое украшение оставляют после себя вампиры, когда они кем-то кормятся.
— И… что теперь? Я превращусь в вампира?
— Ты что, не смотришь сериалы про вампиров? Для того чтобы ты превратился в одного из них, твой создатель сначала должен выпить твоей крови, потом ты должен выпить его крови, а потом вы должны провести в обнимку в могиле целые сутки.
— Даже если бы и смотрел, то… честно признаться, я думал, что вампиров не бывает…
Дана скрестила руки на груди.
— Не бывает? — переспросила она. — То есть, ты считаешь, что нашего с Винсентом создателя не было? И что мы с Винсентом — плод твоего воображения?
— Я был бы рад, если бы все объяснялось именно так. Но ведь вы не вампиры.
— С точки зрения классификации темных существ — нет. Мы выше вампиров. Но с точки зрения нашего происхождения и нашего образа жизни нас можно считать вампирами. Во-первых, мы все когда-то были обращены. Во-вторых, самые старшим из нас — таким, как я, например — иногда требуется кровь, иначе мы заболеваем, впадаем в депрессию и умираем.
Я инстинктивно натянул на себя одеяло, закрывая шею.
— Не волнуйся, я сыта, — успокоила меня Дана. — А если бы не была сыта, то воспользовалась бы твоей беспомощностью и не стала бы травмировать твою расшатавшуюся психику.
— А Винсент… он тоже пьет человеческую кровь?
— Он моложе меня, это другое поколение. Им не требуется человеческая кровь для того, чтобы существовать. Он ее даже не пробовал — она не представляет для него интереса. Ты ведь не будешь пить невкусную воду, если у тебя есть свежевыжатый апельсиновый сок?
Дана достала из сумочки портсигар и, открыв его, извлекла тонкую сигарету.
— Ну, что мы будем делать, мальчик? — спросила она. — Если бы я не подоспела вовремя и не забрала бы тебя оттуда, твоя Анна за сутки сделала бы то, чего уже нельзя исправить.
— А как ты меня оттуда забрала?
Она самодовольно улыбнулась.
— У женщины должны быть свои секреты. Так что? Есть идеи касательно того, как мы избавимся от твоего надоедливого друга Винсента?
— Почему мы должны от него избавляться? — не понял я.
Дана щелкнула зажигалкой.
— Я живу на этом свете уже три тысячи лет, а вы, смертные, не меняетесь. Мы ловим Незнакомцев на эту удочку веками, тысячелетиями. Как ты думаешь, он знал, что случится, если ты пойдешь к Анне?
— Я мог бы предположить, что не знал, но, как мне кажется…
— Вот именно, — перебила Дана. — Ему нужна Анна. А на то, что случится с тобой, емунаплевать.
— И это после того, как он воскресил меня из мертвых после того приключения с поездом?
Дана покачала головой.
— Ох, мой мальчик. Ты, похоже, даже не представляешь себе, как велико наше могущество. В нас с годами воспитывают хитрость и жестокость — ну, поколение Винсента, конечно, несколько отстало от нас, так как они больше люди, чем вампиры, но все же. Ваш мир для нас — тоненькая паутина, а человек — муха, которая в ней запуталась. Для меня люди — это еда. Иногда секс… хороший, но только потому, что я так хочу, в этом нет их заслуги. А для Винсента люди — это пешки, которые он переставляет для того, чтобы выиграть очередную шахматную партию. И он ее выиграет. Он один из самых сильных карателей, может соперничать даже со мной, если захочет. А ты, Эдуард, отличная пешка. Сегодня ты это доказал в очередной раз. — Она погладила меня по волосам. — Мы не дружим со смертными. Если кто-то из нас заводит такие отношения, то только по одной причине: нам что-то нужно.
— Но я не понимаю, разве вы… не вместе?
— Мы не любовники, если ты об этом.
— Нет, я о работе. Разве вы не на одной стороне? И как я после твоих слов могу тебе доверять, если вы не водите дружбу со смертными? Это что, работает по принципу «враг моего врага — мой друг»? Но разве вы враги?
Дана взяла пепельницу и с выражением искренней досады на лице потушила недокуренную сигарету.
— Идиот, — сказала она мне. — Ты думаешь, что я вытащила тебя из дома Незнакомки для того, чтобы убить?!
— Не злись, — попросил я. — У меня тут нет антикварных вещей, как у Винсента, но на кухне есть дорогая посуда, я не хочу, чтобы она разбилась.
Она поднялась и потянулась, расслабляя спину.
— Лишние вопросы, мальчик. Все просто я помогу тебе, а ты поможешь мне.
Я молча смотрел на то, как она снова садится на стул и поправляет юбку на бедрах.
— Ты сама только что описывала мне ваше могущество. Как я смогу противостоять кому-то из вас?
— У меня есть решение. Правда, несколько… радикальное.
— Надеюсь, ты не собираешься меня… обращать, или как там это у вас называется.
— Нет, глупенький. Мне нужно что-то острое. Нож для бумаг, например.
— В письменном столе. В верхнем ящике.
Дана подошла к столу, открыла нужный ящик, достала нож для бумаг и освободила лезвие.
— Острый? — спросила она с подозрением.
— Да. Я точу им карандаши.
— Прекрасно. То, что нужно.
С этими словами Дана вернулась к кровати, заняла стул, сняла наручные часы и аккуратно провела лезвием ножа по запястью.
— Что ты делаешь?! — ахнул я.
— Не волнуйся, мне не больно. Мы не можем намеренно причинить себе боль, наша природа защищает нас от этого. Если бы мы были смертными, было бы удобно резать вены, да?
— Да… наверное, — ответил я, глядя на то, как на ее запястье появляются капли крови. — Если честно, вены никогда не резал, так что я не в курсе.
— Вот и правильно. Никогда не понимала, зачем вы обрываете жизнь, которая все равно закончится. — Дана пересела на кровать и поднесла руку к моему лицу. — А теперь будь хорошим мальчиком. Пей.
Я отодвинулся.
— Вот уж нет!
— С тобой ничего не случится. — Она вгляделась в мое лицо. — Да, чувствую, это будет долгий процесс. Тогда для начала просто попробуй.
Дана собрала несколько капель крови пальцем и прикоснулась к моим губам.
— Когда в детстве мы не хотели пить кровь, нам связывали руки и кормили насильно, — сказала она нравоучительно. — Не заставляй меня повторять то же самое.
Осознав, что выбора у меня нет, я облизал губы и прислушался к своим ощущениям. Кровь, как оказалось, по вкусу ничем не отличалась от человеческой: точно такой же солено-металлический привкус я ощущал во рту тогда, когда нечаянно прикусывал щеку.
— Ну? Краски стали ярче? — спросила Дана с усмешкой.
— Нет…
— Я говорила тебе, что ничего страшного не случится. Будешь пить? Или тебя еще поуговаривать?
От странного занятия нас с Даной отвлек громкий и настойчивый стук в дверь. Она подняла глаза к потолку, и на ее лице появилась страдальческая гримаса.
— Винсент! И какой черт его принес? Открой, только не впускай его.
